Джеральд Даррел - Поместье-зверинец
Единственный житель павильона рептилий, который не выходил из своей весовой категории, сколько бы он ни ел, – гвианский дракон, по имени Джордж, представитель очень интересного рода ящериц, обитающего на севере Южной Америки. У гвианских драконов крупная мощная голова с большими умными глазами, в длину они достигают двух футов шести дюймов, их туловище и хвост напоминают крокодильи. Хвост покрыт мощными пластинами и сверху приплюснут. На спине выступают толстые, похожие на бобы чешуи. Окраска ржаво-коричневая, на морде переходящая в желтоватую. Все гвианские драконы спокойные, уравновешенные и привлекательные. Вот и у Джорджа был очень добродушный и покладистый нрав.
Особенно примечательно, как гвианский дракон ест. Еще до получения Джорджа мы постарались прочесть все, что написано об этих ящерицах. Но книги сообщали мало, никаких особых повадок не описывали, и мы решили, что гвианские драконы едят то же, что и любые крупные плотоядные ящерицы. Джорджа мы встретили очень радушно, повосхищались им и почтительно поместили в большую клетку с персональным бассейном – удобство, которое он вполне оценил. Очутившись в клетке, Джордж прямиком отправился в бассейн. С полчаса он посидел в воде, иногда окуная на несколько минут голову и задумчиво разглядывая дно. Вечером ему дали убитую крысу, но он отнесся к ней с явным отвращением. Предложили крохотного цыпленочка – та же реакция. От рыбы он шарахнулся так, будто это был страшный яд. Мы пришли в отчаяние. Что еще придумать, чем его соблазнить? И уже решили, что Джордж обречен на голодную смерть, но тут Джона вдруг осенило. Он сходил в сад, собрал там горсть жирных улиток и бросил их в бассейн. Джордж, с царственным видом сидевший на стволе у задней стены своей клетки, наклонил голову и обозрел всплывший на поверхность в ожерелье пузырьков лакомый дар. Потом спустился к бассейну, вошел в воду, с интересом обнюхал улитку. Мы с надеждой следили за ним. Джордж тихонько взял улитку зубами и поднял голову, пропуская добычу глубже в пасть. Тут я увидел самые поразительные зубы, какие мне когда-либо приходилось встречать у ящериц, отлично приспособленные для того, чтобы есть улиток. Передние зубы сравнительно маленькие, острые, чуть наклоненные назад, они служат для захвата добычи. Когда ящерица поднимает голову, моллюск съезжает вниз на большие, прямоугольные, бугорчатые коренные зубы, по строению удивительно напоминающие слоновьи. Действуя языком, Джордж поместил улитку между мощными коренными зубами и медленно сомкнул челюсти. Раковина хрустнула и лопнула, тогда он передвинул ее в середину рта, аккуратно собрал языком осколки и выплюнул их, после чего с явным наслаждением проглотил очищенную улитку. Вся процедура заняла полторы минуты. Джордж посидел, облизывая губы черным языком и о чем-то раздумывая, потом наклонился, бережно взял вторую улитку и расправился с ней таким же способом. За полчаса он съел двадцать штук. Мы ликовали. Теперь пристрастие Джорджа известно, нам будет легко его кормить.
Мы всегда радуемся, когда рептилия начинает сама принимать пищу, потому что, если она долго отказывается есть, надо применять насильственное кормление, а это дело трудное и неприятное. Многие удавы, прибыв в зоопарк, не едят. Пока они не освоятся, их надо кормить. Нельзя сказать, чтобы мы делали это охотно, ведь у змеи хрупкие зубы и челюсти, того и гляди что-нибудь сломаешь и в ротовой полости начнется воспаление. Пожалуй, тяжелее всего нам достались молодые гавиалы. В диком состоянии эти азиатские представители отряда крокодилов питаются рыбой. В отличие от тупорылых аллигаторов и крокодилов с их мощными челюстями, у гавиала челюсти длинные и узкие, вроде клюва, и очень слабые, а зубы совсем уж хрупкие, так и кажется, что они выпадут от одного вашего взгляда. Когда мы получили двух гавиалов, они упорно отказывались от всякой пищи, в том числе от живой рыбы, которую выпустили в их бассейн. У нас просто сердце обливалось кровью. Придется начать принудительное кормление. Мы кормили их целый год по одному разу в неделю, пока они не стали есть самостоятельно.
Судите сами, какое это трудоемкое дело. Сперва крепко берешься за хвост и загривок. Поднимаешь гавиала из бассейна и кладешь на какую-нибудь гладкую поверхность. Между челюстями, в самой задней части, где кончаются зубы, ваш помощник втискивает плоскую оструганную чурочку. Как только челюсти немного разомкнутся, вы отпускаете загривок, осторожно перемещаете руку вперед и просовываете большой и указательный пальцы между челюстями. Это в общем не так сложно, как кажется. Помощник вооружается длинной тонкой палкой и берет миску с сырым мясом или рыбой. Наколов на конец палки кусок мяса, он вводит его в пасть рептилии и проталкивает к глотке. Тут наступает самое трудное, потому что у всех членов семейства крокодилов глотка отделяется от ротовой полости подвижной складкой, это позволяет животному открывать пасть под водой без риска захлебнуться. Пищу надо проталкивать за эту складку возможно дальше, а потом массировать горло снаружи, пока вы не убедитесь, что пища пошла в желудок. Словом, утомительная процедура и для вас, и для гавиала.
Из всех обитателей павильона меньше всего хлопот у нас было с земноводными. Они обычно хорошо едят, и их не поражают все эти язвы, болячки и паразиты, от которых страдают змеи и ящерицы. А впрочем, и земноводные порой способны поднести вам для разнообразия что-нибудь из ряда вон выходящее. Показательный пример – наши пипы. Эти своеобразные животные из Гвианы буквально ни на что не похожи. Они почти квадратные, по "углам" торчат ноги, а заостренный выступ между передними ногами обозначает голову. Тело сплющенное, темно-коричневое, почти черное. В общем, вид такой, словно несчастное животное когда-то давно попало в катастрофу и с тех пор медленно разлагается. Но всего поразительнее у этих причудливых созданий способ размножения. Пипа носит свое потомство в кармашках. Во время обычного сезона кожа на спине самки набухает, становится мягкой и рыхлой; это значит, что пипа готова к спариванию. Самец обхватывает самку сверху, и та просовывает под него длинный яйцеклад. По мере появления яиц самец оплодотворяет их и вдавливает в рыхлую кожу спины самки. Они уходят туда почти целиком, а та частица, которая выдается над кожей, твердеет. Головастики развиваются каждый в своем кармашке, пока не превратятся в крохотное подобие родителей. Когда приходит пора им вылупливаться, твердая крышка отстает, лягушата отталкивают ее и выходят на волю, словно стратонавт из гондолы.
Мне однажды посчастливилось видеть, как вылупляются пипы, и я очень захотел проверить, можно ли добиться, чтобы они размножались в зоопарке. Я достал у торговца самца и самку и поместил их в павильоне рептилий. Держали мы пип в большом аквариуме, потому что они в отличие от других жаб ведут исключительно водный образ жизни. Пипы отлично освоились и десятками пожирали здоровых дождевых червей. Все в порядке, решил я, остается лишь ждать, когда появится потомство. Однажды утром пришел Джон и сказал, что одна из пип явно ушибла себе живот, вот только непонятно, каким образом. Я осмотрел пипу, но обнаружил не синяк, а громадный кровяной пузырь. Что делать? Будь это наземные животные с сухой кожей, я бы смазал пораженный участок пенициллином. Через сутки обе пипы погибли, причем вся кожа у них была усеяна красными пузырьками с кровью и слизью. Я отправил их на вскрытие и получил ответ, что они были убиты таинственной болезнью, называемой "красная нога". Чутье подсказывало мне, что виновата вода в аквариуме. Мы держали их в обыкновенной водопроводной воде, правда с кислой реакцией. Я приобрел новую чету, и мы поместили ее в прудовую воду. Пока что все идет хорошо, обе пипы процветают. Надеемся получить потомство, если только они не выдумают мне назло еще какую-нибудь каверзу.
Другое земноводное с почти таким же интересным способом размножения – толстенькая черно-зеленая сумчатая лягушка. Нам привезли из Эквадора пять штук этих замечательных маленьких лягушек. Они отлично прижились, ели за десятерых, но размножаться не собирались. Тогда мы перевели их в резервуар попросторнее, где воды и земли было больше, и дело пошло на лад. В обычное время сумка в нижней части спины лягушки едва заметна. Надо пристально всмотреться, чтобы разглядеть узкую полоску с неровным краем, словно на коже была ранка и теперь остался шрам. Но когда подходит брачная пора, щель становится сразу заметнее. Лягушки поют друг для друга, и наконец самки, забравшись в укромные углы, проделывают очень странный маневр: невероятно изгибаясь, закидывают на спину то одну, то другую заднюю ногу, просовывают пальцы в сумку и растягивают кожу. И уже после того, как сумка хорошо растянута, они готовы к спариванию. Каким способом яйца попадают в сумку, для меня по-прежнему остается загадкой, потому что этот момент я прозевал. Я даже не успел опомниться, как сумка была набита икрой через край, а лягушка выглядела так, будто ее выпотрошили. Самка вынашивает икру, пока не почувствует, что головастикам пора вылупливаться.
