Дмитрий Щеглов - Сороконожка

Дружили два маленьких друга:
Пушистый котенок – Смешок,
Второй – небольшая пичуга,
Пронырливый дятел-вьюрок.

Смеялся над другом котенок,
Шутил как проснется с утра:
– Твой клюв удивительно тонок,
Не жди от такого добра.

Обиженно носится дятел
По клетке вперед и назад:
– Не друг ты мне больше, приятель,
Не друг, не товарищ, не брат.

А хочешь, тебя я раскрашу, —
Котенку вьюрок предложил, —
Что б стал как тигренок ты страшен,
Что б песик хвостом заюлил?

Открой потихонечку дверцу,
Я знаю, ты верный дружок, —
Как будто сметаной по сердцу
Мазнул хитроумный вьюрок.

Котенок полез на кушетку,
Оттуда забрался на стол,
Стремительно прыгнул на клетку,
Открыл и свалился на пол.

Лежит на полу и хохочет
Пушистый котенок – Смешок,
А рядом приятель хлопочет,
Пронырливый дятел – вьюрок.

Нашел он отличную краску:
На склянке написано “йод”.
– Я думаю, эта окраска
Как тигру тебе подойдет.

Раскрасил приятеля дятел
И юркнул со страху за дверь:
Был раньше пушистый приятель,
А этот – взлохмаченный зверь!

Как выйдет во двор прогуляться,
Щенята хвосты подожмут
И к мамам скорее прижаться
От тигра в тревоге бегут.

Боятся в подъезде соседи,
Пугают тигренком детей.
Вы только не верьте им, дети,
Не трогает он малышей.

Я уже большая внучка —
Бабушку вожу за ручку.

Мы ходили в Мак-бульдог,
Ели пиццу и хот-дог.

После бабушка сказала:
“Эта пища для вокзала.

Я ж тебе, мое дитя,
Приготовлю, не шутя,

Не какой-то Мак-бульдог,
А с капустою пирог.

Антрекот не влезет в рот,
А компот наоборот.

Суп-пюре из свежей птицы,
Чай цейлонский – не напиться.

Кашу пшенную на жире
И пирожных – аж четыре.

Абрикосовый кисель
Ешь и пей, моя мамзель.”

Мы пришли к себе домой,
Баба вышла в овощной,

Вместе с гостьею старушкой
За морковкой и петрушкой.

Я взялась, пока их нет,
Приготовить им обед.

Я включила кипятильник,
Я открыла холодильник.

Стала ножик доставать —
Кот с испугу под кровать.

И глядит оттуда,
Как на чудо-юдо.

“Это что ж такое?
Из чего жаркое,

Из чего паштет?
Из него аль нет?

Из чего бульон,
Виноват ли он?..”

Кот на занавеску,
А ему в отместку

Началась война —
Лопнула струна.

Грохот как из пушки,
Гром как из ружья.
“Где же вы старушки,
Погибаю я!”

У кота как в бурю
Поднялась вся шерсть.
“Не тебя мы, дурень,
Будем с бабой есть.

Я сейчас пельмени
Приготовлю вмиг.
Сядь мне на колени,
Трус и озорник.

Помню все, что надо:
Плитку шоколада,

Соль, муку и манку,
И сгущенки банку.”

Все это смешала,
Доложила сала.

В зале много места —
Замесила тесто.

Бабушка вошла,
Стала у стола.

Бух! И на колени.
“Баба!!!
Ешь пельмени!”

Ти-ли, ти-ли тесто,
Белая невеста.

Ти-ли, ти-ли тесто,
Нет живого места.

А потом немало
Мыли мы и тёрли,
У кота застряло
Сало прямо в горле.

Вот вам все про Мак– бульдог,
Пиццу, бабу и хот-дог.

Разнесли сороки слухи,
Что в лесу какой-то ухарь,
Перед ним ты только встань,

Из толстухи и старухи
Может сделать без порухи
Молодую чудо-лань.

И теперь, весь белый свет,
Рвется с вечера в хвалебный,
То ль лечебный, толь врачебный,
То ль массажный кабинет.

Едут зайцы из Казани.
Утки думают в Рязани —

Все решают, как им быть,
То ли ехать, то ли плыть.

Впятером на жесткой полке
Из Тамбова едут волки.

Из Сибири зяблики,
А жираф из Африки.

Едут на телеге,
Едут на санях.
Кто пешком, тех в беге
Разбирает страх.

По оврагам скачут,
Скачут, упадут,
Упадут и плачут,
Вдруг да не дойдут.

Вдруг да опоздают,
Очередь пройдет,
Кто его там знает,
Что за зверь их ждет.

А кругом афиши,
А кругом толпа.
“Тише звери, тише.
Вот она тропа.”

Здесь одни пороги
У большой реки.
Не сломайте ноги
Зубры-старики.

“Не толкайтесь звери,
Нечего робеть.
Вот они, те двери,
Где вам молодеть.”

Ничего не слышал
Только наш баран,
Смотрит на афишу,
А в глазах туман.

Он вчера с волками
Бился как герой
Крепкими рогами,
Крепкой головой.

Помутилось после,
У него в глазах.
“ Пропустите лоси,” —
Просит впопыхах.

А кума лисица,
Серебристых мех,
Нет, что б попроситься —
Стала ближе всех.

И еще украдкой
Нарвала гвоздик.
Про ее повадки
Помнит только бык.

Он ее рогами
Чуть попридержал:
“Поделись-ка с нами,
Что здесь за вокзал.

Ты скажи, чертовка,
Дай зверям ответ,
Что за парень ловкий
Держит кабинет.

Пусть он выйдет в двери,
Вынесет товар,
Видишь, скачут звери
Словно на пожар.

Знаю, тебе хочется
Выглядеть как лань,
Только встань ты в очередь,
Ты за мною стань.”

Закрутилась лиса, заюлила,
Чуть не выскользнула, как мыло.

Но крепко держит ее бычина,
Хоть старик, но молодчина.

Закричала она как в кошмаре:
“Пусти меня, старый бычара.”

И елейным голоском пропела:
“Михаил Потапыч, к вам дело.

Выдь, Михайло Потапыч, на крыльцо,
Покажи свое прекрасное лицо”.

Из берлоги вылезает
Мишка гордо.
Вот так праздник:
Не лицо, а морда.

Бык с испугу лису отпустил,
На гвоздики наступил.
А у Мишки для подобных встреч
Заготовленная речь.

“Не люблю я слов хвалебных,” —
Начал Мишка так, —
“У меня массаж лечебный
И крутой лежак.

Есть массаж простой, обычный,
Для отвода глаз.
Для друзей же закадычных,
Я так думаю, для вас,

Есть массаж стремительный:
С захватом и броском,
Такой оздоровительный,
Что уползешь ползком.

Еще массаж есть вьючный,
Дыхнуть нельзя никак.
А вот массаж курдючный —
Он выгоняет шлак.

Массаж бывает водный:
Держу вас под водой
Его названье – Модный,
Бесплатный водопой.

Его с чего-то любят
Тюлени и верблюд,
А остальных он губит,
Возьмут да и помрут.

Для вас же будет главный,
Конечно, жестковат,
Массаж грудной, суставный,
От головы до пят”.

Призадумался народ,
Что собрался у ворот.
Кто из нас здесь самый храбрый?
Вот вопрос какой встает.

Поредел вдруг длинный ряд,
Звери прямо не глядят,
И лиса как понарошку
Убежала в самый зад!

Все притихли, гомон смолк.
Из кустов раздался щёлк:
“Пусть баран массаж узнает,
Предложил тамбовский волк.”

Волки вышли из бурьяна
И кивают на барана,
Наконец нашли управу
На смутьяна и буяна.

“Ну, пошли“, – сказал медведь, —
Будешь нынче молодеть”.
И повел его, беднягу,
Как палач ведет на смерть.

Не поверишь, так проверь,
Облепили звери дверь:
Интересно, как барана,
Там ломает этот зверь.

Загорелся сразу свет —
Кабинет, как кабинет:

Вот колода, вот бадья,
А лежанки нет, друзья.

“Где хваленый твой лежак?” —
Не поймет баран никак.

“Что я буду стоя что ли,
Здесь стоять как в чистом поле?”

“До тебя один ишак
Сбил косяк – сломал лежак.

Не ворчи и не перечь,
Даже если негде лечь”.

И барана кинул с ходу
На медовую колоду.

Распластал как шкуру чью-то,
Жизнь пошла – считай минуты.
Бьет барана по крестцу,
Так и надо молодцу.

Не вылазь, когда не надо
Ни из стада, ни из ряда.

А медведь вошел тут в раж,
И такой начал массаж.

Он его и гнет, и мнет,
И как следует ломает,
Не поймешь, где зад, перёд,
И рога с какого краю.

А баран – одна дуга,
Просит Мишку: ”Ради бога,
Распрями мои рога,
А крестец, прошу, не трогай.”

“Что же ты молчишь, балда,
Не промолвишь даже слово,
Вечно с овцами беда,
Начинай теперь все снова”.

С Мишки льет седьмой уж пот,
Время движется к обеду:
“Подожди хлебну я мед,
И отпразднуем победу”.

Гнет теперь он все назад,
На коленке разгибает,
Не поймешь где перед, зад,
Но рога все нарастают.

А за дверью шум стоит,
Ничего внутри не видно.
Кто с цветами сторожит,
Кто с коляской инвалидной.

Кончил Мишка – дверь открыл
Не баран, – а восхищение!
То с рогами просто был,
А теперь рога оленьи!

Не возьмет баран наш в толк,
А с барана много ль толку,
Что сбежал тамбовский волк
И еще четыре волка.

Вновь трещат сороки
На базарный лад,
“У барана сбоку
Вырос виноград.

Никуда не надо,
Выходить ему,
Виноград то рядом,
Подставляй суму.”

А медведь в берлоге,
Там где кабинет,
Вытирает ноги,
Постелил паркет.

У него в заначке
Только чудеса.
На работу прачкой
Бегает лиса.

Он построил баньку
Где-то на горе,
Выйдет спозаранку
Воду прет в ведре.

Рассуждают крабы:
На его хвосте,
“Посетить места бы
Не мешало те”.

Звери поумнели,
Стали чинно в ряд.
То глядеть не смели,
Нынче все глядят.

Знают кто был первым.
Он, баран, таков.
Как волкам он серым,
Показал Тамбов.

И теперь волненье
Охватило всех,
Кто в медвежьем мненье
Оседлает верх.

А медведю графа
Подавай и всё,
Он зовет жирафа:
“Подойди, мусьё.

Для меня, конечно, лестно,
Что ты с Африки пришел,
Но скажи, жираф, мне честно,
Ты случайно не осел?

Чтобы ты пролез в берлогу,
Должен я, как зверь какой,
Обломать тебе все ноги
Или шею сбить косой ”.

Призадумался бедняга,
И не знает как сказать,
Что для Мишки будет благо,
Той косою не махать.

“Может я скажу не к месту,
Но коль шею нарастишь,
Я возьму тогда невесту,
Ты ж повысишь свой престиж”.

Мишка смотрит на жирафа:
“Если есть такая шея,
Можно жить без телеграфа,
Он же просит подлиннее.”

“Мне трудов своих не жалко,
Африка – не ближний свет,
Но на месте шеи – палка
Для мужчины в двадцать лет?”

Долго так они рядили,
Но начав простой массаж,
Мишка вытянул все жилы
Под тринадцатый этаж.

Ест жираф теперь, где хочет,
Нет предела для струны.
А когда с луны захочет,
Говорят, что ест с луны.

Бык потом пошел, конечно,
Старики как дети вечно.

Только скинул пару лет,
Как купил себе кларнет.

И теперь с утра до ночи,
Дует в дудку что есть мочи.

Наконец пошла лисица,
Есть чему здесь поучится.

Вот гвоздики подает,
А сама все лапу жмет.

“Не нужна, медведь, хозяйка,
В этот славный кабинет?
Я б тебе стирала майки
И готовила обед.

Ты ходил бы лишь на свадьбы,
Был бы брит и был бы чист,
И никто не смог сказать бы,
Что за грязный массажист?”.

“Подожди, кума – сестрица,
Выйди ты пока за дверь”.
Ждет, пождет его лисица,
Не дождется – в спячке зверь.

Покрутилась, повертелась,
Хвост поджала и пошла.
А потом куда-то делась,
Говорят с ума сошла.

Только вы тому не верьте,
Это ж хитрая лиса,
У нее в простом конверте
Есть билет на чудеса.