Казис Сая - Кресло Гефеста
Обзор книги Казис Сая - Кресло Гефеста
Сая Казис Казисович
Кресло Гефеста
Казис Казисович САЯ
КРЕСЛО ГЕФЕСТА
Рассказ
Перевод с литовского Екатерины Йонайте
Юные боги Олимпа не отличались особой разборчивостью: не было у них ни раззолоченных дворцов, ни усеянных драгоценными камнями одежд, ни уймы слуг, подданных и просто льстецов. Все это появилось позднее...
После кровопролитной битвы Зевса с титанами опустела, обезлюдела земля, не осталось на ней ничего живого. Бунтари титаны, доводившиеся родней и Зевсу, были водворены в подземное царство, а на земле остались лишь те из бессмертных, кто не противился новому владыке. Обосновавшись на Олимпе, Зевс праздновал победу - он закатывал пиры и приумножал свой род не только с избранницей Герой, но и с дочерьми поверженных титанов.
Однако Зевсу и его потомкам нужно было кем-то править в будущем, и он велел двоим сыновьям титана Япета - Прометею и Эфиметею возродить на земле животный мир. С удовольствием принялись братья лепить из глины прообразы будущих зверей, птиц и ничтожно малых живых существ, не забывая о том, что каждому из них необходимо обеспечить на земле место, пропитание, что нужно не обделить их и радостью. Зевс чаще всего благосклонно относился к выдумкам братьев, он лишь вдыхал в их творения жизнь и кое-что изредка подправлял.
Все шло довольно гладко до тех пор, пока Прометей не начал вести переговоры с богами о самом главном обитателе земли - человеке. Опасаясь, как бы новоиспеченный человек не стал таким же могучим и опасным, как населявшие когда-то землю великаны, Зевс согласился дать жизнь лишь слабому нагому двуногому существу, которое, подобно червю, должно было прятаться от зноя и стужи под землей, обитать в норах, кормиться кореньями, фруктами и жить в постоянном страхе перед хищниками, тягаться с которыми ему было не по силам.
Вот почему Прометей и решил принести этому горемыке человеку огонь из олимпийского очага, чтобы тот мог обогреться, приготовить вкусную пищу и отпугнуть голодного зверя. И титан принялся выжидать, когда подвернется случай подкрасться к божественному огню и незаметно поджечь сухой тростник.
Однажды Гера, кормя грудью Зевсово дитя, вдруг увидела, что это не ее малыш Арес, а совершенно чужой, подкидыш без роду без племени! С досады она так резко вырвала из ротика младенца сосок, что молоко струей брызнуло по всему небосклону (недаром и поныне светлые брызги на небе называют Млечным Путем).
А когда Зевс без зазрения совести принялся к тому же метать молнии, разгневанная Гера схватила ненавистное дитя и швырнула его с Олимпа на землю. (Ее первенцу Аресу пришлось после этого сосать молоко рассвирепевшей матери, поэтому и вырос он неимоверно злым и жестоким. Для него не было лучшей забавы, чем участие в кровавых сражениях, за что со временем и заслужил он титул бога войны.)
Прометей проследил, куда упал брошенный с Олимпа младенец, и, зажав в ладони тлеющий тростник, спустился на землю, на которую разошедшийся Зевс ниспослал ослепительные молнии и страшный ливень.
Спотыкаясь о камни, с трудом продираясь сквозь колючие кусты и до крови царапая о них тело, Прометей принялся разыскивать незаконнорожденного сына Зевса, хотя знал, что отпрыск богов не пропадет и без него. Он хотел отыскать дитя и воспитать его так, чтобы тот сделал хоть что-нибудь полезное для обездоленного обитателя земли - человека.
С наступлением сумерек Прометей развел от тлеющего тростника костер и пригласил к нему мужчин и женщин посмелее. Те с опаской протягивали руки к пламени и ликовали, глядя, как огонь освещает в темноте их лица и с удовольствием принимает их дары - валежник, листья, траву и даже сухой навоз. И в то же время огонь был гордым: он мог умереть с голоду, но никому не позволил бы прикоснуться к себе руками или губами, а если подарок ему не нравился, дымом разъедал до слез глаза.
Прометей попросил людей обыскать с факелами все утесы и кусты - хорошенько прислушаться, не донесется ли откуда-нибудь детский плач.
Ребенка нашли. Падая с высоты, бессмертный сын Зевса сломал обе ноги. Прометей привязал к ним лубки, назвал младенца Гефестом и отдал его на воспитание женщинам.
В те времена на земле еще не водились ядовитые змеи, скорпионы, мухи... Всю эту нечисть Прометей и его брат, вопреки воле Зевса, держали под замком в ларе. Поэтому-то на земле не знали бедствий и болезней. Маленький Гефест тоже быстро поправился, только на всю жизнь остался хромым на обе ноги, чем вызывал сочувствие добрых людей и насмешки, издевательства злых.
Зевс же и не думал разыскивать своего сына-подкидыша. Он беспокоился лишь о том, как бы уберечь от ревнивой Геры остальных своих незаконнорожденных чад: двойняшек Артемиду и Аполлона, детей возлюбленной Латоны и сына титанши Майи, легконогого Гермеса, который был любимцем Геры.
Она выделяла его среди остальных детей, ибо тот мог в мгновение ока перенестись в самый отдаленный уголок света.
Владыка Олимпа никому не говорил и про то, что Прометей осмелился украсть священный огонь. Люди теперь нередко укрывали от гнева Геры сожительниц Зевса, давали приют их новорожденным. И все же отец богов намеревался созвать однажды людей и без обиняков напомнить им, что всемогущим владыкой является он, а не Прометей с Эфиметеем, что только его одного люди должны благословлять - возводить храмы, приносить жертвы на алтарь...
А его брошенный на произвол судьбы сын Гефест вырос среди людей дивным мастером, жадным до работы и на редкость сообразительным. Стоило Прометею помечтать о чем-либо, поразмыслить, как бы облегчить людям их труд, - глядишь, а Гефест уже успел кое-что придумать и смастерить. Так появились на свете ярмо для быков, первый плуг, нарядная бричка на колесах, веретено и ткацкий станок, весельное судно, корабль с парусами и еще великое множество самых различных орудий труда и украшений. Даже дочери богов завидовали теперь женщинам на земле, столь красивы были у тех ожерелья, серьги, браслеты.
Видно, одна из них и рассказала Гефесту, что он вовсе не простой смертный, а сын Зевса, и что его сделала калекой разгневанная Гера. Об этом же без утайки поведал ему и Прометей, который вообще не унижался до того, чтобы юлить или лгать.
До сих пор Гефест, можно сказать, был счастлив. Ему вполне хватало и искренней любви людей, и почета, и всего того, чем жив человек. А нынче, глядя на свои натруженные руки, на изувеченные ноги и пропахшую дымом одежду, Гефест, словно в кузнечном горне, распалялся от раздражения и желания отомстить владычице Олимпа Гере. Все его человеческое счастье казалось ему теперь жалкой подачкой, заплесневелым хлебом, которым угостили того, кому надлежало вкушать исключительно божественную амброзию и пить нектар вечной юности!
Напрасно Прометей пытался утешить Гефеста, рассказывая ему о том, сколь непривлекателен этот Олимп богов-сибаритов, где плетутся нескончаемые интриги, не утихают распри, господствуют ложь и убийства. Он признался, что сам чувствует себя среди людей гораздо счастливее, покойнее и что в жизни не променял бы по своей воле землю на обиталище богов.
- Я хочу на Олимп вовсе не для того, чтобы остаться там, открылся ему Гефест. - Я не успокоюсь, покуда не отомщу им!
Тогда Прометей сказал, что ему известно, чем закончится правление Зевса. Не вечно будет править Зевсов род, и все же не Гефесту суждено его свергнуть...
Хромоногий мастер с улыбкой тряхнул копной волос, - да нет, он не собирается бунтовать против всего Олимпа, а лишь сделает Гере какой-нибудь особенный подарок, который напомнит ей о живущем на земле подкидыше Гефесте...
Долго прикидывал он наедине, какое украшение или предмет обихода могли бы доставить радость богине. Под конец Гефест вспомнил рассказы о кипевших на священной горе страстях, бытовавших обычаях и решил выковать из золота и серебра кресло, украшенное драгоценными камнями.
Удалившись от людей чуть ли не на круглый год, искуснейший на земле мастер раздувал мехи, звякал инструментами о наковальню, пилил-строгал, покуда наконец в его задымленной кузнице не родилось новое творение - кресло такой удивительной красоты, исполненное такой величавости, что простой люд при виде его дара речи лишился. А некоторые пали перед ним ниц, словно лицезрели чудо, другие же испуганно попятились назад, в то время как два золоченых льва на подлокотниках угрожающе следили за ними своими бриллиантовыми глазами и щерили клыкастые пасти.
Гефест упросил Эфиметея отнести это кресло на Олимп и подарить от его имени избраннице Зевса, матери богов Гере...
Взглянуть на удивительный подарок Гефеста сбежались все боги Олимпа, все девять муз, все сыновья, дочери и родственники Зевса.
Ни от кого не укрылось, что даже Зевс немного завидует Гере, получившей такой трон, потому что сам он сидел на потускневшей от времени мраморной глыбе. Однако во всей своей красе предстал перед ними подарок Гефеста, лишь когда в кресло уселась наконец правительница Олимпа. Изделие бога-кузнеца и его обладательница словно слились воедино: белокурые волосы богини стали отливать золотом, а лазурные сапфиры удивительно шли к ее выразительным глазам, из-за которых Геру порой называли волоокой.
