Александр Батров - Завтра - океан
- Всех! - повторил Борис. - Но только не Нину...
- Заладил одно и то же! - досадливо отозвался Вадя. - Давайте лучше купаться!
В воду бросились с разбега. Ныряли. Делали под водой стойку, вертелись колесом так, что вода под ними становилась белой, как молоко.
Когда вышли на берег, Борис лег на песок и вдруг признался:
- Вчера, когда я шел к "Ежику", у меня поджилки тряслись...
- А нам с Вадей, думаешь, было лучше? - начал Коля. Но Вадя перебил его:
- Освобождается скала!
Схватив одежду в охапку, они бросились в воду. В это самое время с другой стороны маленькой бухты стремительно бросилась к скале какая-то девочка в зеленом купальном костюме: она на четверть минуты опередила пловцов.
Это были Нина.
Мальчики остолбенели. И в самом деле - тот, кто взглянул бы на них в эту минуту с берега, мог свободно принять их за три сваи, вбитые в морское дно.
Ярко светило солнце.
- Вылезайте, поместимся, - приветливо сказала Нина.
- Тебя нужно отдубасить, Чижикова, - мрачно произнес Коля.
- Отдубасить? Это... это чересчур мягко, - заикаясь сказал Борис. - Вадя, какое самое большое дерево в мире?
- Баобаб, - стараясь не глядеть на Нину, ответил Вадя.
- Вот-вот! - сердито продолжал Борис. - Тебя, Чижикова, нужно отбаобабить.
Нина засмеялась.
- Ты злая, - сказали мальчики.
Они стояли по пояс в воде, всем своим видом выказывая холодное презрение к Нине.
Нина улыбалась.
- Не ломайтесь, - предложила она, - выходите... - Она подвинулась к самому краю камня. - Ну, чего же вы надулись, как павлины? Давайте мириться. - И первая протянула руку друзьям.
- Ни за что! - крикнул Борис.
Вадя молчал, весь красный от смущения. Смуглое лицо девочки с золотистой челкой улыбалось ему.
- Пойдем, - сказал Коля и уронил в воду рубашку, которую держал под мышкой.
- Постойте, не уходите... - просила Нина. - Да выходите же из воды!
Непобедимая армада дрогнула. Коля первый выбросил белый флаг и вылез из воды. Вторым сдался Вадя. Один Борис остался на месте. Казалось, он предпочитал исчезнуть в морской воде, чем помириться с девчонкой.
- А знаешь, Борис, - глядя на него, вдруг сказала Нина, - кактус, который ты мне подарил в прошлом году, я пересадила в красивое ведерко...
- Кактус? - приятно удивленный, глухо промолвил Борис и, кряхтя, вылез на камень.
Веселыми водяным струйками сверкала зеленая морская скала.
17
Ребята, занятые подготовкой к экзаменам, все не появлялись на водной станции. Лишь в воскресенье утром на берег Отрады пришла неразлучная тройка, а за ней Алеша и Нина, Вася Херсоненко, Шевчук и Липецкий.
Старый моряк обрадовался.
Он поднял над головой руку и закричал:
- Сюда, ребятки, живей! Ждет вас "Анастасия"!
Вадя первым понял слова старого моряка.
- Ура, поздравляем, дядя Матвей! - взволнованно закричал он и сбежал к морю.
Мальчики окружили Матвея Корнеевича и крепко жали его большую шероховатую руку.
Стояло обыкновенное морское утро. Высокое небо - без единого облачка. Неподвижна вода. И только волна, рожденная килем проходящего судна, порой с мягким шумом набегала на берег.
- Начнем, - спокойно, а на самом деле волнуясь, сказал Матвей Корнеевич.
Борис предложил произвести спуск шаланды на воду по всем корабельным правилам - с музыкой и цветами. При спуске нос "Анастасии" должен разрезать шелковую ленту, переплетенную листьями клена.
Но Матвей Корнеевич отдал команду:
- Давай, дружки, налегай!
Борис, Вадя и Коля по левому борту, по другому - Матвей Корнеевич, Алеша и Нина столкнули шаланду в воду.
- Теперь живо на борт!
Волна весело хлестнула борт "Анастасии" и сказала: "Здравствуй!". В ответ шаланда дружески поклонилась волне.
Снова море, долгожданное, голубое. Мог ли об этом думать разбитый рыбацкий парусник, выброшенный на берег штормом?
Ласковая рука Матвея Корнеевича вдохнула в него жизнь. "Еще развернешь парус" - не зря было сказано моряком.
И парус развернут. Он полон ветра.
Широк и однообразен шум моря. Но тот, кто по-настоящему любит морской простор, слышит в нем звучание многих песен, то тихих, словно вечер теплой весны, то сурово-торжественных, как медь оркестра.
Набирая скорость, шаланда весело скользила по воде.
- Ход, ход-то какой! - говорил Коля.
- И маневренность классическая! - восхищался Вадя. - И красивая!
А Борис, любуясь парусом, сказал:
- Хорошо бы хоть раз в неделю выходить на такой шаланде далеко в море...
Матвей Корнеевич с хитрецой взглянул на Бориса, задумался и вдруг объявил:
- Вот что, дружки: с наступлением каникул "Анастасия" - в вашем распоряжении. Можете совершить путешествие. С вами пойду и я.
От неожиданной радости на палубе все притихли.
А ветер свежел и тугой, живой силой наполнял парус шаланды.
18
На "Анастасии" могло поместиться восемь, самое большее девять человек экипажа.
Но как-то в полдень на берег пришла Анна Алексеевна. Она отозвала Петра Ильича в сторону и долго о чем-то с ним говорила, а потом с самым загадочным видом увела с собой.
Каково же было удивление мальчиков, когда спустя часа два к стоянке "Анастасии" подошла парусная шаланда "Стрела" с Петром Ильичом на борту!
Он сошел на берег, собрал всех в кружок и громко объявил:
- Слушайте, друзья! Наш шеф, судоремонтный завод, дал нам еще одну шаланду. Ее поведу я.
- Ура! Вот хорошо! - обрадовались школьники.
- А что будет с водной станцией? - спросила Нина.
Все поглядели на водную станцию. Была она очень хороша ослепительно белая, издали похожая на маяк. С ней жалко было расставаться.
- Мы держали совет. Водную станцию передадим седьмому классу "А". Временно, - ответил Нине Вася Херсоненко.
- А Стуржа будет у них боцманом, - сказал Борис. - Он смышленый. Вот только все еще не приходит...
- Наверстывает упущенное по футболу, - заметил Вадя.
Это была правда. Валерий Стуржа все свое время отдавал футболу. Возвращаясь домой, с головы до пят покрытый пылью стадиона, он счастливо улыбался. Наконец-то он свободен! Ни Борис, ни Коля, ни Вадя не заставят его сидеть за книгой!
Но прошла всего лишь неделя, и Стуржа почувствовал, что его тянет к школьным друзьям. И неожиданно Валерий принял решение.
Он пришел на берег Отрады.
В это время Борис, полулежа на корме "Анастасии", глядел, как Липецкий красил маленький камбуз светло-серой краской.
- Липецкий, быть тебе коком... Ты не зря красишь камбуз! - крикнул Борис и состроил насмешливую гримасу.
- Буду, если меня назначат, - спокойно ответил Липецкий.
- Назначат, не беспокойся, - подтрунивал Борис, - больше некого. А по мне, лучше утонуть, чем быть коком. Не терплю кастрюльного царства!
При этих словах Петр Ильич, который учил Шевчука, как нужно вязать узлы, нахмурился, что с ним случалось редко. По-видимому, он хотел что-то сказать, но, увидев на берегу Стуржу, отвернулся от Бориса и приветливо махнул Валерию рукой.
Стуржа был странно одет. На голове болельщика сидела малиновая жокейка с козырьком, похожим на арбузную корку. Его костюм из парусины был настолько широк, что в него свободно вошел бы еще один Стуржа. В одной руке он держал удочку, а в другой - небольшой, литров на десять, бочонок с бронзовой ручкой.
Вряд ли кто-нибудь из самых знаменитых путешественников выглядел так живописно.
- А я с вами, - голосом, словно это было самое обыкновенное дело, объявил Стуржа.
- Куда с нами? - удивилась неразлучная тройка.
- В море
- А футбол?
Валерий махнул рукой, как человек, который твердо решил пожертвовать всем, чтобы не расставаться с друзьями, и сказал:
- Бочонок пригодится для неприкосновенного запаса воды. Его прислал вам мой отец, бондарь...
- А разрешат ли тебе родные отправиться с нами в путь? - спросил Петр Ильич.
- Решено, - живо ответил Стуржа. - Еще сегодня утром отец мне сказал: "Валерий, иди и попросись на парусник, может быть, морской ветер выдует из тебя увлечение футболом..." Только напрасно: я мяч крепко люблю.
В этот вечер, оставшись на водной станции, Петр Ильич и Матвей Корнеевич принялись составлять судовые роли "Анастасии".
Утром они стали известны экипажу:
Прохоров Матвей Корнеевич - капитан.
Матюшенко Николай Сергеевич - матрос 2-го класса.
Попов Вадим Максимович - матрос 2-го класса.
Чижиков Алексей Георгиевич - матрос 2-го класса.
Херсоненко Василий Семенович - матрос 2-го класса.
Чижикова Нина Георгиевна - фельдшер
Ифанов Борис Михайлович - кок.
Борис покорился. На море дисциплина железная. Правда, он был недоволен и свое недовольство выражал степенным ворчанием:
- Почему я? Почему не Нина? Она девочка, хозяйка.
- Тебе это очень подходит, ты прирожденный кок: толстый, солидный, - утешал товарища Вадя. - Назначь меня коком - я бы и глазом не моргнул. Кок - это тот же матрос, особенно на паруснике.
