Николай Хайтов - Приключения в лесу. Избранное
Сабота заметил, что зрачки у него расширились, взгляд стал словно бы прямей.
— А пришёл я к тебе, а не к кому-нибудь другому, потому что ты всех умнее, — продолжал юноша.
— Пожалуй… — согласился Прорицатель. — Правда, если не считать старого Панакуди… Сколько раз пытался я отравить этого старого хрыча, но он питается, можно сказать, одними травами да кореньями, так что ничего у меня не вышло.
Сабота вгляделся и понял, что чудодейственные коренья начали действовать: шея Прорицателя покрылась красными пятнами, глаза блестели так, будто их смазали медвежьим жиром, а язык невольно выбалтывал правду.
— Отравить не удалось, но зато теперь я нашёл отличного душителя! Пальцы у него такие длинные, мягкие, что старик мигом испустит дух.
— Но за что же? — сдавленным голосом спросил Сабота. У него от волнения перехватило горло.
— За то, что больно много знает. И не верит ни в громы небесные, ни в священное небо, хотя подчас клянётся и тем и другим.
— А о потайной преграде он тоже знает? — внезапно спросил Сабота.
— Вполне возможно, — не задумываясь, ответил Прорицатель, словно не с посторонним говорил, а сам с собой. — Но это нам не страшно, потому что одно дело знать о потайной преграде, а другое — отпереть её.
— Как же она, интересно, открывается? — опасливо спросил Сабота, но тут же с превеликой радостью убедился, что Прорицатель спешит выложить всё, что знает, и совершенно не думает о том, кто перед ним.
— Очень интересно. — Прорицатель достал из-за пазухи кожаный мешочек-ладанку, который висел у него на шее. — Вот этим! — и вынул оттуда три птичьих когтя и показал Саботе. — Белый коготь — орлиный, он длиннее всех. Каждый подумает, что именно им и открывается потайная преграда. Как бы не так! Не орлиным открывается она и не соколиным, а самым маленьким и тупым — коготком обыкновенной галки… В преграде есть отверстие. Стоит вставить в него этот коготок — только этот, никакой, другой, — и в крепость хлынет вода!
— Да ну?! — восхищённо воскликнул Сабота.
— Это ещё не всё! — горячо продолжал Прорицатель. — Если повернуть коготок влево, крепость затопит только до половины и защитники её могут спастись, взобравшись на зубцы стен. А если вправо, её затопит всю, с зубцами и башнями, и все, кто в ней есть, погибнут. Так что враг, ворвавшись в крепость, окажется в западне. Хитро придумано, а?
— Замечательно! — снова восхитился Сабота. — Чудесно!
— Это мой прапрадед придумал во времена прапрадеда теперешнего боярина. У Калоты тоже есть такие три когтя, только он не знает, каким из трёх открывается преграда. Захочу — всех утоплю, как крыс! Все у меня в руках, все до единого! Я всех сильнее, всех могучей! — Он потряс в воздухе кулаками, а дальше стал плести совсем уж несуразное: — Я огро-омный! Я высокий! А ты кро-охотный! Только дуну разок — и тебя сдует, как ветром! Ха-ха-ха! Я всех могу сдуть! Всё селение! Всю вотчину боярскую! Всю округу! Я всё могу-у-у! Гу-гу-гу! — Прорицатель неожиданно запел, и Сабота понял, что тот наглотался чудодейственного корня даже больше, чем нужно.
Глава пятнадцатая
Кто что может, или как полезно утреннее молоко
Главный Прорицатель начал подпрыгивать. Ладанка на шее взлетала, и Сабота в страхе следил — вдруг она слетит, оторвётся или когти рассыплются и пропадут? А Прорицатель прыгал всё быстрее и быстрее и распевал во всё горло:
Я всё могу, я всё могу!
Поскольку я могучий!
Могу я сдунуть Петухи,
Как будто горстку шелухи,
А с неба сдунуть тучи.
Я всё могу, я всё могу!
Могу так сильно дунуть,
Что вмиг боярин улетит,
Забыв достоинство и стыд,
И это мне — раз плюнуть!
Я всё могу, я всё могу!
В костёр я без обмана,
Как сучьев, молний навалю
И звёздной каши наварю,
Ничуть не хуже манной.
Я всё могу, я всё могу!
Раз плюнуть, если взяться,
Разбить старейшин в пух и прах —
Трам-тарарам, трам-тарарам!
Пока живёт на свете страх,
Мне нечего бояться!
— Да, да, я понял! Понял! Ты всё можешь! Остановись, прошу тебя! — старался Сабота перекричать его. — Отдохни. А то вспотеешь, простудишься. Кто тогда затопит крепость? Если вдруг ты умрёшь — да простит меня небо за такие мысли! — кто спасёт крепость от неприятеля?
— И то правда… — сказал Прорицатель весь в поту и перестал прыгать.
— Скажи скорее, как попасть в потайной ход? — спросил Сабота напрямик. Он с тревогой заметил, что Прорицатель всё больше бледнел и задыхался.
— Надо пройти девять зал, но не с открытым лицом, а в маске. Вот она… — Он кивнул в угол комнаты, где на особом месте висела священная маска с кабаньими клыками. — Потом, — отдуваясь, продолжал он, — как наденешь маску, перед тобой откроется одна дверь за другой. Потом спустишься вниз, пройдёшь столько ступеней, сколько у тебя пальцев на одной руке, потом поднимешься вверх, пройдёшь столько ступеней, сколько у тебя пальцев на обеих руках и одной ноге, и очутишься в сводчатом коридоре, который ведёт к потайной преграде. На самой середине её — отверстие крохотное, с блоху. Вставишь в неё коготок галки, и…
Он не договорил. Двери распахнулись, на пороге выросли два стражника.
— Посланцы боярина! — с поклоном возвестил один.
— Главный, Прорицатель, тебя зовёт Калота! — с поклоном сказал второй.
Вид у стражников был встревоженный. Снаружи долетали дерзкие крики, хохот. Сабота даже вздрогнул, заметив, что мешочек с когтями на виду, а Прорицатель и не догадывается спрятать его. Хотел подскочить, снять мешочек, но было поздно…
— Увяз Калота с головой, у меня хочет ума набраться! — С этими словами Прорицатель двинулся за стражниками, а Сабота — следом за ним, сообразив, что в одиночку отсюда не выберется.
«Подожду, погляжу, что дальше будет», — решил он.
Караульщика в башлыке на посту уже не было. По коридорам, громко переговариваясь, сновали боярские слуги.
Через множество дверей прошли Главный Прорицатель и его спутники, пока наконец не остановились у двери, окованной золотом. Стражники отворили её, впустили Прорицателя, а Саботе преградили путь скрещенными копьями.
Саботе волей-неволей пришлось ждать.
— А ты кто такой? — спросил один из стражников. Он, видно, не пил молока и поэтому был не в духе.
— Я с Главным Прорицателем, — соврал Сабота, напустив на себя беззаботный вид, и почесал верхнюю губу — что-то зачесалась.
Стражник хотел опять о чём-то спросить его, но голоса за дверью стали резче, и Сабота отчётливо услыхал слова Калоты:
— Как ты смеешь такое говорить мне! Рассудка лишился на старости лет?
— А у тебя его и смолоду не было! — не остался в долгу Прорицатель.
Давно бы пора скинуть тебя с престола! Тогда бы в Петухах спокойно стало! И старейшины тоже так считают, только вот трус этот, начальник стражи, не решается… Что ты на меня уставился? Глаза выскочат! И так дурак дураком, а он еще таращится.
— Ах вот ты как?! — Калота уже не кричал, а хрипел. — Змею пригрел на груди! К сердцу подпустил!
— Нет у тебя сердца! — торопливо продолжал Прорицатель, словно предчувствуя, что не успеет сказать всё, что думает. — Будь у тебя сердце, ты бы не стал душить родного брата, чтобы завладеть его замком! Жену его не спихнул бы с берега в глубокий омут!
— Замолчи! Убью! — задыхался от гнева боярин. — Вот благодарность! Я осыпал тебя серебром и золотом, а тебе всё мало?!
— Золотом?! — вскричал Прорицатель. — Это золото ты награбил у…
Тут послышалось: «хрря-ясс», и Прорицатель рухнул наземь. В тот же миг кто-то толкнул окованную золотом дверь, она распахнулась, и Сабота увидел боярина. Вне себя от ярости, с окровавленным мечом стоял он над скрюченным телом Главного Прорицателя. Воины и слуги, проходившие по коридору, остановились, раздались голоса:
— Наш боярин скор на расправу!
— Придёт день — всех нас перебьёт!
— Псов кормить надо, а они больше всего человечье мясо любят!
Но тут один из слуг, который утром не пил молоко с кореньями, прикрикнул:
— Да вы что, взбесились? За такие слова знаете, что бывает? — и поспешил отойти подальше от недовольных.
Калота, по-видимому, уже опомнился. Он спрятал меч в ножны и приказал:
— Старейшин — ко мне! Всех! Сюда! Немедленно!
Один из стражников кинулся выполнять приказ. Заметив столпившихся в дверях воинов и слуг, Калота шагнул к ним:
— А вам что тут надо, клопы вонючие? Убирайтесь вон! Живо!
