Богумил Ржига - Адам и Отька
Обзор книги Богумил Ржига - Адам и Отька
Ржига Богумил
Адам и Отька
Богумил Ржига
Адам и Отька
1
Вот она, табличка у звонка - Владимир Сук. Это - дядя. Но Адам ещё не решается позвонить. И Отка тоже. Нельзя сказать, что они боятся, просто осторожничают. И весь вид их выражает напряжённость. Вот они отходят подальше от жёлтого дома и оглядывают его, весь целиком, до самой крыши. Ничего себе дом, четыре этажа, и слева точно такой же, и справа тоже. А над ними кусочек неба. Неужели здесь хватает такого кусочка, чтобы туда вошло всё? Солнце, и облака, и грозы, и туман, и дождь? Да и как вообще здесь люди узнают, когда собирается дождь?
Адам и Отка Краловы приехали в Прагу из дальней деревеньки в Полабье. Как называется эта деревенька? Выкань. Ну все же её знают. Шоссе с чёрным асфальтом, несколько домиков с одной и другой стороны, садики и совсем рядом лес. А дальше тянутся поля, их видать отовсюду. В Адаме и Отке живут солнце и ветер, запах дождя и шум леса. Они умеют собирать дрова, топить, нянчить восьмимесячного братишку Яхима, качать воду, ездить на велосипеде, могут и корм задать курам, и побегать за собакой, покормить кроликов, быстро перелезть через забор, забраться на дерево и как следует подраться, когда есть с кем. Здесь, в Праге, они чувствуют себя как за границей.
Надо, конечно, позвонить. Пусть тётя догадается, что они уже у дверей, она ведь знает, что они должны приехать. Сегодня или завтра, послезавтра или вчера. Когда точно, тётя не знает, и никак уж ей невдомёк, что они стоят прямо у дверей. Конечно, приехали они без Яхимки, братишку оставили в Выкане. Пока не вернутся родители, о нём позаботится пани Свободова, соседка, которая живёт напротив.
Адам уже протягивает руку к звонку, но Отка ударяет по ней. Ей хочется знать, хорошо ли она выглядит. Выкань - это Выкань, деревня. Там можно выглядеть как угодно. А Прага - это город. В Праге надо выглядеть хорошо, производить впечатление.
- Я не грязная?
- Нет, - отвечает Адам, заботливо оглядывая коротенькое платьице сестрички.
- Можно дать мне все восемь?
- Да около того.
- И на школьницу похожа?
- Это уж наверняка.
- Даже можно подумать, что я читать умею?
- Никто не поверит, что не умеешь.
- Ну, тогда ладно, - смеётся Отка.
- Ты что смеёшься?
- Да просто так. Радуюсь.
- Чему?
- Да, наверно, что я девчонка.
Адам вертит головой. Правда, здесь нет ничего удивительного. В Отке словно живут сразу две или три девчонки. Вы только гляньте на неё, с каким невинным видом она улыбается, как щурит глазки, подмигивает, смеётся, вертит головой на месте не постоит ни минуты, вся в движении. Наверняка думает, что в Праге всякий обратит на неё внимание.
- Ну чего ж не звонишь?
- Видишь, уж поднял руку, - отвечает Адам.
Он звонит раз, другой.
Дети смотрят поочерёдно то на двери, то на ближайшие окна, но ничто не шелохнётся. И ни единого звука. Их дяди, Владимира Сука, пилота чехословацких аэролиний, нет дома. И его жены, Яны Суковой, кондуктора, тоже нет дома. Живут они вдвоём, без детей. - значит, таким образом, дома сейчас ни души. И Отка с Адамом в квартиру попасть не могут.
Но деревенских ребятишек этим не испугаешь.
Они садятся на каменную ступеньку и ждут. По улице ездят трамваи, мчатся автомашины, сплошным потоком спешат люди, и никто не удивляется, почему дети сидят на ступеньке. Прохожие только глянут на детей и идут себе дальше. Но около них останавливается тщедушный пёсик на тонких лапках и жадно обнюхивает их сандалии.
- Это что, собака настоящая? - спрашивает Отка.
- А ты разве не видишь?
- Ну как же на таких лапках он может пробегать целый день?
- Ему можно и полежать.
- А тогда он зимой замёрзнет.
- Отка, не болтай попусту.
- Я только спрашиваю: в Праге собаки настоящие? - продолжает Отка и направляется сама звонить в квартиру: может, ей больше повезёт.
Она звонит раз, другой, третий...
А Адам, тот не трогается с места. Всё равно не откроют. Суковых нет дома. Но где они могут быть?
2
Дети смотрят на проходящие мимо трамваи, и им вдруг приходит в голову, что на каком-нибудь из них они могли бы заметить тётю Яну. Но им не везёт, не везёт настолько, что могло бы наконец и повезти.
До каких же нор им ждать? Ведь так может продолжаться и до самого вечера? Нет, лучше они сядут в трамвай 22 номер и поищут свою тётю Яну, которая там продаёт билеты. Они её, конечно, сразу узнают. Она высокая, худая и похожа на их отца. Да и что странного, что тётя Яна на него похожа? Ведь она же его родная сестра. Только глаза у неё построже. И говорит она погромче, чтобы все её слышали.
Только в трамвае продаёт билеты не их тётя, а совсем другая женщина. На их тётку она вовсе не похожа. Маленькая, кругленькая, и смеётся не переставая.
Трамвай приехал на конечную остановку, на Белой горе. И все вышли. Адам с Откой направились на трамвайную станцию. Под крышу.
Люди всегда ожидают трамвай под этой крышей, когда идёт дождь. Теперь у детей настроение немножко получше, мир кажется им здесь попросторнее. Над ними весёлое августовское солнце, за круглыми луковицами небольшого костёла виднеется лес. Адам кладёт свой чемоданчик на скамейку и быстро оглядывает все 22-е номера, которые теперь подъезжают один за другим. В любом из них может быть тётя Яна. Но Адам её так и не видит. А ведь он парень не промах.
Каким должен быть настоящий мальчик?
Прежде всего внимательным и наблюдательным, глаза его должны быть остры и проницательны. Затем он должен быть ловким, сильным и смелым. Руки его должны быть крепки, а ноги быстры и неутомимы. Должен он быть сообразительным, думать с быстротой молнии и заниматься сразу несколькими вещами. Только самому Адаму редко когда всё это удаётся. И чего совсем ему не удаётся - так это на уроках читать под партой и одновременно следить за тем, что происходит в классе.
Проходит какое-то время, и трамваи больше не подъезжают.
- Где-то авария, - предполагает диспетчер с усами, похожими на мышиные хвостики.
Отка зевает не переставая, а Адам начинает сердиться.
- Ты что зеваешь? - ворчит Адам.
- А что мне делать?
- Рассказывай сказку.
- Какую тебе сказку?
- Ну просто рассказывай что-нибудь.
- Хочешь о клоуне? Только она коротенькая, ничего?
- Ничего.
- Сидит в одной клетке лев-отец, в другой - львица-мать, а в третьей львята.
- А где же клоун?
- Тот далеко.
- Лев-отец ревёт, львица-мать ревёт, львята тоже ревут,
- Почему ж они ревут?
- Это уж я не знаю, - смеётся Отка. - Может, есть хотят, а может, сердятся на кого-нибудь. Тебе, наверное, лучше знать.
- А где же клоун?
- А тот уже ушёл.
Адам думает о клетке со львятами и о глупом клоуне, который ушёл раньше, чем началась вся история. Но додумать он не успевает, потому что приходит диспетчер с усами, похожими на мышиные хвостики, и обращается к ним:
- Ребята, чего вы здесь дожидаетесь?
- Тётю, - говорит Отка. - Она ездит на 22-м.
- А как её зовут?
- Яна Сукова.
"Сукова, Сукова", - размышляет диспетчер.
- Яна Сукова, Яна.
- Ну да, - улыбается диспетчер.
- Что - да? - Отка в эту минуту прямо сгорает от любопытства.
- Сукова на 22-м никогда не ездила и вряд ли будет.
- А на каком же тогда?
- Мне кажется, что на 20-м, - говорит диспетчер и бежит к трамваю, появившемуся на повороте.
- В этом городе никто ничего толком не знает, - говорит Отка, и Адам соглашается с ней.
Дети направляются обратно домой, то есть туда, где живут дядя с тётей, и всю дорогу мечтают, чтоб те уже оказались дома, И чем ближе они к цели, тем сильнее их надежда.
3
Снова они звонят в дверь, но по-прежнему никто не отзывается. А ведь звонок в исправности, он работает. Звонок звонит не переставая, но всё напрасно. Может, у тётки с дядей заложило уши и они ничего не слышат?
Около детей останавливается пожилой мужчина и тихонько наблюдает за ними. Он смотрит, как они по очереди нажимают на звонок, видит, что дети всё больше и больше расстраиваются. Если б Адам с Откой оглянулись, они увидели бы глаза этого человека, смотрящие сразу в обе стороны, и подбородок, побритый только наполовину. И очень большой нос, куда больше, чем у других людей. В общем, грустное старое лицо и любопытные глаза, где чуть начинают светиться искорки радости. Пиджак на нём самый обычный, брюки замазанные, из сандалей весело выглядывают кончики пальцев.
- Пани Сукова придёт только в шесть часов, - говорит наконец мужчина.
Тогда дети оглядываются и видят всё, что могли видеть ещё минуту назад. В их глазах любопытство и нетерпение. Наконец-то они напали на человека, который что-нибудь может им сказать.
- Чего вам стоять на улице, пойдёмте ко мне.
- Пойдёмте, - тихонько соглашается Отка.
- Хорошо! - громко говорит Адам.
Они входят в соседнюю с Суковыми квартиру. Хозяйки здесь нет, и детей нет, и родственников никаких. На стенах ни одной картины, не видно ни одежды, ни занавесок. Всюду только одни часы, большей частью с маятником. Но есть и без маятника. С кукушкой. Правда, есть и без кукушки. Часы бьют, некоторые тихо, почти неслышно, другие громко. У одних циферблат разрисованный, у других совершенно белый. Одни будто бегут куда-то, а другие, наоборот, идут размеренно, не спеша. Одни будто говорят, что временем надо дорожить, а другие просто тикают, будто время в нашей жизни ничего не значит.
