Николай Сластников - Билет на Марс
Трамвай был полон, народу набилось словно спичек в коробке. Мальчики по незнанию забрались с передней площадки прицепного вагона, удивляясь, почему у одних дверей такая толкотня, а у других свободно. Прижались к стенке и портфелями загородили Грома. Он притих, словно понимал пребывание его в трамвае без намордника противопоказано.
Кондуктор, молоденькая девушка с кожаной сумкой, вручая билеты, ответила на Гешкин вопрос:
- Подгорная? Это не скоро. Через весь город ехать надо. Я объявлю. Граждане, кто еще не взял билеты?
Полная женщина, разморенная духотой вагона, неповоротливая, раздраженная, продвигаясь к двери, наступила собаке на хвост. Гром рванулся и залаял. Друзья с испугом переглянулись: высадят их из трамвая вместе с собакой.
Кондуктор резко повернулась и с подозрением посмотрела на ребят. Смышленый Геша тотчас нашелся - выпучил глаза и смешно, по-щенячьи, тявкнул. Пассажиры засмеялись, а девушка нахмурилась и с осуждением сказала:
- Такой большой и такой дурной!
Уньчане прижались к трамвайному окну. Перед ними вставал во всей своей красе новый уральский город. И то, что город сам по себе был хорош, и то, что впервые они в нем4 заставляло ребят замирать от удивления.
Трамвай ехал посреди улиц, полных движения. Колоннами, точно связанные невидимым канатом, шли друг за дружкой машины: юркие "газики", серые "минчане" с бодливым зубром на капоте, приземистые "ярославцы" с фигуркой медведя на радиаторе. Обгоняя грузовики, прошмыгивали стремительные "Волги", обтекаемые "Победы" и похожие на сундуки "Москвичи". По тротуарам тянулся нескончаемый поток людей, точно проходила демонстрация. Дома, расцвеченные вывесками, скверы, яркие от цветов, площади с сиротливо стоящими памятниками, сады с густой, непроглядной зеленью мелькали перед потрясенными путешественниками.
Потом домов не стало, за широкой площадью показались заводские корпуса: серые кубы из бетона и стекла. Даже из трамвая чувствовался пульс трудовой жизни завода, В сталелитейном цехе разливали металл, и огненные сполохи выбивались из цеховых ворот. В кузнечном отковывали какую-то большую деталь, и от ударов молота вздрагивали стекла в огромных оконных рамах. Поднялась к облакам гребенка высоченных труб. Из одной трубы тянулся дым - густой, черный, казалось, упругий; из соседней он вился молочным парком, а у крайней вытянулся рыжим-прерыжим хвостом лисы-огневки.
Заглядевшись на завод, друзья забыли про собаку. Воспользовавшись тем, что на площадке стало пусто, Гром выбрался из-за портфелей, отряхиваясь и взвизгивая запрыгал по вагону.
- Это еще что такое? - возмутилась кондукторша. - А ну, сходите!
Она надавила два раза кнопку звонка, и трамвай, заскрежетав тормозами, стал. Щелкнув, открылись двери, и друзья, не дожидаясь напоминания, выскочили из вагона. Трамвай поехал дальше.
- Навязался на нашу шею!.. Вот и страдай из-за тебя! - отчитывал Юлька Грома. - Был бы хоть видной собакой, такой, как у пограничников, а то страшилище...
И они, унылые, побрели вдоль трамвайных путей к остановке Подгорной.
Дом 31 по улице Садовой оказался совсем рядом с остановкой. Друзья не без труда нашли нужный подъезд и по широкой лестнице поднялись на второй этаж.
На двери, обитой черной клеенкой, выше железного ящика для писем и газет, был привинчен эмалированный аккуратный номерок.
- Здесь! - радостно вздохнул Геша.
Он передал Юльке свой портфель, ладонью пригладил взлохмаченные ветром волосы и нерешительно постучал. Никто не ответил. Тогда Гешка стал стучать решительнее.
- Звонок же есть! - с укором прошептал Юлька.
И верно, на косяке двери белела пуговка звонка. Досадуя на свою недогадливость, Гешка решительно нажал кнопку.
От такого оглушительного звонка, казалось, вздрогнул весь дом, а не только Юлька с Гешкой. Послышалось шарканье подошв, глухое покашливание, за дверью что-то звякнуло, и она открылась.
Перед мальчиками стоял высокий, сутулый старик с густыми усами, концы которых поседели, и казалось, что он их запачкал в муке. Лицо его, сухощавое и горбоносое, с плотно сжатыми губами, было строгим, и только большие глаза смотрели доброжелательно.
Заметив нерешительность ребят, старик улыбнулся, показав снежно-белые, явно вставные зубы:
- Слушаю вас, молодые люди!
- Нам нужен товарищ Голощапов, - сказал Гешка.
- Папа Петра Петровича... - как всегда, некстати, влез Юлий.
Старик улыбнулся:
- Я и есть Голощапов.
- Мы из Уньчи... Вот письмо вам.
- По командировочным удостоверениям приехали. И Гром с нами, - вставил опять Юлька.
- От Петра, значит. Ну что же, проходите, ребята, и Грома приглашайте.
Они прошли в высокую, просторную комнату. Старик поднял письмо перед окном, торопливо оторвал сразу появившуюся на конверте светлую каемку. Развернув хрустящий лист, он быстро читал, то и дело передвигая бумагу вверх.
- Мой дом - ваш дом! - доброжелательно сказал старик, складывая письмо по сгибам. - Располагайтесь, ребятки... Сейчас я чаёк вскипячу.
Через полчаса ребята сидели за столом и, перебивая друг друга, рассказывали старику про Уньчу, Петра Петровича, делились своими впечатлениями о красивом городе Осинниках. А Гром удобно устроился в передней.
Из двух дней, отведенных ребятам на командировку, первый они решили посвятить делу, то есть покупкам, второй - осмотру города. Но вышло наоборот.
Как только трамвай доставил ребят в центр, живой ритм городской жизни увлек их. Гром тоже радовался, вертел головой во все стороны.
Какая толчея стояла на улицах! А сколько магазинов! Одни торговали только одеждой, другие - обувью, был даже такой, в котором, кроме часов, ничего не продавали. Но какие там были часы! Ходики с кукушкой, карманные, наручные... Ребята подолгу стояли у витрины, выбирая, какие они бы купили, если бы... Эх, это вечное "бы"!
Торговали даже на улице. Продавщица вынимала из металлического ящичка оранжевые, блестящие от масла пирожки и, прежде чем отдать покупателю, обертывала кусочком бумажной ленты. Когда вокруг нее было немноголюдно, зазывала покупателей:
Пирожки рубль штучка!
Три рубля кучка,
А в кучке три штучки.
Ребята уже собирались купить пирожков, но увидели мороженое. Нужно честно признаться, что Гешка и Юлька еще ни разу не ели мороженого. Из книг и рассказов товарищей они знали, что это вкусно, а вот пробовать ни разу не приходилось. Дело в том, что в Уньче мороженого не продавали.
В тени раскидистого тополя стояла девушка в белом переднике, с кружевной наколкой на волосах. Перед девушкой чудной ящик, на передней и боковой стенке которого нарисованы льдины, а на них неуклюжие пингвины с мороженым.
- Горячее мороженое! Лучшее горячее мороженое! - задорно рекламировала девушка свой товар.
Действительно, от синеватого льда, которым были обложены плотные пакетики, вился парок. Ребята впервые видели, как таял искусственный сухой лед, а поэтому с изумлением остановились возле тележки.
- Кавалерам мороженого? - спросила девушка и подмигнула озорным светло-карим глазом.
- Ага! - враз сказали "кавалеры" и полезли в карманы за деньгами.
Мороженое на самом деле оказалось восхитительным. Под прозрачной целлофановой оберткой, меж двух хрустящих на зубах пластинок, было запаковано желтоватое, ужасно холодное и сладкое мороженое. Лизнешь его, а оно так и тает, так и течет в рот.
И только Юлий распробовал и вошел во вкус, а мороженого уже нет. Даже не поверил, что съел: оглянулся, подозрительно покосился на Грома, посмотрел под ноги. И рука сама, непроизвольно, полезла в карман за деньгами...
Съев по две порции, ребята прошли немного и опять натолкнулись на мороженое. Тут уже торговали им в киоске, развешивая по стаканчикам, и название у этого мороженого было красивое: "Пломбир". Конечно, надо попробовать и его.
Словно кто назло расставил мороженое на их пути. Завернули мальчики за угол, а там тетя вынула из деревянного сундучка серебристую толстую палочку и, держа ее за перо-щепочку, нараспев похваливала:
- Замечательное эскимо-о!
Ну как не отведать эскимо! Обязательно надо.
Так от тележки до киоска, от киоска до тележки пробирались они. Первым плохо себя почувствовал Юлька. Он внезапно побелел и схватился за живот.
- Что-то того... мне... нездоровится! - простонал он, ища глазами ближайшие ворота.
- Ну вот, вечно с тобой неполадки! - проворчал Гешка.
Юлька нырнул в калитку, и было слышно, как он плевался и стонал. "Тоже мне... "я" да "я"... а с мороженым справиться не мог!" - осуждал Гешка друга. Но тут и он почувствовал, что у него во рту внезапно появилось много слюны и на лбу выступил холодный пот. Зажав рот ладонью, он опрометью бросился во двор...
После этого, проходя мимо мороженого, друзья, как по команде, отворачивались.
Разморенные полуденной жарой, ребята забрели в такой тенистый сквер, что солнце не могло пробиться сквозь зелень, и на утоптанную дорожку ложились мерцающие блики, отчего дорожка, казалось, качалась. Между стволами кленов и ветвями акаций белели стены большого здания с колоннами и широкими, во всю стену, окнами. Высоко над входом был пристроен фанерный щит, на котором нарисован солдат с автоматом и настороженная собака овчарка.
