Зоя Туманова - Первое открытие
Обзор книги Зоя Туманова - Первое открытие
Туманова Зоя
Первое открытие
Зоя ТУМАНОВА
ПЕРВОЕ ОТКРЫТИЕ
Профессор приступил сразу к главному - без предисловий.
- О себе можете не рассказывать, догадываюсь и так: медалисты, пятерка по профилирующему предмету, давний интерес к археологии - и так далее. Я, как предполагается, последняя инстанция, наша беседа тот волосяной мост, по которому надо, не оступившись, перейти в состав студентов... Однако дело вовсе не во мне. И не надо вам было входить так, словно у вас путы на ногах, и не стоило усаживаться на самый краешек стула, сжимая в кулаке трепещущую душу... Мы просто поговорим. Моя задача - заставить вас подумать! Каждый, после бессонной ночи, придет и честно скажет: "Остаюсь!.." Или: "Забираю документы". Все захотите остаться - останетесь. Все уйдете - мир широк!
Четыре пары молодых глаз столкнулись друг с другом, ища в других опоры - супротив профессорской чудаковатости.
Соперники - они желали друг другу добра. Интеллектуалы привлекали ярко выраженной спортивностью облика. Были здоровы, полны энтузиазма... И всего этого было мало.
Вересов начал так:
- Мой учитель, академик Янецкий, - знаете? (торопливые, радостные кивки), - так вот, тех, кто просил посвящения в рыцари археологии, угощал присказкой: "Наша наука - дама капризная, требует от служителя своего таких достоинств: воображение поэта, знания мудреца, руки хирурга, плечи землекопа, веселость птички божией, помогающая сносить все и всяческие неудачи, терпенье муравья и выносливость мула"... Так вот - кто из вас мог бы такими качествами похвалиться?
Молчание. Опущенные глаза. Которые подымутся первыми?
Первыми оказались вот эти - серо-синие, помаргивающие от доброжелательного любопытства ко всему белому свету, - глаза того, кто носил уютную фамилию Сергушов.
- Нет у меня всех этих качеств, Игорь Николаевич! Одно только и есть - муравьиное терпение. Но, может, с его помощью можно приобрести и остальные?..
Вслед за ним решилась и девушка, единственная в компании, Шумарина. Славное, тугощекое личико заметно порозовело:
- Игорь Николаевич, я... Извините, у вас нитка к рукаву прицепилась...
Никто и понять не успел, - обрывочек нитки, миллиметров в двадцать, с рукава был снят и, на глазах у зрителей, мгновенно завязан изящным бантом.
Выходка тоже была изящной, чисто женской, Игорь Николаевич даже поаплодировал - символично, на словах:
- Браво, браво! Таким образом, нам правильно указано, что без женских рук в археологии не обойтись. Наши реставраторы - это же чудотворцы! Говорят, бог создал человека из глины. Но та глина не была расколота на тысячи обломков и перемешана с мусором столетий! А они имеют дело именно с такой - и сотворяют из нее нечто поразительное.
Итак, перед нами уже два слагаемых идеального археолога: упорство Сергушова, руки Шумариной... Что добавите вы, Кудинов?
У этого - над пристальными темными глазами взметывался характерной лепки лоб.
- Я?.. То, о чем забывал академик Янецкий, - добавлю удачливость! Адскую веру в себя! В м_о_й Чертомлыкский клад... в м_о_ю гробницу Тутанхамона!
Игорь Николаевич не спешил ответить на явный вызов. Поторопился четвертый из абитуриентов, Матниязов, и фамилией, и обликом уроженец тех мест, где, в страде и гореньи, проходила археологическая юность профессора Вересова.
- Археология - не кладоискательство! - сказал этот, с тем самым, навсегда памятным и милым акцентом...
- Все мы, так или иначе, кладоискатели. Ищем клад славы. Только одни находят, другие - нет! - Кудинов поглядывал с веселым превосходством и на товарищей, и на профессора тоже.
Игорь Николаевич мысленно потирал руки: в споре, если и не выявляется истина, то спорящие выявляют себя.
- Не понимаю таких людей, - девушка повела плечами: - Слава! "Пусть все знают, что это сделал я!" Разве недостаточно - для себя знать: это сделал я...
- Есть еще вариант, - негромко бросил Сергушов, - достаточно знать: это сделали мы...
- Ах, смирение паче гордости! - запаясничал Кудинов. - А между прочим, выходят труды. И на обложке - "И.Н.Вересов" - к примеру! А вовсе не "мы". Хотя и "мы" там были...
- "Обычай - деспот меж людей!" - Игорь Николаевич от души развеселился, он любил в науке людей бестрепетных, лезущих на рожон, таких, кому не заслонит пусть даже крохотной истины широкая спина авторитета; впрочем, все это могло быть и мальчишеской наглостью...
У Матниязова по-восточному малоподвижное лицо ничего не отразило, только в нефтяной черноте глаз просверкнуло нечто, как отблеск молнии.
- Разве в том дело, кто написал? Кто открыл? Важно - для кого и для чего открыл!
- Ну, ну! - продолжал поддразнивать его Кудинов. - Ты, например, что собираешься откопать в земле, какой клад?
- Мой клад не в земле, мой клад - земля! Археология помогает увидеть все, что забрала пустыня у людей: дороги, каналы, города! Она говорит: все это можно вернуть! Разве такому - не стоит отдать жизнь?
- Какое узкое делячество! - девчурка в волнении прижимает ладони к щекам. - По-моему, наша задача - узнать, какими были люди древности? Что они думали, что чувствовали? Вещи, статуи, золотые клады - совсем не главное, вовсе нет! Вот новгородские берестяные грамоты - другое... В них - ожившие голоса предков!
- Если молчат книги, говорят стены, - опять негромкий голос Сергушова. - Все, что делает человек, рассказывает о его материальной культуре. О способе производства, о строе общества, о закономерностях истории, наконец...
- Прописи, прописи, уважаемый мой отличник, - устало снисходит Кудинов. - Общие места. А ведь даже "мы" состоит из личностей. Пусть ты вписал в летопись только одну запятую, но пусть она будет твоя! Открытая тобой...
- Игорь Николаевич! - все-таки эта Шумарина оказывается по-детски непосредственной. - А правда, что вы первое свое открытие сделали еще студентом, на первых же в жизни раскопках?
...Вот оно как: легенда отставала от действительности! Первое открытие Игорь Николаевич сделал школьником, членом исторического кружка, ни разу еще не вдохнув пыльного запаха раскопа.
В одной из любимых книг увидел снимок серебряной чаши, найденной близ Ярославля. Сюжет чеканки - охота на львов. Что-то знакомое, недавно виденное почудилось в тяжком замахе львиной лапы, в спиралевидных завитках гривы. Игорь схватил другую любимую книгу, перелистал - вот! Снимок фрески, украшавшей стены древнего дворца, конечно, уцелели лишь фрагменты, и все же...
Игорь написал письмо, в котором обращал внимание академика Янецкого на явное сходство сцены, изображенной на чаше, с фреской: сюжет, этнический тип людей, детали одежды, а также узор каймы...
Мама, увидев адрес на конверте, покрутила пальцем у виска и дала сыну легонький подзатыльник. Тем не менее, письмо было отослано и ответ получен. Академик писал, что стилевое единство несомненно, что восточное происхождение чаши очевидно, и это еще одно доказательство древних торговых связей между русскими княжествами и Мавераннахром. Письмо кончалось так: "Поздравляю с открытием, коллега!"
...Всего этого Вересов рассказывать абитуриентам не стал - как бы не уверовали, что именно так свершаются открытия! Он сказал так:
- Слухи, как это им и свойственно, преувеличены, но первая в моей жизни археологическая практика заключала в себе немало поучительного. Попробую рассказать...
------
Началось с колоссального невезения: какой-то нелепый бронхит. Все копали уже две недели, а он только еще ехал...
"Эй, не зевай, зашибу!" - предостерегали сзади. Загружать экспедиционную машину - тоже значит служить археологии. Это утешало, но все-таки: зачем грузится столько разной дребедени? Лопаты, керосин, ножи, рулетки - вещи несомненные, но к чему еще мел, тушь, кисточки для рисования и даже хирургические скальпели? Может, завхоз Сидорчук из запасливых?..
В дорогу Игоря Вересова снаряжала мама, и вот как выглядел в ее представлении археолог: рубашка и шаровары из ткани мышиного цвета, панама с дырочками для вентиляции, через плечо - планшет и перламутровый театральный бинокль. Обувь - тапочки базарного пошива, по всем признакам, на картонной подошве, но тут ничего не поделаешь, три года, как война кончилась, а обувь все еще - острый дефицит...
Окончив погрузку, Сидорчук недоверчиво осмотрел экзотическую фигуру запоздавшего студента и скомандовал: "В кабину!" Сам полез в кузов, на ящики. Тронулись!
Тряска и пыль не могли умерить восторга, рвущегося из груди Игоря. Хотелось петь, разговаривать, но шофер, Самсонов, помалкивал и даже не реагировал на вопросы. Опустив боковое стекло, Игорь высунул голову, ветер ударил в лицо. Ветер нес запах полыни, дурманный, пронзающий, от него горчило во рту, надышаться им было невозможно...
- Глядите! - вскрикнул Игорь, дернув Самсонова за рукав: на телеграфных проводах сидела невероятная птица, вся, совершенно вся голубая, только темная оторочка крыльев мешала ей слиться с небом...
