Дарья Лаврова - Под солнцем любви (сборник)
– Спасибо… – прошептала я. – Спасибо.
Все сложилось просто идеально. Андрей Иванович тоже был моим отцом, но только крестным. Значит, я имела право называть его папой. И я стала так его звать почти сразу. Во-первых, мне самой очень этого хотелось, потому что я уже девять лет не произносила ни «папа», ни «мама». Я истосковалась по этим словам и мечтала их произносить, но мне некого было так называть. А во-вторых, я это сделала потому, что прекрасно понимала, как сильно Андрей Иванович этого ждет. У него нет родных детей, и он думал, что уже никогда не услышит слова «папа». И вот так получилось, что я мечтала кого-то называть папой, а Андрей Иванович мечтал, чтобы его кто-то называл папой. Поэтому наши желания совпали.
Но прежде чем впервые произнести это слово, я долго думала, как это сделать? Какой выбрать для этого момент? Этим вопросом я мучилась неделю, но решение пришло само собой.
В июле теперь уже в нашем саду поспели ранние яблоки.
– Надо яблоки собрать, – глядя на ломящееся от плодов дерево, сказал крестный. – В этом году очень богатый урожай!
– Да, давайте соберем! – с энтузиазмом согласилась я. – Баба Маша, ну, наша повариха, однажды показывала, как варить варенье. Поэтому попробую его сварить. А еще яблоки можно порезать, разложить по пакетам и положить в морозилку, а зимой варить компот.
– Ну ты хозяйка! – восхитился крестный. – В общем, тебе будет чем заняться.
Он принес стремянку, разложил, взял ведро и взобрался на нее.
Вскоре набралось полведра красных душистых яблок. Одна ветка была прямо облеплена яблоками, похожими на огромные пылающие шары. Но росла она чуть дальше того места, где стояла лестница.
– Вот это веточка! – в предвкушении улыбнулся Андрей Иванович. – Сейчас я освобожу тебя от этого груза, и Валя сварит вкусное варенье!
Он потянулся к ветке. Но лестница стояла явно дальше, чем нужно. Я хотела сказать «может, подвинем ее поближе?», но не успела. Стремянка пошатнулась и завалилась вместе с Андреем Ивановичем.
– Папа! – бросившись к нему, испуганно закричала я.
Андрей Иванович упал на землю. Сверху на него упала лестница, а рядом свалилось ведро, из которого по зеленой траве рассыпались красные яблоки.
Крестный, на голове которого лежала стремянка, расширившимися глазами посмотрел на меня из-под перекладины и в волнении переспросил:
– Что?! Как ты сказала?!
– Оно само… вырвалось… – смутилась я. – Я нечаянно…
– Слушай… Это… Ну, – ошеломленно отозвался он, – короче, пусть оно у тебя почаще так вырывается…
– Хорошо, – улыбнулась я, подошла к… папе?.. и стала извлекать его из-под стремянки.
«Ну надо же! – удивленно подумала я, снимая с него лестницу. – Готовилась-готовилась неделю, а получилось в самый неожиданный момент!»
* * *Однажды в октябре, когда я уже четыре месяца жила у папы, встретилась с Мариной, которая в детдоме жила со мной в одной комнате и с которой мы раньше учились в одном классе. Но с переездом в другой район я перешла и в новую школу, поэтому теперь мы редко виделись со старыми друзьями из детдома.
Мы гуляли. К этому моменту Андрей Иванович уже официально меня удочерил, и я юридически стала его дочерью. При удочерении мне изменили фамилию на фамилию Андрея Ивановича, и теперь я была не Валентиной Ракитиной, а Валентиной Мирной, а вот отчество даже не пришлось менять – я как была Андреевной, так и осталась.
Когда я четыре месяца жила в качестве опекаемой, то, конечно же, была очень этому рада, но вместе с тем постоянно находилась в какой-то тревоге – да, я живу с отцом, но, как точно выразилась Ирина Сергеевна, меня не покидало ощущение, что меня «временно доверили». А когда стала дочерью Андрея Ивановича по документам, то от сердца отлегло. Я поняла, что теперь у меня действительно есть родитель и меня уже никто никуда не может забрать.
Я светилась от счастья.
Марину никто не удочерил, но она тоже светилась. В разговоре оказалось, что она стала встречаться с парнем. С Вовой из четвертой группы детдома.
– Он такой классный! – восторженно делилась Марина. – Мы всю жизнь жили бок о бок, я никогда не обращала на него внимания, а оказалось, что он такой парень! Он такой добрый! Говорит мне такие приятные слова! Так заботится обо мне! Он меня даже в кафе один раз сводил, представляешь? Он сам заработал – рекламные объявления на улице раздавал, – пояснила она и неожиданно спросила: – А ты с кем встречаешься?
– Ни с кем, – растерялась я. – А надо?
– Ну, никаких требований и правил нет… – пожала плечами Марина. – Но вот у нас уже многие влюблены… Слушай! А давайте мы все вместе погуляем! Я, ты, Вовка и Димка!
– Какой Димка? – не поняла я.
– Из первой группы! Ну, футболист! Который тогда в лагере отодвинул от тебя сынка воспитательницы, когда он хотел с тобой сфоткаться!
– Марин… – смутилась я. – Я даже не знаю… Я как-то вообще об этом еще не думала…
– А ты подумай! – порекомендовала Марина.
И с тех пор я действительно стала об этом думать. В последний год я увлеклась книгами и весь год жила будто в другой реальности. Но тут, в жизни, многие девчонки уже встречаются с парнями… А я это как-то пропустила…
С того дня я начала обращать внимание на окружающих, а именно на пары. Парни с девушками о чем-то мило разговаривают, тепло улыбаются друг другу, встречаются по вечерам и ходят в кино…
И у меня возникли новые чувства – такие, которых не было, когда я была помладше, – а ведь действительно, Марина права – это так здорово иметь рядом с собой человека, которому можно довериться, о котором будешь думать и заботиться…
Когда возникли эти мысли, я тут же себя одернула: «Валя, о чем ты говоришь? У тебя же есть папа! Ему доверяйся! О нем заботься! Тебя только что удочерили, а ты уже думаешь о каком-то другом человеке!»
Но все равно было какое-то несогласие с самой собой. Я поглубже исследовала свои чувства и внезапно поняла: любовь к родителю и любовь к парню, к ровеснику, – это совершенно разные чувства. Любовь к родителю – это любовь ребенка к матери или к отцу, а вот чувства к парню – это чувства другого рода. Это желание вместе с ровесником познавать жизнь, делать какие-то открытия, чему-то учиться, заботиться о нем, понимая, что вы – одно целое.
Вот, например, Марина. Она тоже мечтает о родителях, но вместе с тем она встречается с Вовкой. Так же и другие дети.
Сделав этот вывод, я позвонила Марине и согласилась на прогулку с Димкой.
Перед встречей страшно переживала, хоть я знала Димку всю жизнь. Мы с ним даже сидели в столовой рядом за одним столом, и я часто отдавала ему свою сосиску. Он накалывал ее своей вилкой прямо в моей тарелке.
Но сейчас это была не просто обычная встреча, а… свидание. Мы все выросли и сейчас смотрели друг на друга не как дети, а как взрослые люди.
И вот мы встретились. Марина с Вовкой и мы с Димкой. Это был теплый осенний день. Под ногами шуршали золотистые листья. Мы гуляли по набережной Дона. По реке плыли теплоходы.
Перед прогулкой я красиво оделась. Кстати, насчет одежды хочу сказать, что раньше у меня не было какого-то одного любимого стиля, все время одевалась по-разному, но после того, как стала интересоваться расследованиями и поняла, что хочу работать в правоохранительных органах, мне стали нравиться строгие юбки и блузки, напоминающие женскую полицейскую форму. Поэтому в последнее время я стала придерживаться именно этого «официального» стиля, и он мне очень нравился. Благодаря внешним переменам я даже внутренне стала более организованной.
Итак, я надела юбку, блузку и сделала прическу, уложила свои темно-каштановые волосы, выделила гелем некоторые вьющиеся пряди. Подкрасила ресницы, хотя редко их крашу, надела туфли с небольшими каблуками, хотя каблуки не люблю. Все это сделала ради Димки. По нему я заметила, что он тоже нарядился, выбрал самую лучшую одежду из своего небогатого детдомовского гардероба и даже сделал стрижку.
«Тетя Катя подстригла», – подумала я.
Во время прогулки Димка часто старался словно невзначай коснуться моей руки.
У меня волнительно билось сердце. Я рисовала в фантазии, что мы с Димкой теперь будем созваниваться, общаться, встречаться и ходить на романтические прогулки по красивым местам города…
Пока он вдруг не сказал:
– Ой, Ракета, а помнишь, как тебя обстригли? – От смеха он согнулся пополам. – Весь детдом до сих пор ржет! У тебя так уши торчали! А еще больше стали торчать, когда тетя Катя обкорнала тебя под машинку! Уши были как локаторы! Вот такие! – произнес он и приставил к своим ушам растопыренные ладони, чтобы продемонстрировать.
Я остановилась посреди набережной как вкопанная.
– Ты чего? – удивился Димка. – Ну я же правду говорю!
– У тебя вместо головы футбольный мяч, – печально констатировала Марина.
Мои глаза наполнились слезами. Я всеми силами старалась не расплакаться, но слеза потекла по щеке. А следом за ней потекла тушь. Мне стало еще обиднее, ведь я специально для него накрасила ресницы!
