Иоанна Кульмова - Но-о, Леокадия !
- Я - художник Вольдемар Ленский, - представился Бородач, - а ФАНТАСТИКОЙ я назвал все это.
- Что, это?
- Ну все. Крылья, хвост, голову и вообще все ваше современное оформление, ваш костюм.
- Обыкновенный ПТАШИЗМ, - скромно улыбнулась Леокадия.
- Это великое ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА! - вскричал Вольдемар Ленский. - И наверное создали его вы? - обратился он к Алоизу. - Вот ведь и борода у вас совсем как у меня, то есть как у свободного художника.
- Как у свободного извозчика, - поправил его Алоиз.
- Значит, я произведение искусства! - воскликнула Леокадия. - Вот отчего у меня выросли крылья! А когда я ем, мне в голову лезут такие удивительные мысли о полете, и еще мне снятся странные сны...
- Так вы еще и летаете? - спросил Вольдемар Ленский.
- А вы как думали? Имея крылья, не летать? Ну нет, такого я себе позволить не могу.
- Хотите у меня поработать? - предложил Бородач.
- Вы будете ее рисовать? - поинтересовался Алоиз.
- Ну нет, я и так уже достаточно разрисована, - возразила Леокадия.
- Я предлагаю вам работу в моей стекляшке, - объяснил Вольдемар Ленский.
- В какой стекляшке? На витрине? - спросила Леокадия. - Ну уж нет. А что там еще будет стоять? Я могу нечаянно задеть какие-нибудь банки с помидорами или бутылки с вином, порезаться... Нет, нет! Я и подумать о таком не могу. Это было бы так неэстетично...
Но речь шла не о витрине, а о стеклянном павильоне, где висели картины Вольдемара Ленского и стояли его всевозможные скульптуры. Теперь здесь ежедневно, с одиннадцати до двух, под стеклянным потолком летала Леокадия.
- Вообще-то я не произведение Вольдемара Ленского, - рассуждала Леокадия, беседуя с Алоизом. - Но на Шестиконном сквере нету выставок, а у него есть. Ну что ж, каждый летает где может!
Вольдемар Ленский был очень благодарен Леокадии за то, что она летает в павильоне и потому часто приглашал Леокадию и Алоиза в золотисто-коричневое кафе. А пока они дожидались мороженого, читал Леокадии нотации.
- Знаешь, Леокадия, ты летаешь слишком низко.
Или же:
- Знаешь, Леокадия, крылья у тебя какие-то бесцветные.
А то еще:
- Знаешь, Леокадия, у тебя слишком лошадиные движения.
Это была правда, ведь наступил май, в павильоне некуда было податься от мух, и Леокадии приходилось отгонять их хвостом. Но еще печальнее оказалась история с аспарагусами, которых сперва было очень много, а потом они стали вдруг редеть. И наконец смотрительница, спрятавшись в уголке, увидела как Леокадия щиплет аспарагусы. Она тут же помчалась к Вольдемару Ленскому.
- Господин Вольдемар! - кричала она на бегу. - Эта Неконь на самом-то деле - настоящий конь! Пасется в аспарагусах!
Тогда Вольдемар Ленский пригласил Алоиза с Леокадией в золотисто-коричневое кафе и, пока они поедали шоколадное мороженое со взбитыми сливками заявил:
- Знаешь, Леокадия, говорят, что ты конь. Ну просто самая натуральная лошадь. Смотри, чтобы об этом никто не узнал. Подлинное ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА не может быть лошадью!
А потом накричал на Алоиза.
- Не желаю, чтоб моя Леокадия водила знакомство с извозчиком.
На другой день Алоиз не купил себе билет на выставку, а Леокадия, пытаясь хоть чем-то утешиться, подолгу порхала между колоннами и даже, тихонько напевая, пролетала сквозь скульптуры, пока какие-то две Высокие Гостьи, любовавшиеся картинами и дырявыми скульптурами, словом, подлинными ПРОИЗВЕДЕНИЯМИ ИСКУССТВА, не стали внимательно прислушиваться.
- Там кто-то ржет, - удивилась первая Высокая Гостья.
- О, Боже мой! - застонала вторая Высокая Гостья. - Как это неэстетично! Я просто в шоке!
- Ну и запах же здесь, как будто в конюшне! - поморщилась первая Высокая Гостья.
А потом замахала перчатками вместо веера и даже достала из сумочки букетик фиалок и поднесла его к носу. Она не знала, бедняга, что Леокадия обожает запах фиалок, что именно сегодня ей хотелось найти в них утешение, и сейчас она снизит полет и потянется губами к фиалкам.
- Караул! - закричали обе Высокие Гостьи. - Какой кошмар! Здесь кобыла! Она летает!
И как только Высокие Гостьи подняли крик, тотчас же явился Вольдемар Ленский.
- Как ты смеешь, Леокадия! - возмутился он. - Ты что, обалдела?!
А Леокадия танцевала под потолком с букетиком фиалок в зубах. Живот у нее был до отказа набит весной, и она наконец-то снова была конем, настоящим, крылатым, и к тому же летающим конем.
- Это вовсе не лошадь, - объяснял Высоким Гостьям Вольдемар Ленский. - Это ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА.
Тогда Леокадия опустилась на землю, повернулась к нему задом и слегка проехалась хвостом по его физиономии.
- Я тоже просто в шоке! - сказала она. - Но не бойтесь, брыкаться не стану! Это было бы слишком НЕЭСТЕТИЧНО!
ЛЕОКАДИЯ И ПРИМЕР
- Так, может, все-таки сбреем крылышки? - спросил Парикмахер.
Но все же ему было немного жаль чудесных крыльев Леокадии.
- А что, если мы их немного ЗАМАСКИРУЕМ? Ты будешь - эдакий нелетающий Неконь. С украшениями по бокам.
- Отлично! - обрадовалась Леокадия. - Пусть они выглядят совсем как искусственные.
- А еще мы их возьмем да и покрасим... Знаешь, многие женщины, когда хотят устроиться на работу, красят волосы.
- В лиловый цвет, - подхватила Леокадия. - Я буду похожа на рождественского ангелочка.
И когда она, наконец, вышла от парикмахера с лиловыми крыльями и в лиловом фартуке, был уже вечер, а вечер и сам по себе лиловый.
- Ты прямо светишься, Леокадия, - восхитился Алоиз. - А, может, тебя лучше использовать вместо неона? Для рекламы?
Но днем оказалось, что Леокадия выглядит очень серо и невзрачно, так невзрачно, что ее с трудом удавалось различить у кустов сирени, тем более, что и сирень была лиловая.
- Соловей днем тоже серый, а ночью он поет, - утешала себя Леокадия. - Похожа я на соловья, Алоиз?
- Чуть-чуть в профиль, - отвечал Алоиз. - Но только когда не поешь.
- А я никогда не пою с набитым ртом, - отвечала Леокадия, потянувшись за еще одним пучком салата. - С набитым ртом я думаю. И знаешь, что я придумала, Алоиз? Я дам объявление в газету.
На другой день в "Городской газете" появилось объявление:
Я НЕ ЛЕТАЮ. Я НЕ КОНЬ.
ИЩУ РАБОТУ. ШЕСТИКОННЫЙ СКВЕР
Бурный майский ливень ни для кого не был помехой. После обеда в Шестиконном сквере выстроилась огромная очередь из женщин с зонтиками. Все они искали помощницу по хозяйству, и мечтали, чтобы ею стала Леокадия.
- Я могла бы обслужить сразу всех, - рассудила Леокадия. - Я ведь умею ле...
- Тихо, - оборвал ее Алоиз, - никто не хочет, чтобы его помощница умела делать то, чего не умеет он сам.
Тогда Леокадия решила выбрать сама какую-нибудь из женщин под зонтиком.
Она подошла к первой попавшейся и спросила:
- Вы любите клевер?
- Терпеть не могу! - ответила та.
- Прощайте! - кивнула Леокадия и подошла к другой.
- А вы любите ливер?
- Обожаю! - воскликнула та, испугавшись" что Леокадия и с ней распрощается.
- Всего хорошего! - ответила Леокадия.
Остальные женщины с зонтиками разошлись сами и остался только один-единственный Господин под зонтиком.
- Кого вы ждете? - спросила Леокадия.
- Помощницу по хозяйству, - сообщил Господин под зонтиком. - Мы питаемся исключительно овсянкой на молоке, больше ни на что у нас не хватает денег, все уходит на помощниц по хозяйству.
- Овсянка! - обрадовалась Леокадия. - Есть ли на свете что-нибудь вкуснее овса? Золотые колосья под золотым от солнца небом... Все васильки, васильки, васильки... Сколько мелькало их в поле...
- Ромашки высохли, завяли лютики... - пропел Господин под зонтиком. - Я вижу - вы поэтесса. Нет лучших помощниц по хозяйству, чем поэтессы. Конечно, если кто-то вместо них следит, чтобы овсянка не подгорела.
- А у меня есть помощник - Алоиз Подтяжка, - сказала Леокадия. Он может сидеть на кухне на табуретке и чистить вам обувь.
- И моей жене, - быстро добавил Господин под зонтиком.
Жизненный путь Леокадии был усыпан теперь овсяными хлопьями. С утра до вечера Леокадия варила из овсяных хлопьев овсянку на воде для хозяина и хозяйки и овсянку на молоке для Баси и Каси. Она никогда не разговаривала ни с хозяином, ни с хозяйкой, на это не оставалось времени. С Басей и Касей она тоже не разговаривала, потому что им было по полгода и говорить с ними было просто бессмысленно. Все здесь казалось ей бессмысленным - бессмысленное утро, бессмысленный день, бессмысленный вечер.
- Что там теперь, на Шестиконном сквере, Алоиз? - каждое утро спрашивала Леокадия. - Соловьи хоть дают тебе выспаться?
Дело в том, что Леокадии не давали спать близнецы. Они, вместо соловьев, всю ночь распевали свои песни. По утрам у Леокадии болела голова и наверно поэтому она била тарелки. А, может, и хорошо, что била - каша все равно была подгорелая.
- Как славно, что наши двойняшки устраивают теперь концерт специально для Леокадии. Раньше они устраивали его ДЛЯ НАС, радовались родители.
