Анастас Павлов - Капитан
- Ух ты!..
Он отставил миску ужасающе далеко от Султана.
Капитан покраснел. "Как же я забыл спрятать ее! Подумают: большой, а в цапки играет".
- Я это... Нечего было утром делать. Ваню, хочешь - возьми.
- С коробкой?
- С коробкой.
- Ух ты!
- Я тоже иногда мастерю такие лодочки, - соврал Мичман, решивший разделить смущение друга.
Ваню присел на корточки. Он наскоро укладывал все в коробку - потом рассмотрит это богатство, дома. Ну и ну! Эта-то штука - торпедный катер! Капитан приподнялся, взял с полочки корабль:
- Его тоже бери! Юнга не решался.
- Это все мне, Капитан?
- Все до единого!
- Ух ты!
Вот так нежданно-негаданно можно стать богачом!
Капитан поднял глаза на ребят - поначалу все примолкли, удивленные его поступком. Если им сказать, поверят ли? Вот и Пират здесь: пришел как настоящий друг. Если он согласится, - только бы согласился, - он понимает толк в таком деле...
- ...с парусами, как у Колумбовых каравелл, - закончил какую-то фразу Петька-Седой.
- А помните, какие были на ярмарке, - Еж едва дождался, пока тот закончит, - моторные, работают на спирте...
- А-а, знаю я какие, - прервал его Султан.
Он приподнялся, взял печенье.
- Здесь вот у них маленький котел, отсюда выходит трубочка, - показывал Султан. - Поднесешь спичку - и тах-тах-тах...
Моторка грациозно проплыла по воздуху и бросила якорь на языке у Султана. Язык тут же прижал ее к нёбу - только так и едят масляное печенье. Чичо Пей откинулся на кровати и задрыгал в воздухе ногами - и без того его разбирал смех, стоило вспомнить про штангиста. Еж повалился на пол. Петух схватился за живот и затянул длинное-предлинное "и-и-и". Даже Стручок не выдержал, только смеялся он все больше на "е". И лишь Султан, улыбнувшись, начал допытываться, причем совершенно искренне:
- Что это вы всё смеетесь? Скажите, а то нечестно. Смех вспыхнул с новой силой. Султан был малый догадливый. Сам сообразил: случилось что-то очень-преочень смешное. И он тоже захохотал, только дважды позволив себе маленькие передышки: в первый раз - ради одного подрумянившегося печенья, а во второй раз - ради другого, еще более лакомого печенья.
- Я тут вот лежал и думал, - начал Капитан, когда моряки и пираты перевели дух и вытерли проступившие от смеха слезы. - Ну к чему мы ухватились за эту прогнившую лодку дядюшки Мичо! Бомбы наши стоят дороже, чем она. А ведь мы можем построить корабль. - Он взглянул на Пирата. - Большой. И плавать по реке.
Мальчишки слушали, не схватывая пока сути этого предложения.
- Совсем настоящий, да, Капитан?
- Конечно, не игрушечный. И гораздо больше плоскодонки.
Мичман сглотнул целых четыре раза, не проронив ни слова.
- А что! Почему бы и нет?
- Плавающий? - словно бы сам себя спросил Петух. Пират поднял глаза спокойные, серьезные, полные молчаливого согласия.
- А материалы? - будто бы во сне проговорил Петька-Седой.
- Построим у нас, под навесом. Отец позволит, - сказал Пират.
Решение было принято. Капитан не скрывал радости - улыбался, просто сиял. Достал тетрадку из-под подушки.
- Организуем подсобные бригады и пошлем на разные предприятия. Вот список. Если везде нам дадут по две-три доски...
- Лекарственные травы будем собирать! - крикнул Султан.
- И-и, так вам вожатая и разрешила, - покрутил пальцем Еж.
Петька-Седой обнял за плечи Петуха и Стручка, они наклонились к остальным:
- Сохраним все в тайне: пусть для нее это будет неожиданностью!
- Тайна!
- Строжайшая тайна!
- Скажем, что строим сарай, деревянный сарай, - продолжал Седой.
- И - бумс корабль! Экстра!
- И никаких девчонок!
- А то еще растрезвонят повсюду. Браво, Мичман!
- Особенно эта Ленка, такой звонок!
Мичман помахал рукой, словно железным языком звонка.
- Они ж плавать не умеют, еще потонут, - пропищал Ваню, довольный, что участвует в общей атаке.
- Браво, Ваню!
Юнга просто горел от восторга.
Седой вытянул руку и таинственно проговорил:
- Полная тайна! Кто ее выдаст...
Что-то перехватило ему горло, он не мог сказать ничего страшного.
- ...будет трижды проклят! - закончил за него Еж.
- Полная тайна! - повторил Мичман и положил свою руку на Петькину.
- Ни слова, вечный замок! - проговорил Торпеда.
Пирамида рук росла. Всякий произносил при этом свое заклинание или повторял чужое.
Пират сказал:
- Пусть я онемею, если проболтаюсь!
Пейчо:
- Клянусь в вечной верности!
Ваню с бьющимся сердцем лихорадочно придумывал самую лучшую клятву, но, когда очередь дошла до него, повторил слова Султана:
- Тайна до сырой могилы.
Капитан положил руку последним, сказал твердо и ясно:
- Кто выдаст, пусть останется без друзей!
Пирамида рук качнулась - вниз, вверх.
За окнами сияло майское солнце.
Ваню взял миску с печеньем, обнес всех по очереди. Аккуратно поставил миску на место, взял и себе кусочек и уселся на половике у самой кровати Капитана. Взяв печенье в рот, поднял всамделишный, только маленький кораблик, сунул его в коробку и бесшумно захлопнул крышку. Все молча жевали.
Минуту спустя Ваню вдруг спросил:
- А бате Димо? Скажем?
- Верно, как с ним быть?
Капитан с Пиратом снова обменялись взглядами,
- Скажем. Он нам поможет,
- А если не захочет?
- Ладно тебе, как это не захочет! - возмутился Юнга. - Играет же он с нами в футбол?
- Ваню, Ваню-ю-ю!
Ваню даже побледнел. Чувствовалось, что он готов юркнуть под кровать.
- Ваню-ю-ю!
- Чего? - прокричал он в окошко.
- Давай-ка сходи за хлебом, душечка!
- Ладно, потом, - попытался Юнга хоть ненадолго продлить свое пребывание в такой славной компании.
- Поторопись, моя булочка.
- Иду! - взревел Ваню, готовый расколотить витрину кондитерской, откуда мать почерпнула все свои нежные сравнения. За "булочкой" обыкновенно следовали "рахат-лукумчик", "бисквитик", а под конец шел "батончик ты мой шоколадный".
Юнга обернулся к честной компании и жалостливо проговорил:
- Надо идти.
Вздохнул.
Он взял картонную коробку и двинулся к двери с таким унылым видом, что всем стало жаль его.
- Нет, это не жизнь! - сказал Еж, когда Ваню вышел.
А Султан грустно сжевал еще одно печенье.
Внезапно дверь отворилась. Ваню, встревоженный, запыхавшийся, прижал палец к губам и прошептал:
- Ш-ш-ш! Бабы идут!
Первой вошла Лиляна. Она приходилась Капитану двоюродной сестрой и держалась как дома. Физиономия Мичмана стала похожа на выжатый лимон. Румяна улыбнулась Султану мило и скромно, но Султан сделал вид, что вообще ее не замечает. Девчонок становилось все больше. Донка с Росицей вошли, держась за руки. Маргарита. Лена...
Лена, спрятав руки за спину, нервно сжимала две веточки роз. Укололась о шип, вытянула уколотый палец. Вообще-то розы принесла Лиляна, но получилось так, что в последний момент они оказались у Лены. Она не смела взглянуть на Капитана. Почему все молчат? И чего это Мичман и Петька-Седой смотрят на нее с неприязнью?
В комнате было совсем тихо. По дороге она продумала, что скажет, но теперь все вылетело из головы.
- Ты сильно болен?
Капитан улыбнулся:
- Нет, не сильно.
В комнате будто двое их и осталось.
Зашла тетя Софа:
- Садитесь, девочки. Боян, ты угостил их?
- Момент! - предложил свои услуги Торпеда.
Он потянулся к миске и окаменел - она была абсолютно пуста.
- Ничего, я сейчас еще принесу.
Мичман и Седой пошептались между собой.
- Мы пойдем, - сказал Мичман, - в шарики поиграем.
Мальчишки один за другим потянулись к двери.
- Мы еще зайдем, - добавил Пират.
- Какие чудесные цветы! - порадовалась, вернувшись, тетя Софа. - Кто ж тебе их принес, Боян?
- Лена, - быстро проговорила Лиляна.
- Это от всех, - покраснела Лена. - А вообще цветы из сада Лиляны.
- Понимаю, понимаю. - Тетя Софа погладила ее по голове. - Сейчас принесу вазочку.
- Если ты не устал, Маргарита расскажет тебе, что мы проходили сегодня.
- Я не устал, - подчинился Капитан.
Лена присела к письменному столу, затихла. Так ей было радостно, а сейчас все изменилось. Идя сюда, она знала, что мальчики тут, хотела поговорить с ними об отряде. Без учителей, без вожатой. Пусть не думают, что она нарочно выставляется. Пусть знают, не так уж ей приятно выступать с докладами. Она предложит изучать что-нибудь. Неважно что - лишь бы заняться каким-нибудь делом. Она надеялась, что Капитан ее поддержит. И Пират. Все их слушаются. Почему же ни один пальцем не шевельнул, чтобы задержать мальчиков? Почему? На столе перед собой она увидела книжку, которую два дня назад дала Капитану. И с чего это Лиляна соврала про розы? Не знает она, что ли, что это не по-дружески?
8. ОДНА
Старшая пионервожатая выскочила из шестого "В". Нет, не заплачет она перед этими врунами и притворщиками! Не стоят они ее слез! В памяти, словно в калейдоскопе, мелькали картины последнего сбора. Петька-Седой, говоривший упавшим голосом. Султан. Еж. А как он побледнел, как побледнел! "Аппендицит"!.. И как невинно смотрел на нее этот толстяк, сын доктора. До чего же смешно небось выглядела она в глазах заговорщиков! Надо проводить Петю, да? А холодное можно положить ему на живот? А холодное? А холодное? Кто ее об этом спрашивал?
