Михаэль Энде - Волшебный напиток
-- Как трогательно! Какая забота, малыш! Как ты беспокоишься о своей тете! Но все, что ты сказал -- чепуха. Кот и ворон как раз должны присутствовать. По-моему, самое главное провернуть наше дельце при свидетелях. Ведь в этом-то самое удовольствие и есть!
Колдун снова подошел к столу. -- То есть как?
-- Ведь речь идет не о каком попало волшебном напитке, -- начала объяснять ведьма, -- катастрофанархисториязвандалкогорючий волшебный пунш обладает одним совершенно исключительным свойством. И прямо-таки идеальным для нашей цели. Понимаешь, это зелье выполняет желания шиворот-навыворот. Пожелаешь всем доброго здоровья -- начнется эпидемия, пожелаешь благополучия -- настанет всеобщая нужда, попросишь мира -- разразится война. Теперь, золотко, дошло до тебя, какое это великолепное зелье? -- Тирания ажхрюкнула от восторга и продолжала. -- Ты ведь знаешь, что я очень люблю всякие благотворительные мероприятия. Это просто моя страсть. Так вот, я устрою настоящий праздник... Ах, да какое там праздник -- устрою оргию благотворительности, вот что я устрою!
Глаза Бредовреда засверкали за толстыми стеклами очков.
-- Клянусь излучением стронция ( Стронций -- химический элемент, его излучение радиоактивно и опасно для жизни.)! -- воскликнул он. -- Значит, шпионы будут нашими свидетелями и скажут, что у нас на уме только хорошее. Что мы хотим осыпать благодеяниями несчастную страдающую Землю.
Тирания захохотала.
-- Ох, какой славный получится новогодний праздничек! Я всегда о таком мечтала, с тех самых пор, как вызубрила наизусть таблицу умножения ведьмовских доходов.
Но тут племянник, перебив тетку, заревел громовым басом:
-- И еще много веков спустя мир будет вспоминать эту ночь -- ночь, когда разразилась величайшая катастрофа!
-- И никто не будет знать, от кого пошло все зло! -- захихикала ведьма.
-- Никто, никто не будет знать, -- ликовал Бредовред, -- ведь мы с тобой, Тираша, ты да я, останемся чистенькими, как невинные овечки.
Тетка и племянник обхватили друг друга за бока и резво заскакали по лаборатории. Все колбы и пробирки заиграли пронзительно дребезжащий танец -Вальс смерти. Кресла и столы топали в такт ножками, зеленое пламя в камине ритмично подпрыгивало, и даже чучело акулы на стене щелкало в такт страшными зубастыми челюстями.
-- Эге, котик, кажется, худо мое дело, -- прошептал Якоб Карр. -- С головой что-то странное творится...
-- И с моей тоже, -- тихо ответил Мяуро. -- Все из-за этой какофонии. Мы, вокалисты, вообще очень чувствительны ко всякому шуму.
-- Может, вы, кошки -- вокалисты, не вокалисты -- и чувствительные, не знаю. Но нашему-то брату, воронью, любая музыка что с гуся вода.
-- Или мне плохо от этих гнусных одуряющих препаратов? - предположил котишка.
Тебе, может, от них плохо, но мне-то не от них, -- шепотом заспорил ворон. -- Ты уверен, что правильно прочитал надпись, которая там снаружи на нашем баке?
-- А что? -- Мяуро струсил.
-- А то, что то, на чем мы с тобой сидим, может быть, какая-нибудь ядовитая гадость.
-- Что ?! Ты думаешь, мы отравились?
От ужаса котишка чуть не выскочил из бака -- рванулся вверх, но Якоб вовремя его удержал.
-- Стой! Куда?! Надо дождаться, пока эти двое уйдут. Иначе мы пропали.
-- А если они вообще никуда не уйдут?
-- Тогда, -- мрачно сказал ворон, -- тогда все это плохо кончится.
-- Прости меня, -- горестно всхлипнул котишка.
-- За что?
-- Я вообще не умею читать...
С минуту Якоб ничего не отвечал, потом вздохнул:
-- Эх, лучше бы сидел я сейчас в родимом гнезде с моей Тамарой!
-- Вероятно, Тамара -- еще одна твоя жена? -- осведомился Мяуро. Но Якоб не ответил.
Хим-колдун и бизнес-ведьма снова уселись в кресла -- им надо было отдышаться. То и дело один из них злорадно посмеивался. Вельзевул протер рукавом балахона запотевшие стекла очков, Тирания осторожно, стараясь не размазать косметику, вытерла кружевным платочком пот со лба.
-- Да, маленький мой, вот еще что, -- сказала она как бы между прочим, -- ты тут часто говорил "мы" да "мы с тобой". Так вот, чтобы не возникло недоразумений, скажу тебе прямо. Мне, конечно, нужна твоя половина пергамента. Понадобится и твое содействие в качестве эксперта. Но я тебе щедро заплатила и за то и за другое. Так или нет? А пить волшебный пунш и загадывать желания я, разумеется, буду сама. Твоя помощь не потребуется.
-- Ошибаешься, тетушка, -- сказал Бредовред. -- Одна ты, чего доброго, наклюкаешься. Напиток-то алкогольный. Как бы ты не окосела. Ведь ты уже не молоденькая. Предоставь дело мне и ни о чем не беспокойся. Можешь сказать мне о своих желаниях, я их загадаю вместо тебя. Только на таких условиях я соглашусь участвовать в предприятии.
От возмущения Тирания подскочила.
-- Может быть, я ослышалась?! -- закричала она. -- Ты поклялся Черным Дворцом финансов самого Плутоса, что продашь мне свою половину пергамента!
Бредовред потер руки.
-- Неужели? А я и не помню. Начисто забыл.
-- Ради самого Нечистого, малыш! -- взвизгнула тетка. -- Нет, ты не посмеешь нарушить такую страшную клятву!
-- Да не давал я никакой клятвы, -- Бредовред ухмыльнулся. -- Должно быть, тебе померещилось.
-- И до чего же докатился наш древний род, -- Тирания скорбно закрыла лицо руками, -- если даже безобидная старая тетка уже не может доверять своему любимому племяннику...
-- Прошу тебя, тетя Тираша, хватит городить чепуху!
Минуту-другую ведьма и колдун с ненавистью сверлили друг друга взглядами. Затем Тирания сказала:
-- Если мы будем продолжать в таком духе, то просидим тут без толку до наступления Нового года и останемся каждый при своем интересе.
И бизнес-ведьма снова взглянула на часы. Было ясно, что она с трудом сохраняет самообладание. Обвислые щеки Тирании тряслись, тройной подбородок вздрагивал.
Бредовред испытывал тайное наслаждение от этого зрелища, хотя сам чувствовал себя ничуть не лучше. Много долгих лет он находился в зависимости от бизнес-ведьмы, и она при каждом удобном случае напоминала ему о его зависимом положении -- теперь колдун злорадствовал и предвкушал, как наконец-то расквитается с тетушкой.
Он был бы не прочь растянуть это удовольствие подольше, но до полуночи оставалось всего несколько часов, нельзя было терять времени.
-- Новый год наступит довольно скоро, -- пробормотал он с рассеянным видом.
-- Вот именно! -- выпалила Тирания. -- И знаешь ли ты, идиот, что тогда случится? Ровно в полночь с первым ударом церковного колокола волшебный пунш утратит свою способность исполнять желания шиворот-навыворот.
-- Ты, наверное, как всегда, преувеличиваешь, тетя Тираша, -- довольно неуверенно возразил колдун. -- Я, конечно, тоже терпеть не могу колокольный звон, как услышу -- непременно изжога начинается. Но что бы ты ни говорила, я не поверю, что какой-то удар колокола может свести на нет всю инфернальную (Инфернальный -- адский.) волшебную силу чудодейственного напитка.
-- Ах, да не всю силу, -- раздраженно ответила ведьма. -- Не всю. Только его способность все переворачивать с ног на голову. А это гораздо хуже для нас. Ведь ложь станет правдой, понимаешь ты или нет? И все наши желания исполнятся в буквальном смысле.
-- Погоди-ка, -- колдун был сбит с толку. -- Как это понимать?
-- Да так, что нам надо непременно успеть сварить пунш до двенадцати часов, и чем раньше он будет готов -- тем лучше. Я должна успеть выпить его до последней капли и высказать все мои желания до того, как начнется новогодний колокольный трезвон. Если не допить хоть капельку зелья, все пойдет насмарку. Ты только представь себе, что тогда будет: мои якобы добрые-предобрые пожелания не превратятся в свою противоположность, а будут исполнены в точности, слово в слово. Исполнятся и все пожелания, которые я выскажу вначале, и тоже -- не шиворот-навыворот, а в буквальном смысле.
Кошмар! Ужас! -- застонал Бредовред. -- Чудовищно! Жуть!
-- Ну вот, теперь ты понял, -- кивнула Тирания. -- Но если мы поторопимся, все будет хорошо.
-- Хорошо?! -- Колдуна перекосило, точно от судороги. -- То есть как это "хорошо"?!
-- Я хотела сказать "плохо", -- поправилась тетка. -- Хорошо для нас, а для всех остальных плохо. Так плохо, что хуже и желать нельзя.
-- Великолепно! Превосходно! Блистательно! Изумительно! -- Бредовред пришел в восторг.
-- Вот это ты верно говоришь, золотко, -- сказала Тирания и потрепала племянника по колену. -- Ну а теперь давай-ка берись за работу.
Однако племянник медлил в нерешительности. Увидев это, бизнес-ведьма снова принялась вытаскивать из сейфа-ридикюля пачки банкнот и выкладывать их на стол перед Вельзевулом.
-- Может быть, это поможет твоему хилому рассудку окрепнуть, набраться сил и принять наконец решение. Вот тебе двадцать тысяч, пятьдесят, восемьдесят, сто! Сто тысяч. Все, это мое последнее слово. Ну, иди, принеси вторую половину свитка. Быстро, бегом! Не то я передумаю.
Но Бредовред даже не пошевелился.
