Борис Полевой - Для родины любимой!
Николай Елисеевич Шундик
Следопыты (из повести «На севере дальнем»)
Однажды бригада юных охотников отправилась на свой охотничий участок вместе с учительницей Ниной Ивановной.
Скрипели по твердому снежному насту лыжи. Изморозь окутывала лыжников прозрачным голубоватым облачком.
Впереди всех шел Кэукай — лучший, всеми признанный в школе следопыт. Опушка его малахая густо заиндевела, заиндевели и ресницы и брови — это делало его лицо мужественнее, взрослее.
Заметив нартовый след, Кэукай мгновенно переставил под нужным углом лыжи и пошел по следу, внимательно всматриваясь в него. Затем, остановившись, он присел на корточки, снял рукавицу, потрогал следы собак пальцами. Ребята окружили его.
— В упряжке было восемь собак. Нарта прошла сегодня утром в сторону капканов комсомольской бригады, — сказал Кэукай, прочитав по следам все, что могло привлечь его внимание.
— У меня тоже так выходит, — согласился Эттай после некоторого раздумья.
— Ну здорово же у вас получается, просто как у Дерсу Узала! — восхищенно заметил Петя. А сам подумал: «Поучиться надо мне следы читать…»
— Вы бы поучили нас с Петей, — попросила Нина Ивановна.
— А чего же, кое-что рассказать можно, — важно заметил Кэукай, ковыряя снеговыбивалкой снежный наст. — Только все равно сразу трудно научиться этому…
Помолчав, он немного прошелся вдоль нартового следа, очертил снеговыбивалкой несколько не похожих друг на друга следов собак, потом обратился к Нине Ивановне и Пете:
— Вот посмотрите сюда… Каждая собака, как и человек, свою походку имеет. Трудно определить это по следу, очень трудно, а все же можно. У каждой собаки своя лапа. Вот посмотрите: у одной на правой передней лапе два когтя надломлены. Видите, какие точечки от этих надломленных когтей. А вот на этот след если посмотреть, станет ясно: собака хромала на левую заднюю ногу, и потому след хромой ноги все время очень близко к следу второй ноги. А вот еще один след, его отличить можно. Видите красные пятнышки? У этой собаки нога поранена — порезала, видно, лапу о твердый снег… И вот так, если хорошо присматриваться, сосчитать можно, сколько было собак.
Петя жадно ловил каждое слово Кэукая: уж очень ему хотелось стать настоящим следопытом — именно таким, каким был Дерсу Узала.
«Да, это целая наука», — подумала Нина Ивановна и, обратившись к Чочою, спросила:
— А ты не можешь поучить меня читать следы? Я же научила тебя читать букварь… — добавила она улыбнувшись.
Чочой посмотрел на учительницу и скромно ответил:
— Попробовать можно. Меня дядя Гоомо научил кое-чему.
Чочой отошел на несколько шагов назад и, склонившись над нартовым следом, сказал:
— Человек, ехавший на этой нарте, был очень сердитым.
— Вот это здорово! — изумилась учительница. — Чочой даже настроение хозяина упряжки угадывает. Откуда это известно тебе?
— Да-да, хозяин упряжки сердитый человек был, — убежденно повторил Чочой, — иначе он не стал бы тяжелым остолом[1] бросать прямо в собак. Сильно бросал остол! Смотрите, какие ямы в снегу повыбивал. А вот здесь он попал одной собаке по ноге, и бедняжке пришлось скакать на трех ногах.
В глазах у Нины Ивановны было восхищение.
— А вот, вот смотри, Петя! Смотрите, Нина Ивановна! — вдруг закричал Эттай. На его разрумянившемся лице появилось наигранное выражение страха. — Вот здесь умка прошел! По-лярр-р-р-ный медведь! — Для большего эффекта Эттай подналег на «р».
Петя бросился к Эттаю.
— Где? Где? — закричали ребята, предполагая, что Эттаю действительно удалось разглядеть следы полярного медведя.
Эттай лукаво подмигнул Кэукаю: смотри, мол, сейчас мы посмеемся. Отодвинув в сторону снятые лыжи, он показал себе под ноги.
— Так это же всего-навсего мышь пробежала! — возмутился Петя, разглядывая тоненькую цепочку петляющих следов.
— Да ну! — притворно удивился Эттай. — А я думал — медведь.
Ребята дружно расхохотались. Кэукай бесшумно подошел к Эттаю сзади, схватил его за плечи, посадил в снег и добродушно сказал:
— Завтра хороший следопыт подойдет к этому месту и так подумает: «Здесь был Эттай. Увидел он мышиный след и плюхнулся с перепугу прямо в снег».
Ребята расхохотались еще громче. Смеялась и Нина Ивановна.
Эттай посидел с минуту на снегу и, встав на четвереньки, побрел куда-то в сторону, стараясь оставить в снегу как можно более глубокие следы. Это вызвало новый взрыв хохота.
— Вот так зверь! Вот так следы! — кричали ребята сквозь смех.
Лыжники тронулись в путь. Спустя некоторое время Кэукай скомандовал:
— Становись на лыжи! Скоро темно будет. Капканы уже близко!
…Еще издали школьники заметили, что в капкан самой ближней приманки попался песец. Юные охотники притихли, лица их стали серьезными, внимательно-настороженными.
— Настоящий охотник спокойным должен быть, — вполголоса пояснил Кэукай. — Настоящий охотник выдержку должен иметь.
Заметив приближающихся людей, песец заметался.
— Не оторвал бы себе ногу, — обеспокоился Кэукай. Повернувшись лицом к товарищам, он решительно приказал: — Стойте пока здесь, я сам возьму его! А то он уйдет и будет мучиться с оторванной нотой…
Оставив лыжи, Кэукай захватил с собой только одну палку. Ощетинившись, песец в отчаянии набросился на подошедшего охотника. Кэукай ловким ударом ноги опрокинул его на спину, быстро положил на его грудь палку и на концы палки стал ногами.
— Как настоящий охотник! — со знанием дела заметил Эттай. — Нельзя песца бить, нельзя его ранить — шкура испортится.
Вскоре песец был мертв. Ребята и Нина Ивановна подошли к приманке. Склонившись над пушистым белым зверьком с черным носиком и с черными блестящими глазками, ребята шумно обсуждали, какого сорта песец попался в их капкан. Эттай подул на мех и сказал:
— Хороший песец, очень хороший! Первый сорт называется.
Заряжать капкан Кэукай поручил Тавылю.
Мальчик принял нож, выкопал в снегу небольшое углубление, вложил в него заряженный капкан. Пока он выполнял эту работу, остальные выстругивали из плотного снега тонкие пластинки. Осмотрев пластинки, Тавыль выбрал самую тонкую и прикрыл ею гнездо с капканом. Чуть присыпав краешки пластинки снегом, он вопросительно посмотрел на Кэукая: мол, как, хорошо ли сделал?
— Хорошо зарядил капкан, — одобрил Кэукай, привязывая к голове и задним ногам песца ремешок.
Взвалив добычу на спину, Кэукай внимательно осмотрелся вокруг и тревожно нахмурился.
— Остальные приманки сегодня проверять не будем, — скрывая тревогу, сказал он. — Надо торопиться домой.
Нина Ивановна глянула в сторону моря и поняла тревогу Кэукая: с севера, оттуда, где днем виднелась черная полоса разводья, стремительно надвигалась мглистая стена тумана.
— На лыжи, ребята! — как можно решительнее сказала она.
Быстро осмотрев лыжные крепления у ребят, она приказала Кэукаю идти впереди, а сама пошла сзади, чтобы видеть перед собою всех.
Мглистый туман становился все плотнее, видимость резко ухудшалась. Нина Ивановна едва-едва различала спины мальчиков. Она то и дело с тревогой пересчитывала их.
— После такого тумана часто пурга начинается, — тревожно сказал Тавыль, догнав Кэукая.
— Да, ты правду говоришь, — согласился Кэукай, ускоряя шаг.
— А Нина Ивановна совсем легко одета, — вздохнул Тавыль и повернулся назад, чтобы убедиться, не отстает ли учительница.
Вскоре стало настолько темно, что уже нельзя было увидеть ни одного ориентира, по которому можно было бы определить путь к поселку. Лыжники остановились. Ребята тревожно поглядывали на легкий лыжный костюм Нины Ивановны.
— Надо вон туда идти, — сказал Эттай, показывая влево.
— Что ты! — удивился Петя. — Надо туда идти, — и показал в противоположную сторону.
А Кэукай нахмурился, понимая всю ответственность, которая ложилась в эту минуту на него: ведь он самый опытный следопыт.
— Идите за мной! — скомандовал он.
Сделав несколько больших зигзагов, Кэукай внимательно изучал направление снежных застругов. Он знал, что ветры обычно дуют вдоль берега моря. «Ага, — решил он, — нам нужно пересекать заструги, тогда мы попадем прямо к морскому берегу». Но тут его обеспокоила другая мысль: «А что, если, блуждая в тумане, мы повернулись не к морскому берегу, на север, а в тундру, на юг? Тогда, пересекая заструги, мы все дальше и дальше будем уходить от поселка в глубину тундры…»
Сердце Кэукая застучало чаще. С минуту подумав, он снова повел лыжников резкими зигзагами, надеясь попасть на выдутое ветром русло какого-нибудь ручья: Кэукай знал, что все ручьи в этом месте бежали на север, к морю.
Долго он метался из стороны в сторону, увлекая за собой своих товарищей. И все же выдутое ветром русло ручья найти ему удалось. Облегченно вздохнув, Кэукай стал разгребать снеговыбивалкой снег почти у самого льда. Он добрался до кустарника. Поняв его мысль, Тавыль, Чочой и Эттай принялись ему помогать.
