Владислав Крапивин - Та сторона, где ветер
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Кому полезно, а кому наоборот. Ты же под ноги никогда не смотришь! Пропорешь ступню, заработаешь заражение. На прививку тебя ведь на аркане не затащиш...
Илька со вздохами натянул протоптанные насквозь сандалии.
ИЛЬКА: Мама, а какая вчера гроза грохала!
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Великолепная. Но если я приду, а тут будет не прибрано и ты не умоешся, гроза будет ещё лучше.
ИЛЬКА (весело): Ага! Понятно!
Мама ушла. Илька начал был сворачивать одеяло, но загляделся на змея, задумался. Снял змея со стены, покачал на руках.
ИЛЬКА: Хороший мой... "Тигрёночек"...
Положил своё детище на кровать. Открыл мамин туалетный столик, перебрал мотки ниток. Но это были тонкие: для штопки или вышивания. Лишь один моток более или менее заинтересовал Ильку. Он попробовал нитку на разрыв.
ИЛЬКА: Тридцатый номер. Не выдержит...
Подумал, покачал головой и на всякий случай всё-таки сунул катушку в кармашек. Потом продолжал поиски: в ящиках стола, зеркала, столика...
На полу росла груда выброшенных из ящиков вещей, рос кавардак.
... Когда Тамара Васильевна вернулась из магазина, картина погрома ввергла её в лёгкий столбняк.
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Илья! Да что же это такое!
ИЛЬКА (задом выбираясь из шкафа): Нитки ищу! Нигде нет!
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Что за погром ты учинил! Я же сказала: приду и поищем.
ИЛЬКА: Чего искать! Всё равно нет, какие надо! Что за дом, совершенно без ниток толстых живём.
Он сел на груду вещей и сокрушённо уставился на маму. Он чувствовал себя крайне обиженным тем, что жизнь у них такая неустроенная.
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Ты чудовище... Из-за каких-то ниток переворачивать весь дом. В конце концов, я дам денег, сбегай и купи, какие тебе нужно.
ИЛЬКА: Да, "купи"! Сегодня воскресенье, все магазины закрыты...
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА (неуверенно): Ну, может быть, не все...
Илька прибежал к Генке. Привычно навалился на палисадник, перегнулся через рейки: к окну. Окно было закрыто и задёрнуто занавеской.
Илька нашёл длинную щепку и постучал. Занавеска не шевельнулась. Илька удивлённо покачал головой. Снова постучал. Занавеска отошла в сторону, створка приоткрылась. Показалось сердитое Генкино лицо. Илька только приготовился сказать о нитках, но Генка опередил.
ГЕНКА: Чего тебе? Не мешай!
ИЛЬКА: Ген! Я змей сделал! У тебя есть...
ГЕНКА (с гримассой, будто у него зубы болят): Да иди ты к чертям в пекло...
Дзынь! - окно захлопнулось. Илька ошарашенно посмотрел на него. Упрямо сжал губы. Постучал опять.
Створки распахнуилсь.
ИЛЬКА: Мне только моточек...
ГЕНКА: Иди к дьяволу!
И снова - трах! На запор. И глухая занавеска за стёклами.
ИЛЬКА: Эх ты!
Круто повернулся и пошёл. А что ему ещё делать?
А Генка опять сердито сел у окна. Машинально полистал "Аэлиту", захлопнул. Увидел надпись на обложке: "ENGLICH". Горько усмехнулся. Бухнулся на диван - так, что зазвенели пружины.
Заглянула бабушка.
БАБУШКА: Ты чего это? Вроде не ночь, а улёгся?
ГЕНКА (взвинченно): Тебе что, жалко?
БАБУШКА (примирительно): Ну, лежи,лежи, бог с тобой.
ГЕНКА: Ну и лежу... (Но мирный тон бабушки натолкнул его на мысль о возможности разговора): Бабушка... А правда, что на инженеров пять лет учатся, а на врачей шесть? Дольшн всех?
БАБУШКА: Да мне откуда знать?... Мне на тех и других учится поздно... Должно быть, правда. Инженеры - они с железом дело имеют, а врачи-то с живыми людьми. Это страшнее.
ГЕНКА (про себя): Страшнее... А на кой чёрт врачам английский язык? Латинский - ладно, для рецептов. А "инглиш"-то куда пришьёшь?
Сел, плюнул с досады. Рванул с настенного календаря листок - 17 августа. Взял со стола карандаш.
Начал считать, выписывая цифры на листке.
ГЕНКА: Пять классов в школе - пять лет. В институте - шесть лет. Одинадцать... (Удивился): Это как раз целая Владькина жизнь! Ещё одна жизнь вслепую... А если ещё год пропадёт? Лишний год терять!
Яростно скомкал листок, кинул в стену.
Вышел во двор. Остановился перед поленицей, сунув кулаки в карманы. Полез за дрова, выволок разбухший учебник... Посмотрел с беспомощностю и товращением.
ГЕНКА: У... Чтоб ты сдох!
И двумя пальцами, как дохлую крысу, понёс "инглиш" в дом.
В комнате он сел у стола. Открыл первую страницу. Тупо посмотрел на надоевшие до одури строчки и картинки. Вдруг швырнул книжку в угол, положил голову на локти и заплакал...
Илька пришёл к Шурику Черемховскому. Тот лежал на полу над непонятным чертежом.
ИЛЬКА: Здравствуй. А я змей сделал.
ШУРИК (всецело занятый своим проэктом): А у тебя.. Паяльник есть?
ШУРИК: Вот именно...
ИЛЬКА (с некоторой гордостью): У нас молоток есть. Плоскогубцы. Отвёртка от швейной машины... Это что на бумаге?
ШУРИК: Где бы достать паяльник?
Илька сел на корточки, Тронул Шурика за плечо.
ИЛЬКА: А моточка ниток у тебя не найдётся? У меня змей, а ниток нет.
ШУРИК: И у меня нет... И паяльника нет, сгорел.
ИЛЬКА: Да ладно тебе с паяльником! Я про нитки.
ШУРИК: У меня откуда? Спроси у Генки.
ИЛЬКА: Он не пускает... И ругается.
ШУРИК: У Владика.
ИЛЬКА: Я к нему бегал. У них никого дома нет.
ШУРИК: У Антона...
ИЛЬКА: Тоже нет... Все куда-то подевались. И змеи не поднимают.
ШУРИК: Надоело, наверно...
ИЛЬКА: "Надоело"! Сам не знаешь... Сам никогда не рпобовал, вот и говоришь!
ШУРИК: А ты пробовал?
ИЛЬКА: А я как, если... нету же ниток...
И побрёл к двери...
Нахохлившийся Яшка Воробей сидел на поленице, сердито оглядываясь на крыльцо, и думал какую-то горькую думу.
Илька забрался к нему.
ИЛЬКА: Яш... А я змей сделал.
ЯШКА (с хмурой иронией): Ну и герой...
ИЛЬКА (осторожно): А у тебя ниток ненайдётся?
ЯШКА: У меня что, магазин? Где я возьму?
ИЛЬКА: А можно от "Шмеля"? Мне только на сегодня.
ЯШКА: Ага, от "Шмеля... "Шмель"-то в доме. Я теперь туда за тыщу рублей не пойду.
Он скосил на Ильку круглый птичий глаз и снова погрузился в горестные мысли. И от этих мыслей он раскачивался взад и вперёд, пока не стукнулся затылком о стенку сарая, а лбом о поднятые колени. А стукнулся - мрачно глянул на Ильку, словно тот виноват.
ИЛЬКА: А почему... не пойдёшь?
ЯШКА (с печальным вздохом): У тебя есть рюкзак?
ИЛЬКА: Зачем?
ЯШКА (сипло от подступивших слёз): Зачем... Уеду я.
ИЛЬКА (с сочувствием и пониманием): Есть у нас рюкзак. Только папин, старый... Спрсить у мамы?
ЯШКА (с мрачной решимостью): Хоть куда уеду. Хоть в Антарктиду.
ИЛЬКА: Лучше в Африку.
ЯШКА (с насмешкой): Что ты знаешь про Африку!
ИЛЬКА: Там сейчас полным полно независимых стран. И тепло. Даже пальто брать не надо. Можно даже зимой в одних трусиках бегать.
ЯШКА: Больно мне надо зимой в одних трусиках...
ИЛЬКА: Это же в Африке...
ЯШКА (опять начиная раскачиватся): Заберусь в вагон... Приеду в Одессу... Там у Генки дядя, у него переночую. Потом заберусь в трюм и ту-ту... Всё равно из дома выгнали.
ИЛЬКА: На совсем?!
ЯШКА: Мать говорит: "Чтоб носа больше не казал! Раз за хлебом не сходил, жрать не дам и на порог не пущу".
ИЛЬКА: (с грустью взглянув на несчастного Воробья): Пойдём, Яшка, попросим рюкзак у мамы.
В это время появилась на крыльце Яшкина мать. Отыскав взглядом беспутного сына, упёрла руки в бока.
ЯШКИНА МАТЬ: Яшка! Ты придёшь домой, окаянная душа, голодранец гороховый! Сколько раз мне суп подогревать!
Яшка вскочил, виновато глянул на Ильку, побрёл к дому, скрывая за медлительностью радость.
ИЛЬКА (глядя вслед): Ни в какую, ты, Воробей, Африку не уедешь... Эй, Яшка, а нитки дашь?!
Но дверь уже захлопнулась.
Когда домрй пришла рассерженная Генкина мать, Генка, морщась от отвращения, мучился над английскими строчками: то писал в тетрадке, то заглядывал в учебник, то листал словарь, бормоча неудобопроизносимые английские фразы.
МАТЬ (останавливаясь на пороге): Что же это такое, а?
ГЕНКА: Что?
МАТЬ (беспомощно): Что же ты делаешь, лодырь бессовестный? Как ты меня перед людьми выставляешь?
ГЕНКА: Ну что случилось?
МАТЬ: Ни ума, ни совести... (заплпкала). Учительница на работу пришла, прямо в диспетчерскую, при всех спрашивает: "Почему ваш Гена не бывает на занятиях? Может, болеет?" Болеет! Только и знает свои крыши да книжки шпионские!
Она шагнула к столу, схватила книгу, чтобы выбросить в окно... и узнала учебник.
ГЕНКА: "Шпионские"... Видешь ведь, учу...
МАТЬ (растерянно): Что вижу? В школу-то не ходишь.
ГЕНКА: Ну, не ходил. Думаешь, почему? Потому что отстал. Вот догоню и пойду. Сегодня... Ой, ну не плачь ты только, ведь сказал: пойду...
А унылый Илька брёл от магазина к магазину. За ветринами соблазнительно возвышались целые пирамиды с катушками и мотками великолепных прочных ниток. Но на дверях везде висели таблички, извещающие, что "выходной день - воскресенье".
Перед последней дверью Илька потоптался, подумал и махнул рукой: решил снова побежать к Генке.
![Владислав Крапивин - Та сторона, где ветер [с иллюстрациями]](/uploads/posts/books/208872/208872.jpg)
