Авессалом Подводный - Муравейник

Разводя слова водичкой междометий,
устной речи соблюдаем форму,
фокусничаем с падежами.
Составляем мненье о предмете,
сыплем разуму питательного корму,
делимся сомненьями и снами.

Сохрани меня, Господи мой,
от пустых и бесплодных надежд,
от отчаянья злого и черного;
не оставь на дороге домой,
не даруй многоцветных одежд,
не реки языками учеными.

Сколь бы дитя не плакало,
счастья себе не выплачет,
сухую пеленку разве что.
Судьба говорит знаками,
но если тебе незачем —
не слушай ее, обманчивую.

Оставляемый в одиночестве,
принуждаемый к творчеству,
я сижу, молчалив и тих;
как причудливое растение,
шевелится во мне впечатление
и ложится строками в стих.

Грамматические правила
соблюдать меня заставила
не учительница русского языка,
а пришла ко мне тема вечная,
подарила свое колечко мне
и не сводит очей пока.

Скрытые таланты
скромно и галантно
тихо в подсознании сидят;
думают, доколе
ждать, что их откроют,
аккуратно выстроившись в ряд.

Бездарность ходит следом за талантом,
тяжеловесно, но неотвратимо,
с лампасами иль аксельбантом.
К ней главное — не повернуть лица.
суметь скользнуть неслышно мимо,
услышав тихий зов Творца.

Ноты неопознанных мелодий
плавают в сознании моем,
беспокоят дремлющий мой разум.
И душа, которой нет в природе,
смысла образует окоем,
завершает начатую фразу.

… а поэтическая техника
дана совсем не на потеху мне:
то моя муза забавляется,
и рифмы — как испуганные зайцы.

Распространившийся на жизнь
во всех ее обличиях
и гранях колдовства,
ты на меня взираешь вниз
с ухмылкой неприличною
иного естества.

Поэт — язычник по призванию,
упорный, легкомысленный и ветреный,
любитель зрелищ и существ невиданных.
От прозы на достойном расстоянии,
он жизни и любви пленяется приметами
и сокрушает им же сотворенных идолов.

Выдрав перо у ангела,
его макаю в чернильницу,
гранит скрижалей царапаю.
Мне слава не машет флагами,
но любовь моя не противится,
и капель за окном накрапывает.

Слова по сути своей скромны,
а чванятся ими — люди.
Где милее вам осетры —
в море или на блюде?
Самое гордое слово — «я» —
очень демократичное:
вся человеческая семья
с детства к нему привычная!

Поэту свойственная благодать
слова споспешествует сочетать
под общим руководством смысла.
Ему совсем не требуется знать,
как ценит их читательская рать,
и частоту критического писка.

Стихи нужно писать для тех,
кто их любит, читает и понимает,
почему рифма стоит в самом конце
строки, а не в ее начале. Грех
стихосложения сладок, и строки во тьме сияют,
хотя доля поэта — в терновом стоять венце.

Мысль разворачивается в строку,
располагается на листе,
привлекает глаз запятыми и двоеточиями;
а поэт находится где-то сбоку,
сожалея о прекрасной мечте,
оказавшейся несколько худосочною.

Многоточие — знак для ленивых…
Точка — для прямолинейных.
Запятая — для вариаций,
восклицательный — для унылых!
Вопросительный — для сомнений?
А тире — чтобы было куда податься —

Вдохновенное стихотворение
пленяет поэта зрение,
его очарует слух:
короткое или длинное,
мыслью не уловимое,
как тополиный пух.

Идет за тяжким плугом пахарь,
целебны травы растирает знахарь,
поэт молчит под бременем метафор;
от снежных гор к морям река течет,
луна средь звезд свершает оборот,
и вдохновение приносит пышный плод.

Долгими и зимними,
средними весенними,
краткими летними вечерами
мыслями покинутый,
разумом растерянный
я сижу, стихи мои, с вами.

Песни вековечные,
чувства быстротечные
будоражат воображение,
и не знаю, во благо ли,
полетав над бумагою,
превращаются в Сочинение.

… а еще мне хочется пару строк
написать о горнем и высшем,
Вдохновителе и Созидателе,
о Том, Которого жизнь — урок,
улыбка — в вине прокисшем,
а радость — во взгляде сознательном.

Детям складные стихи
я пишу, стараясь.
Тонны всякой чепухи
про слонов и зайцев,

про шпинат и про морковь,
и про маму тоже,
и немножко про любовь
и денек погожий.

Из Владивостока веселая тетя
решила проехаться на бегемоте,
шакале, акуле и тигре разом —
ужасно склонялась она к проказам!

Проворный старик из Турищева
гордился своей бородищею:
ею пол подметал
и белье полоскал
плодотворный старик из Турищева

Расторопный старик из Донецка
свою старость встречал молодецки:
он однажды на спор
поплыл на Босфор,
и теперь говорит по-турецки.

У меня есть кот Мурлыка;
очень я к нему привыкла —
серому, пушистому.

Если я играю поздно,
смотрит глазом он серьезным:
спать пора ложиться, ну?

А с утра на подоконнике
наблюдает он, как школьники
в школу направляются.

Ох, не любит он учиться!
Пьет из блюдечка водицу,
лапкой утирается.

У меня есть братик Вовка,
но шагает он неловко,
часто спотыкается.

А потом опять встает
и немножечко идет,
но не ушибается.

Вот тетрадь для рисования,
в ней исполню я задание.
Нарисую загогулину —
бультерьершу тети Юлину.
Круглый маленький квадратик
наверху листа тетради —
это огурцов кадушка
или мамина подушка.
Справа — хилый человечек,
рядом — стадо трех овечек,
и зеленая трава
синим карандашиком,
и еще моя кровать —
чуточку упавшая.

Бабу Олю я люблю,
ей идею подарю:
я за бабу чищу зубы,
я ее надену шубу,
я в двенадцатом часу
пищу внуку принесу.
Приготовлю я еду,
на работу я пойду,
все, что надо, сделаю
очень даже смело я.
А за это баба Оля
за меня побудет в школе!

Из кубиков мы строим дом,
и в нем приют себе найдем:
отличное жилище,
вот только жаль, без пищи.

Очень жарким зимним утром
я отлично загорю,
а под вечер в теплой куртке
встречу летнюю зарю.

Вместо школы — в зоопарке
буду истину искать,
и от жизни все подарки
уложу с собой в кровать.