Сергей Баруздин - Собрание сочинений (Том 2)
Уже во время поминок Сенька понял, что жизнь теперь в доме пойдет по-другому. И отец, и мать, и Митя непривычно много говорили, даже смеялись, и, как показалось Сеньке, теперь никто никого не боялся.
Вечером отец подошел к иконе Николая-чудотворца, которая висела в правом углу избы, минуту подумал и затушил лампадку. Потом осторожно снял икону, вынес в сени и сдул с нее хлопья пыли.
- Куда ее теперь? - спросил он у матери, протягивая ей икону.
- Может, нехорошо это, Коля? - робко сказала мать. - Может, грех какой снимать?
- Какой же здесь грех! - сказал отец. - Ты же не собираешься молиться?
- Не собираюсь, - сказала мать, принимая икону.
- Ну и спрячь куда-нибудь или отдай кому, - посоветовал отец. - Да пыль в углу протри, накопилось.
А через день или два отец отвел корову в племенное стадо. Это значило, что корова теперь будет совхозная, что не надо думать о сене для нее и о том, куда девать молоко. За корову дали деньги.
- Как же это мы без коровы? - заволновалась мать. - Ни молока своего, ничего... Страшно.
- Чего ж страшно! - смеялся отец. - Молоко в совхозе можно покупать, как все люди.
- В совхозе обезжиренное, какое это молоко! Да и деньги платить надо, - продолжала беспокоиться мать.
- Нам хватит, маманя, и мороки меньше, - поддержал отца Митя.
Мать заплакала, но объяснила, что не из-за коровы: вспомнила бабушку.
- Теперь в самый раз тебе, Лена, в совхоз идти, - посоветовал отец.
Мать, кажется, не возражала:
- Вот дела подгоню чуть-чуть, да и цветы пройдут - обидно...
В это время они собирали по полям и лугам немудреные майские букетики и возили их в город. Чаще мать возила одна, пока Сенька был в школе, но порой приходилось и Сеньке.
Сенька все ждал, когда отойдут цветы. Но они отходили медленно, и на смену им появлялось что-то новое. Сначала лук прорезался и укроп, редиска поспела, ягоды пошли, огурцы...
Отец ругался.
- Портишь ты, Лена, парня! - говорил он матери.
- Чем же? - не понимала мать. - И в газетах пишут, что с малолетства к делу надо привыкать...
- Привыкать, да не к тому. Что ты, торгаша из него готовишь?
- Ну уж и торгаша! - не соглашась мать. - Просто трудно мне одной. Вот Сенечка и помогает нам чуток. Что же тут худого?
Получилось, так, что мать права. Как же не помочь ей?
Вот и шло все по-старому.
Теперь яблоки поспели. Хорошо хоть, что яблонь у них всего три штуки, а ежели бы целый сад!
С мыслью об этих яблоках и бежал Сенька домой.
"Наверное, мамка сейчас заставит обрывать к завтрашнему, - думал он. - А утром опять в город..."
Но Сенька ошибся. Возле дома он увидел мать, которая держала на веревке козу.
- Это чья? - спросил Сенька.
- Наша, - сказала мать. - Купила вот у Сушковых. Недорого отдали. Смотри, какая ладная.
Сенька посмотрел и даже потрогал козу. Белая, с бородой, в костях широкая. Коза как коза.
- А зачем? - спросил он. - Зачем нам? И папка заругает.
- Поругает, поругает и отойдет, - сказала мать. - Зато молочко свое будет.
Сенька посмотрел на мать и заметил, что лицо ее было счастливым и немного виноватым.
3
И верно, оказалось, что иметь козу не так уж плохо. И вовсе не из-за молока.
- Завтра, сынок, я в город поеду, - сказала мать, - а ты уж попаси ее. Только к речке иди или к леску. Там трава посочнее.
Сенька обрадовался так, что даже закричал "ура" и запрыгал по избе.
- Вот и Сенечке радость, - сказала мать, - а ты сердишься...
Это она - отцу.
Отец только рукой махнул:
- А, чего там сержусь! Делай как знаешь! Все одно с тобой не сговоришься...
- Наследие прошлого, - пошутил Митя, - частнособственничество называется.
- Ну ладно, ладно, - попросила мать. - Не нападайте уж... А ты, сынок, до обеда только попаси. Я вернусь, подою Катьку.
В Старых Двориках всех коз звали Катьками.
Наутро Сенька проснулся с петухами. А петухи в деревне так рано начинали кукарекать, будто и вовсе не ложились спать. Мать уже встала и собиралась в город. Отец и Митя спали.
- Ты много не бери, - посоветовал Сенька. - Тяжело.
- Я и так одну корзиночку, - сказала мать. - На первый раз. Неизвестно еще как...
Сенька, не умываясь, выскочил на улицу и, прошлепав босыми ногами по росистой траве, открыл хлев. Катька повернула к нему голову и потрясла бородой.
- Сейчас, - сказал Сенька.
Он взял дома книжку, краюху хлеба, огурец, завернул в бумажку щепотку соли и попрощался с матерью.
- Умылся бы, поел, - сказала мать.
- Я потом, на речке, - пообещал Сенька. - Возвращайся быстрей!
Солнце еще еле-еле поднималось над лесом, когда Сенька вывел козу за ворота. Туман стлался над речкой и над капустным полем, подходя к последним домам. В противоположном конце деревни у скотного двора мычали коровы. Мимо магазина прошла стайка ребят с корзинками и ведрами. Сенька издали узнал Серегу, Лешу, Максима Копылова. А вот девчонку, что шла с ними, не узнал. Накрутила платок на голову, кофту какую-то нацепила, сапоги - не узнаешь.
"По грибы", - отметил Сенька.
Грибов в этом году было много, и бабы в деревне поговаривали: "Уж не к войне ли?"
Сенька даже отца спросил почему.
- Примета, говорят, такая, - сказал отец. - В сороковом году, перед войной, уродилось много грибов. Вот и думают. Да только войны не будет. Не такое время.
Про время Сенька и сам знал. "У нас ракеты какие, а у американцев что? - размышлял он. - Не станут они воевать, все одно побьют их".
По грибы Сенька не ходил. И некогда и ни к чему. Дома как-то не повелось есть грибы. Мать и отец вроде не любили, и Сенька не привык.
Провожая глазами уходивших ребят, он подумал: "И что за интерес! То ли дело - я. До обеда на речке да с книжкой!"
Книжки Сенька любил, хотя читал мало. Дома были книжки все чаще без картинок - читать их неинтересно. Когда в школе учился - в библиотеке брал, а сейчас никак не соберется. До школы три километра идти, да и не всегда библиотека открыта. А в клубе только взрослым дают: детских, говорят, пока нет.
И вот два дня назад брат привез Сеньке сразу две книжки. В райцентре купил. Обе интересные: толстые и с картинками. Сенька начал читать обе сразу, но запутался.
Тогда решил читать про Незнайку. Ее и взял сейчас с собой.
К Гремянке Сенька шел любимым путем. Катька его слушалась и неторопливо вышагивала впереди. Они обошли капусту, свернули на тропинку и вступили на мосток. Над речкой еще висел туман, на перилах мосточка лежала роса.
Выйдя на другой берег, Сенька отпустил козу и снял рубаху. Он любил умываться, как отец и брат: по пояс.
- Бр-р!
Вода в речке холодная, но Сенька мужественно черпал ее широкими ладонями и плескал себе на лицо, на шею, под мышки, на живот.
Потом натянул рубаху прямо на мокрое тело и взобрался на берег. Катька была рядом и, завидев в Сенькиных руках хлеб, подошла к нему.
- Все! - сказал Сенька, дав ей кусочек. - Иди гуляй!
Из-за леса выглянуло солнце. Воздух над полем задрожал в его лучах. Затрещали кузнечики, и невидимые глазу птицы на все голоса начали прославлять наступившее утро. Вскинули к небу свои малиновые головки цветы кашки. Одинокий подсолнух, чудом выросший на берегу реки, повернул свою круглую мордаху в сторону солнца. У самой воды забегали серые трясогузки. Взвились в небо ласточки, и, будто отвечая на их голоса, в осоке заскрипели лягушки.
Сенька сжевал хлеб, похрустел огурцом и растянулся на траве с книжкой. Теперь ему было и тепло и сытно. Он даже расстегнул рубаху и похлопал себя по груди:
- Хорошо!
Вдали со стороны деревни затрещал трактор.
"Папка, - решил Сенька. - Под озимые пашет".
Сенькин отец всю жизнь работал трактористом, только в войну на танке ездил. Но это было давно. Тогда и самого Сеньки еще не существовало.
Вспомнив об отце, Сенька улыбнулся. Когда корову в совхоз продавали, отец сказал матери про свой трактор:
- Вот у меня корова так корова: и хлеб тебе, и молоко, и мясо! А что твоя - хлопоты одни да навоз.
Отец у Сеньки смешной. Всегда что-нибудь придумает!
Сеньке нравится, что отец тракторист. Это дело настоящее, интересное. Недаром трактористы в деревне всегда на первом месте. Да и куда без трактора денешься! Ни вспахать, ни посеять, ни урожая убрать. А если что тяжелое своротить надо - тоже тракториста зовут. Сильная машина - трактор, и работать на нем - одно удовольствие!
На грузовике, как Митя, тоже неплохо. Грузовиков в совхозе стало много, да все одно - шоферы без дела не сидят. На лошадях-то теперь почти ничего не возят, все на машинах.
"Когда вырасту, - думал Сенька, - обязательно либо трактористом буду, либо шофером. Это - дело!"
Сенька взглянул на Катьку, и ему почему-то стало грустно. Ну какой прок от этой Катьки? Ну, подоить можно, а к чему? Хватает молока, что из совхоза берут, а тут еще козье! Правда, продать можно...
Тут Сенька осекся в своих мыслях: "Продать? Чего это я!"
А впрочем, ничего, что есть Катька. Вот в город не поехал, и почитать можно. Отец говорил, что чтение - лучшее учение! И еще вспомнил Сенька, как отец говорил, что лучше родных русских мест ничего нет на свете. Всякие там заграницы и страны далекие - вовсе не так интересно. Отец в войну их все прошел, он знает.
