Людмила Матвеева - Виртуальная любовь в 6 «Б»
Когда Агата все узнает, пойдут насмешки, обзывания.
Надо было срочно искать выход.
Но тут Агата заболела, и ей это нравилось, она готова была болеть долго, а не каких-то жалких три дня. И тогда Леха научил ее фокусам с градусником. Он надеялся за эти дни тяжелой болезни Агаты найти выход. Попросту говоря, как-то вывернуться из трудного положения.
А пока он навещал Агату, они ели блинчики с яблоками, апельсины и мандарины, пили яблочный сок. Мороженого Леха не носил: одно дело симуляция, а другое – настоящая ангина. Настоящая пройдет, тогда будет мороженое.
Редакторша пришла домой и с порога крикнула:
– Скучные люди! Сидят дома, а погода какая! Весна!
На дворе была зима, похожая на серую осень. Дети и муж удивленно уставились на Умницу. Они оторвались от телевизора, что делали редко. Умница выглядела потрясающе – новая коричневая шляпка, коричневатая помада, из-под шляпки каштановые пряди, каких раньше не было, или никто не замечал. А в руке у нее яркие желтые тюльпаны.
Муж задал вопрос в корень:
– Откуда цветы?
– Красивая женщина должна всегда быть с цветами, – нагло ответила Умница.
– Во дает! – крикнул сын в восторге от маминого нахальства.
– Авторы подарили? – Дочь в маму, она на все находит слишком земные ответы: – Угадала?
– Ни грамма, – редакторша незаметно для себя стала употреблять словечки подростков с Лунного бульвара, – отвяньте. – Она сняла пальто, поставила цветы в вазочку и повернулась к ним, чтобы разглядели ее похорошевшее от прогулки и новой уверенности в себе лицо. – Авторы сейчас цветов не дарят, они от меня не зависят, а только от главных начальников.
– Откуда же цветы? – тупо повторил муж, он опустил ноги с дивана, сидел в напряженной позе, штаны на коленях вытянуты, майка сидит криво.
– На кого ты похож? – Умница поморщилась. – Старый пень, а не мужик! Небритый, не стриженный год, живот вырос, штанами такими моют полы. А перед тобой кто? Женщина.
– С большой буквы, – подыграла дочь, – ты, мама, красивая и обаятельная. – Она помолчала и добавила. – Оказывается.
Сын хмыкнул, хотел сказать: «Пожилые не бывают красивыми, а мамашке за тридцать, какая красота?». Умница прочла его мысли и позвала:
– Идите есть, я принесла салат и сырники.
Они ужинали. Покупной салат из коробки был не такой вкусный, как самодельный. Она прочитала их мысли:
– Сегодня у вас скучные мысли о салате, а завтра вы станете во всем тоскливыми, линючими и бескрылыми. Сырники, кстати, тоже из коробки, я их только подогрела. Съедобно? Ну и все.
– Это еда для холостяков и сироток, – с набитым ртом бубнил муж.
Но положил себе еще сырник.
Она насмешливо смотрела на них, на каждого по очереди, это были ее родные любимые люди.
– Дом – не место для распущенности, – сказала она, – приведи себя в порядок – это раз. Я начала с себя. Теперь новая жизнь. Зарядка по утрам, пробежка по вечерам, приглашаю вас всех в свою компанию. У кастрюль вязнуть не буду. Перейдем на облегченную еду, нам толстеть ни к чему. Мы крылатые, веселые, романтичные люди.
– Ну хорошо. А что же, так и будем есть из скучных бескрылых пачек? – Муж избаловался на ее пирожках и борщах, он гнул свою линию.
– Предлагаю готовить по очереди. Все взрослые. Любимые люди не для того, чтобы заедать жизнь друг друга. Не забудьте помыть посуду, я ухожу. – И она, не дожидаясь вопросов, ускользнула из квартиры.
Легкой, молодой походкой Умница шагала через двор. Ей некуда было спешить, но она начала новую жизнь. В новой жизни молодая красивая женщина не торчит в четырех стенах, так она решила. Прогулка не повредит цвету лица и стройности фигуры.
Агата окончательно выздоровела. Еще денек она проволынила – хрипела, как Кощей Бессмертный, нащелкала температуру до сорока, но у мамы нехорошая привычка трогать лоб нежной ладонью. Не свой лоб, а Агатин.
– Симулянтка и притворщица! – обрадовалась мама. – Нет у тебя никакой болезни! Градусник щелкать – старая примочка, мы этот приемчик еще в школьные годы знали! – Мама села в кресло недалеко от лежащей Агаты. – Как же давно это было – страх перед контрольными, школьная любовь, мамина косметика!
– Школьная любовь! – сразу встрепенулась Агата. – Расскажи! Никогда не рассказывала.
– Вставай, одевайся в толстый свитер и делай уроки – послезавтра в школу. И не морщи нос, учиться отвыкла! Совести совсем нет.
– Расскажи про школьную любовь. У меня же слабость после тяжелой болезни. Откажешь, а после самой будет стыдно.
Мама сидела молча, Агата видела: мама в воспоминаниях. Агата включила плеер:
Последние метры нам давались с трудом,
А дорога кончается там, где начинается дом...
Андрей Макаревич и «Машина времени» – мамины любимые, Агата поднесла наушник к маминому уху. Когда песня кончилась, спросила:
– Мама, дашь мне эти сережки поносить? Такие классные, мне пойдут, то есть покатят.
– Привыкла все вымогать, – засмеялась мама, – пока болела, очень обнаглела.
– Стихами заговорила! Супер. Ну рассказывай про любовь.
Мама начала рассказ:
– Я была тихоней, а мечтала стать смелой и решительной. С каждого понедельника надеялась начать новую отважную жизнь. И вот однажды на уроке мне в щеку влетела какая-то коробочка, довольно тяжелая. Попала почти в глаз. Я осмотрела класс и сразу увидела: Сашка Компотов сидит отвернувшись от меня и слишком подчеркивает свою полную непричастность. Сразу поняла: это он.
Учительница ведет урок, а я зашипела:
– Сашка!! На перемене убью!
Он отвечает:
– За что? – А глаза лжесвидетеля, как у тебя, Агата, когда врешь. – Мама смеется сразу над Сашкой Компотовым и над своей дочерью Агатой.
– Рассказывай, мама. Как интересно! Коробкой по щеке! Ну как сегодняшний мальчишка. А ведь было в давние времена.
– У меня под глазом расплылся синяк, а в это время географичка тычет в меня указкой:
– Вон из класса.
– С удовольствием, – неожиданно дли себя нахально отвечаю я и, топая, иду к двери.
– Родителей позовешь, – злющим голосом требует географичка.
– Обязательно, – отвечаю таким тоном, как будто говорю: «Не дождетесь». – Меня чуть не укокошили, а вы меня за это вон из класса.
Тут не выдерживает Компотов и орет на весь класс:
– Она при чем! Она ни при чем! Тихая, как мышь! Это я в нее кинул, а в коробку камень спрятал. – И добавил на всякий случай: – Нечаянно!
– И ты выйди вон, – не повышая голоса, велела географичка, она была злая, но никогда не кричала. Говорила очень тихо от презрения к нам.
Стою я в коридоре, мне весело, первый раз в жизни выгнали из класса. Я смотрю в окно, становится скучновато. И тут вылетает в коридор Компотов:
– А ты не такая уж тихоня, классно ты ей хамила.
– Я не хамила, я вообще этого не умею.
Он захохотал:
– Хамить умеют все, это легко. А у тебя фингал классный! – И он дотронулся до темного фингала под глазом.
Тут звонок на перемену, географичка прошла со своей идиотской указкой, пристально посмотрела на пару у окна. Компотов крикнул ей вслед:
– Выгонять из класса нельзя! Это лишает человека права на знания!
Она не обернулась, а я поняла: Компотов мне нравится. И он, кажется, это понял. Откуда? Не знаю.
– В воздухе пронеслось, – со знанием дела сказала Агата, – рассказывай, мама, дальше. От любопытства температура может повыситься.
– Дальше все не так гладко. Вылетели из класса наши шестиклассники, Ленка косая как заорет:
– Компотов на тебя запал! Я первая догадалась! Первая!
Он от меня отпрыгнул далеко и кричит:
– Косая! Замочу! Заглохни!
Она отбежала на безопасное расстояние:
– Молчи! Все сразу поймут, что ты на меня запал! А ты же тащишься от нее! – И тычет в мою сторону пальцем: – Красавица с фингалом! И вообще!
Все вокруг хохотали. Это было объяснение в любви. С Ленкиной стороны тоже.
Мама мечтательно подняла глаза к потолку, так она выразила свое отношение к Ленке. Получилось – у Ленки дурацкий пафос, а у мамы тонкий юмор. Агата все оценила и смеялась до слез, забыв, что полчаса назад была на краю гибели.
– Мама, а этот Компотов долго был в тебя влюблен? Тащился то есть?
– Тащился долго, вечность. До ноября – недели три.
Агата смеялась весело, а мама немного грустно. Но этой грусти Агата не уловила: дети не так внимательны к родителям, как родители – к детям. Это несправедливо, но так устроен мир.
Агата продолжала приставать:
– Мама, а он потом стал ухлестывать за Ленкой?
– Да. Как ты догадалась?
– Ну как же? Она настырно лезла к нему, он сдался. В каждом классе есть такая, наверное, во все времена – без самолюбия, без гордости. У нас тоже есть Лидка. Но я с ней разбираюсь просто – луплю.
– Вставай, больная несчастная, – мама потащила с Агаты одеяло, – от долгого лежания бывает слабость и грусть.
