Георгий Бореев - Книга стихов «Орфей»

Уже неделю ищем цель
Мы для гарпунной пушки.
Строгает судно параллель,
Форштевнем гонит стружку.
Неделю прячет океан
От нал, да и от мира,
Высокий голубой фонтан
С месторожденьем жира.
А план горит. И с ним горит
Мечта о премиальных…
И вдруг как гаркнет кто-то:
«Ки-ит!
По курсу слева – пальма!»
Крадемся ближе, ближе… Кит
Не видит нас спросонок,
Но мы мрачнеем:
Рядом спит
С большим китом китенок.
Конечно, возвращаться жаль
Домой с пустым карманом,
Вот если б этот дирижабль
Не оказался мамой!..
Мы тихо двигаем рули,
Мы спать им не мешаем:
Теряем длинные рубли.
Но совесть
не теряем…

Накланявшись тропическим широтам
И намотав на винт меридиан,
Стоял корабль, качал горячим бортом
Страну слонов, бананов и лиан.
Меняли разноцветные подарки
Ребята на улыбки в той стране,
А я забыл свои значки и марки
И думал: что же здесь оставить мне?
И я придумал: дал краюху хлеба
Кудрявому погонщику слонов,
И он водил по рваной карте неба
Рукой, не находя понятных слов.
И, тыча пальцем в звездные широты,
Кивая головой на корабли,
Он прошептал таинственное что-то
И протянул мне горсть своей земли…

Идут с картины Буга,
Все в радужной пыли,
Навстречу зрелым бурям
Крутые корабли.
Им судьбы – океанов
И жизнь – без берегов,
Им смерть – от ураганов,
А не от сквозняков!
Им честь и слава флота,
А штили – под водой!..
И мне нырнуть охота
Из рамок за мечтой.
Умчать, хотя я знаю,
Что красками зари
Напишет Николаев
Иные корабли
Для тихих акваторий,
Для рек и для озер.
Но мне дороже море –
Простуженный простор.
Попутный ветер рядом
Просолен и могуч,
На коромыслах радуг
Таскает ведра туч,
Он сквознякам – не пара!
Поэтому, земля,
Прости меня за парус –
Рубите
Якоря!

С облаками фехтуя, как саблею,
Закипевшим в волнах плавником,
Рассекла мелководье касатка,
Распугав всех тюленей броском.
И моржи со своими рапирами,
И морские хваленые львы
Вмиг исчезли – не то окропилась бы
Алой кровью лохань синевы.
Лишь один, невоспитанный чайками, -
Думал льву в море все нипочем! –
Плыл на спинке вдоль берега чайником –
Стал ей зверь волейбольным мячом…
Поиграла касатка, забросила
На скалу мячик полуживой –
И хрипел лев пробитыми бронхами,
И уже не мотал головой…

Мелководье и пляжи слащавые…
Наигравшись со львами сполна,
Я хвостом помашу на прощание –
Меня ждет глубина,
тишина…

На гнездовья птицы прилетели.
Хлопая крылами по воде,
Завертелись белые метели,
Закружились пары лебедей.
А потом вели тропой скалистой
Взрослые к воде птенцов своих.
Оглашался берег звонким писком
Желторотых шариков живых.
Лишь одна гусыня – как из воска –
Все сидела и ждала птенца.
Почему-то тонкая березка
Вышла из последнего яйца.
Молодежь росла легко и смело,
Пробовала небо на крыло,
Только лишь березка не умела
Ни летать, ни плавать, как назло.
Улетели лебеди и звезды,
Кромку неба затянуло льдом.
Шею тянет в небеса береза,
Бьет крылом над брошенным гнездом.

Так вспоминает сыновей старуха,
Как бренным миром бредят облака -
И над планетой проплывают глухо
То плавники, то лапы, то рука.
Растерзанные рыбы и зверюшки
Плывут по небу в накипи зари.
Их люди разрывали, как игрушки,
Из любопытства – что у них внутри?
Плывут бизоны, мамонты, медведи,
Встают и тают в небе города…
Так в облаках детьми своими бредит
Уснувшая вселенская вода…

Кто-то созвездье Рыбы
Ночью в реке поймал
И приволок на рынок —
Дешево отдавал.
Люди толкались жадно,
Слушали чудо-весть,
Люди искали жабры,
Думали: как же есть?
И доставали сетки —
Дешево отдавал…
А над седой планетой
В небе зиял
Провал…

А где-то яростное лето
Короче рысьего хвоста,
А где-то в реки прет свирепо
Неукротимая кета.
А где-то ряски злая накипь,
Лебяжьи шеи над водой,
Как вопросительные знаки,
Над умирающей кетой…
А надо мною тучи воют.
Когда сломаюсь я от гроз —
Пойду горбатою кетою
В угодья
косоглазых звезд.
Свой край найду я по приметам:
Родимым пятнышкам берез,
По тусклым отголоскам лета,
Короткого,
как рысий хвост.

Я грустил об иркутских березах
Среди пальм, кипарисных аллей.
Там открылось мне: тяжки морозы –
Без морозов втройне тяжелей!
Я из омута бросился в омут,
Думал: сердце мое запоет.
Но на Севере тоже, как омуль,
Сердце яростно билось об лед.
Реки путаю, меридианы,
От мороза горю и жары,
Но от речек, морей, океанов
Только жажда растет Ангары!
И пою я брусничные нивы,
Дух кедровый и клинопись скал,
Где гроза ослепительной нитью
К небесам пришивает Байкал.
Ну, а если в суровую зиму
Смолкнет песня моя – без огня,
Молодые ветра, – баргузины –
Допоют,
дозвенят за меня…

Это было вначале. Замок. Ночь и принцесса.
Молвит принцу она: «Ладно, стану женой,
Коль доставишь ты мне из индийского леса
Молодильную шишку грядущей весной.
Эта шишка растет на сосне небывалой,
На той ветке висит, что зовем «Млечный Путь».
Но сосну охраняет дракон семиглавый,
Басурмане его Кундалиней зовуть.
Вот те конь боевой, вот пила для работы,
Вот те латы отца — наподдай-ка врагу!
Состриги мне ту шишку к весне — так охота!»
Выпил, крякнул герой и кивнул — «Состригу!»
Отбыл принц. И не знают народ и принцесса
Как скакал он, — тогда ж не снимали кино, —
Как он головы стриг Кундалине у леса.
Это было ужасно. Это было давно…

Пропели мою реку перекаты,
Пропили и поля, и тополя.
Но, господи, река не виновата,
Что жажду утоляет в ней земля!
Чего ж я, целовавший столько речек,
Для этой,
убегающей, родной,
Желаю не дождей, а только встречи
С холодной
океанскою
волной?..

Колдуй же, окаянная! – полмира
Оглохло от капелей и грачей,
И хлещут в синеглазые квартиры
Фонтаны пузырящихся лучей.
Деревья с треском расправляют плечи,
Затекшие от черствости и вьюг,
И я, как тополь Солнышку навстречу,
Тяну к Тебе, зажмурясь,
сотни рук!

– Я вчера вспоминал о Вас, милая зайка!
– Я ж как вспомню Ваш смех –
Сразу волосы дыбом…
– Я вчера проходил мимо Вашего сайта…
– Спасибо!

Кружилось небо грозовое низко,
И дождь стучался день и ночь подряд
В подножье небольшого обелиска,
Стараясь достучаться до солдат.
Потом ветра для них зарю трубили,
Дымился эхом журавлиный крик…
Однажды из рассерженной могилы
Восстал седой мальчишка – как старик.
Стоял боец, прикрыв глаза рукою,
Гранаты по карманам разложив,
И над зачеркнутою им строкою
Хрипело и рыдало
слово «Жив!»

Нас пули стригли не по росту.
Мы в штыковую шли, не зная,
Что из полка одна лишь рота
Пробьется от Мамая – к Маю.
Пробилась рота, зубы стиснув,
Сквозь гром боев в чужой сторонке…
О. сколько в поле обелисков,
Ушедших в землю, как воронки…

Текут березы строго и красиво,
Впадают, словно реки, в облака,
И сеют облака по всей России
Соленые горючие снега…
Снежинки – на кавказские тропинки,
Снежинки – на лафеты батарей,
Зимой и летом падают снежинки
На реденькие кудри матерей…

В стихах неразрешенных,
И даже в «Стихи.ру»
Кукует кукшОнок,
Подкинутый ЦэРу.
Парторг здесь неуместен.
Я тихо посижу –
Услышу: «Же не манж па»,
Увижу: «Па си жур…»
Лета к суровой Позе
Клонят… или счета?..
Кукует фиг на возе,
Навоз – и ныне там.
Кукует он – бес славный –
Про то, как генеал
Трагедию Беслана,
Воспев, загнал за нал.
Кукиш, как будто Феникс,
Кукует из огня –
О новой птице Феликс
Для завтрашнего дня.
Дорогу к сраму дулом
Мостит какой-то тать.
А мы – смешно подумать…
А шутка ли сказать?
Поет нам на чухотке,
На вечной мерзоте,
Кукиш:
– Что жизнь – лишь ходка,
А судьи – еще те!..