Николай Носов - Повесть о моем друге Игоре
На лице Игоря была какая-то радостная и вместе с тем смущенная улыбка. Радостная, потому что уверился, что папа не забыл о нем, смущенная же потому, что на какое-то время плохо подумал о своем папке.
РисуетРисует, разговаривая сам с собой:
— Это рыбка высовывается из водорослей. Это ворон… Это хвостик такой пестренький…
Потом удлинил у ворона хвост и сказал:
— Это павлин. Это у него пятна на хвосте…
Стал рисовать на новом листке:
— Это кит… Это хвост… Это у него желудок.
Рисует черточки внутри кита:
— Это у него рыбки в желудке… Это кости.
Обращается ко мне:
— Правда, у рыб кости и у человека кости?
(Был с отцом в зоологическом музее и видел скелет кита.)
Продолжает рисовать:
— Это такой хвост у всех рыб… Рыба-кинжал. Хвост-кинжал.
Он, должно быть, имел в виду меченосца и спутал меч с кинжалом.
Рисует третью картинку:
— Это пальма… Это цветы “анютины глазки”… Маленький лягушонок. Маленький гусенок. Это крылья. Это глаза. Это нога. Смотрите!! Он сидит на ветке и держит веревку за клюв!!!
Поровну — по-братскиГоворит как-то мне:
— Ты написал три книги о Незнайке, а я напишу четвертую. Я десять книг напишу. Пять отдам тебе, а пять — мне.
Полгода спустяРанняя весна. Снег почти всюду растаял, и теперь можно пойти поиграть на любимую нашу песчаную горку возле железнодорожного депо, где мы не были с прошлой осени, то есть уже полгода.
Уходя, Игорь говорит:
— Мы пойдем гулять. Вы нас не увидите. Мы будем как в тумане.
В карманах у нас игрушки: автомобильчики, оловянные солдатики и плюшевый цыпленок.
Проходим по виадуку над железнодорожными путями. Говорит:
— Покажи цыпленку поезд. Только не урони!
Я достаю из кармана цыпленка и “показываю” ему проходящий внизу железнодорожный состав.
Игорь фантазирует на тему о том, что цыпленок может попасть под поезд.
У Игоря новые, подаренные только сегодня Таней варежки.
Говорит:
— Варежки легкие и крепчей держатся.
Стал бояться поездов. Спустившись по лестнице, идем через железнодорожное полотно.
— А тут я совсем боюсь! — говорит. — Могу даже упасть от страха.
Стали играть, взобравшись на вершину его любимой песчаной кучи.
— Давай, — говорит, — скульптуру сделаем.
“Что такое? — думаю. — Что он понимает под скульптурой?”
Соорудил из песка полушарие, натыкал в нем пальцем дырочек.
Говорит:
— Тут дырочки… Вот и скульптура.
Пошли к паровозному депо по утоптанной снежной дорожке. Игорю, видимо, страшновато:
— Дедушка, иди вперед. Правда, все маленькие ходят за своими дедушками, папами и мамами?
— Правда, — соглашаюсь я.
— А помнишь, — говорит, — как с нами разговаривал дядя на паровозе и ты сказал, что я твой внук?
Меня удивило, что он помнит не только факт, но и разговор полугодичной давности со всеми подробностями. Очевидно, разговор с машинистом, выглядывавшим из паровозной будки, произвел сильное впечатление своей необычностью и потому запомнился.
Когда шли домой, почему-то развивал теорию о том, что лошади — это верблюды без горбов.
Вверх головойВечером Игорь неохотно уходит от нас домой и отказывается одеваться. Чтобы добиться согласия, придумали что-то вроде взятки: покачать его на коврике, как на гамаке, после чего он безропотно начинает надевать пальто. Однажды родители спешили, и в этом удовольствии ему было отказано. В результате он закапризился.
— Что это за мода! Каждый раз его качать надо! — сказала Лида.
— Дура! — надув губы, проворчал Игорь.
— Что ты сказал?
— Дурочка!
— Что делается! А? — возмущалась Лида. — Мы были маленькими — родителей дураками не называли! А ну, одевайся сейчас же без разговоров! Не будет тебе никакого качания!
Пришлось ему подчиниться. Однако, натягивая пальто, он угрюмо сказал:
— Вот пойдем домой, я тебя толкну с лестницы, и полетишь вверх головой!
ПризнаниеЕхали на такси с Петром и Игорем. Я попросил Петра отдать в починку сломавшуюся пишущую машинку. Игорь некоторое время сидел молча. Потом сказал:
— Дедушка, а может быть, машинка сломалась, потому что я на ней печатал?
— Нет, миленький, — говорю. — Мы ведь с тобой на большой машинке печатали, а сломалась-то маленькая.
Он посидел молча, как будто о чем-то думал, и сказал:
— Нет, дедушка, я и на маленькой печатал, когда никто не видел.
— Ну и что ж, — говорю. — Все равно ты не мог сломать. Машинка для того сделана, чтоб на ней печатать. А раз сломалась, значит, была плохо сделана — и ты не виноват.
Солнце улыбаетсяИгорь нарисовал дом довольно правильной четырехугольной формы с двумя четырехугольными окнами и форточкой, с крышей в виде полукруга, с трубой и дымом. Внутри дома нарисовал горизонтальную черту в виде полочки, и на ней — вертикальные черточки вроде палочек.
— Это, — говорит, — полочка с кактусами.
(У них дома есть полочка с кактусами.)
Вверху над домом нарисовал солнце (почему-то в виде полукруга) с лучами и сказал:
— Солнце улыбается.
ЗавтраГоворя с Игорем по телефону, обещал заехать за ним с Таней, чтоб взять из детского сада на следующий день в час дня. Когда ехали с ним на следующий день из детского сада, он сказал Тане:
— А Вовка сказал, что дедушка за мной не заедет!
Значит, он успел расхвастаться перед ребятами, что его возьмут пораньше, и по этому поводу возник спор.
Ребята все очень ценят, когда их берут домой раньше, и объявляют друг другу, если кому-нибудь на этот счет повезет.
Я говорю:
— Я ведь сказал тебе по телефону, что приеду сегодня?
— Сказал.
Зная, что он путает понятия “вчера” и “завтра”, я спросил для проверки:
— Когда я сказал?
— Завтра.
Ну вот!
— Вчера, — говорю, — а не завтра. Завтра — это еще будет.
“Семь человек зверей”Играли в охотников. В игру были включены плюшевые медвежата, собачка, лисичка, зайчик… Зачем-то Игорю понадобилось пересчитать их всех. Сосчитал и сказал:
— Семь человек зверей.
“Лентяйная”Рассказывает сказку про мать, у которой были две дочери: одна трудолюбивая, а другая, как он выразился, лентяйная.
“Или я тебе огурец?”Игорь оцарапал палец. Таня аккуратно забинтовала царапину. Пришла Тамара и стала смеяться:
— Какой хороший маленький пальчик!
Игорь. Ну чего ты смеешься? (Тане.) Правда, ничего тут смешного нет?.. Что тут, хрюшка какая-нибудь нарисована или я тебе огурец?
Динамическое рисование (Настольное кино)Рисует что-то в виде разреза двояковыпуклой линзы или огромной чечевицы и комментирует:
— Огромное чудовище! Во!.. Рыба-кит!
Внутри чечевицы рисует какие-то черточки:
— Это у него кости такие.
Пририсовывает впереди чечевицы что-то вроде растопыренных усиков:
— Это он рот открыл.
Ставит кисточкой между усиками пятнышко:
— Во! Рыбку проглотил.
От пятнышка прорисовывает линию прямо внутрь чечевицы:
— Во! И в живот пошла.
Рисует во рту кита вертикальную черточку вроде перегородки:
— Во! Рот закрыл!
Пририсовывает по бокам чечевицы две черточки:
— Это плавники такие.
Рисует что-то совсем непонятное:
— Это уточка… Рыбак идет ловить рыбку. Здесь рыбка плавает в водичке. Буль-буль-буль-буль!.. Такие плавнички.
Берет чистый лист и рисует на нем какой-то завиток:
— Во! Английский язык! Вот такой высовывается. Это у него дудка такая. Э-э-э! (Подражает дудению дудки.)
ДружбаСкучает по своему заболевшему другу из детского сада Валерику. Однажды Петр был с Игорем в поликлинике, и они встретили там Валерика с его бабушкой. Рассказывая мне об этой встрече, Игорь радостно сообщил, что в понедельник Валерик уже придет в детский сад.
Петр рассказал, как Игорь обрадовался, когда увидел Валерика. Он закричал, бросился к нему, стал что-то громко рассказывать. Потом уже, когда они ушли из поликлиники, стал просить отца, чтобы он покатал Валерика и его бабушку на машине, когда Валерик выздоровеет.
ЗаботаМы с Таней уходили в кино, а Игорь с родителями должен был уехать домой несколько позже. Игорь спросил:
— Мы уедем, а тетя Тамара одна останется?
Петр объяснил, что я и Таня скоро вернемся из кино, так что тете Тамаре не придется слишком долго скучать в одиночестве.
Что такое “семь”?Пересчитал своих игрушечных зверей и говорит:
