Камил Икрамов - Круглая печать
Наступал синий ташкентский вечер, такой синий, как будто его специально подсинили. То ли отсвет дальних гор, то ли воздух, поднимающийся от окружающих Ташкент степей, то ли еще что-то, — синий вечер, даже с фиолетовым отливом.
— Я вру, вру, — вздохнул Кудрат, — а вы мне верите.
— Что ты врешь? — спросил Садык.
— Много вру.
— А ты не ври.
— Как же не врать, когда вы все равно верите! Вот сегодня про штангу вам наврал, а вы верите. Он в нее и не попал даже, наверное, метров на десять выше ворот пробил.
— Это у тебя, наверно, болезнь такая, — сказал Садык.
— Нет, не болезнь, — вздохнул Кудрат. — Я про такую болезнь не слышал.
— Тогда это нехорошо, — сказал Садык.
— Вот сейчас, — сказал Кудрат, — милиционер Иса говорит — украли документы, печать и скрылись. Но их найдут, говорит.
— Конечно, найдут, — сказал Садык. — Преступников всегда находят. Если сыщики хорошие. Ты же читал, Дик Портер…
— Я не про это.
— А про что?
— Понимаешь, печать не в ящике.
— А где?
— Не могу сказать. Махкам-ака одному мне доверил. Он знал, я никому не скажу. Только она не в ящике.
Садык как-то странно посмотрел на Кудрата. Тот замолчал.
— Значит, бандиты еще здесь, — сказал Садык, — или поблизости.
— Почему ты так думаешь? — удивился Кудрат.
— Ты точно знаешь, что она не в ящике?
— Точно.
— И не была в ящике?
— И не была.
— Если им была нужна печать и они ее не нашли, — сказал Садык, — что они будут делать?
— Откуда я знаю… — сказал Кудрат.
— Они будут ее искать. Они отсюда не уйдут, пока не найдут печать.
— Ты самый умный из нас, — сказал Кудрат, — ты даже умней меня.
Садык не стал возражать, он и сам так думал.
— Пошли, — сказал он.
— Погоди немного, я открою еще одну тайну. На справке печать поставил я сам. Я залез, достал печать, потом дома поставил ее на справку, потом хотел отнести обратно, на место положить — вы пришли: «Пойдем, пойдем»… Я и не успел. Только ночью смог. А когда я ночью туда залез, Махкам-ака уже убитый лежал.
Садык молчал. Долго молчал. Слишком долго.
— Что ты молчишь? Ведь в справке все правда было. Мы же все равно никому ее не давали. Она до сих пор у меня дома лежит.
Садык молчал.
— Ну, что ты молчишь!
— Получается, что это ты его убил.
— Кого?! — спросил Кудрат.
— Махкам-ака… — ответил Садык. — Если бы печать была на месте, бандиты ее взяли бы и ушли. Махкам-ака сам отдал бы, и все. Я, конечно, не знаю, но так может быть.
Теперь долго молчал Кудрат. Ему стало холодно. Он поджал под себя босые ноги и долго сидел так, обхватив их руками.
— Я думаю, ребятам пока ничего говорить не надо, — сказал Садык. — Потом скажем.
— Никогда не буду больше врать… — сказал Кудрат.
…Ребята играли во дворе с собакой. Они по очереди кидали в дальний угол двора их старый футбольный мяч — две сшитые тюбетейки — и по очереди же кричали: «Пиль!» Доберман добросовестно кидался в угол, хватал мяч, а потом кругами ходил по двору и никому его не давал.
— Он еще наших голосов не знает, — предположил Рахим.
Появление хмурых и озабоченных Садыка и Кудрата встревожило остальных. Когда все собрались на чердаке, Кудрат сказал:
— Ребята, я вам раньше много врал.
— Ну и что? — сказал Рахим. — Вот Эсон все время мне врет.
— А я больше не буду, — сказал Кудрат. — Вот сегодня я наврал, что Коротыш штангу сломал. А он ее не сломал, он мимо пробил. И вообще я сегодня много врал.
— А для чего ты врал? — спросил Закир.
— Чтобы вам интереснее было, — понурив голову, сказал Кудрат.
— Вот и врешь! — сказал Эсон. — Ты врал, чтобы тебя с дерева не стащили.
— Если бы «кошки» достать, — сказал Закир, — мы бы все сами видели. Но ты хорошо рассказывал.
Никто, кроме Садыка, не понял, зачем Кудрат затеял этот разговор.
6
В самой дальней комнате большого дома бухгалтера Таджибекова за пловом сидели те же: сам хозяин, по правую руку от него — Кур-Султан, слева — молчаливый Барат, дальше — милиционер Иса, а на краю ковра пристроился Саидмурад.
— Все сошло хорошо, очень хорошо, — говорил Иса Кур-Султану. — Он молодой, русский, по-нашему не понимает. Все кивает, все записывает.
— Только меня слова мальчишки беспокоят, — заметил Таджибеков. — Почему он так спросил?
— Мало ли что мальчишки болтают, — сказал Иса.
— Может быть, это случайно, а может быть, и не случайно, — озабоченно возразил бухгалтер.
— Сегодня, когда мальчишки по улице шли, — сказал Саидмурад, — учительский сынок, по-моему, тоже что-то про печать говорил. Или мне послышалось.
— Мало ли что мальчишки болтают, — сказал Иса.
— Мальчишки… — сказал Кур-Султан. — Из-за мальчишки Барат таким молчаливым стал, что из него теперь и взрослый слова не вытянет… Ну-ка, повтори, Иса, что мальчишка спросил.
— Он спросил: «А что, если там печати не было?»
— Это сын учителя? — спросил Таджибеков.
— Нет, другой. Кудрат, что ли.
— А вот я сегодня слышал, когда они со стороны оврага по переулку шли, — сказал Саидмурад, — сын учителя про печать говорил. Он сказал этому, другому: «Про печать никто не должен знать…» Они потом на чердак полезли. Мечеть они, что ли, на этом чердаке устроили. Каждое утро, каждый вечер там собираются.
— Неплохо бы узнать, о чем они там разговаривают, — сказал Кур-Султан. — Туда залезть можно?
— Сбоку можно, — сказал Саидмурад. — Не с той стороны, где вход, а с той, где кузница.
— Вот ты и залезешь, — сказал Таджибеков.
— Сегодня? — удивился Саидмурад. — Они, наверно, уже ушли, ночь уже.
— Если ушли, еще лучше, — сказал Таджибеков. — Залезешь на чердак, все обыщешь. Может быть, печать там.
— Неглупо, — заметил Кур-Султан. — Хотя я этому не верю.
Со стороны кузницы дувал был невысок. Наступала ночь, и, пользуясь тем, что никто его не видит, Саидмурад без труда перелез во двор дома, где когда-то жил кузнец Саттар. С чердака доносились голоса. Из-за неплотно притворенной двери падал слабый луч света. «Значит, еще здесь, — подумал Саидмурад. — Тем лучше, послушаем, что они говорят». Но разобрать, что говорят на чердаке, было трудно. Саидмурад встал на какое-то возвышение, которое прежде было, видимо, летним очагом, и замер.
— «По темным перекресткам города Лондона на огромной скорости мчался шикарный черный лимузин с потушенными фарами. На респектабельной улице человек за рулем замедлил движение своего авто…»
— Что такое «респектабельный»? — спросил кто-то на чердаке.
— Не знаю, не мешай… «Джентльмен средних лет, изысканно одетый, вышел из лакированного лимузина и нажал потайную кнопку на одном из столбов узорной ограды, за которой аристократически спокойно спал аккуратно подстриженный сад. Железные ворота как по мановению, волшебной палочки сами растворились. Только каменные львы на воротах видели, как лимузин въехал во двор и остановился у подъезда шикарной виллы. Джентльмен своим ключом отворил входную дверь и, быстро пройдя сквозь анфиладу покоев, вошел в кабинет. Он сразу направился к огромному сейфу, задрапированному бархатными шторами. Один поворот ключа, мелодичный звон, еще один поворот ключа, и дверь сейфа раскрылась настежь. Джентльмен не снимал тонких нитяных перчаток. Он прекрасно знал…»
— Это его так звали?
— Не мешай! «…Он прекрасно знал, что по отпечаткам пальцев Скотланд-ярд…» Я же тебе сказал, не мешай! «…найдет его немедленно. Но он не знал, что в тот самый момент, когда он растворил дверцу сейфа, в кабинете знаменитого сыщика Дика Портера раздался тревожный звонок».
«Интересно, — подумал Саидмурад, — складно рассказывает. Они, наверно, книжку читают, — догадался он. — Такие маленькие, а по-русски шпарят».
Тот же голос продолжал читать:
— «Черный лимузин дал задний ход и выехал на улицу. Он развернулся и вскоре скрылся за углом…»
— Читай дальше! — раздалось на чердаке сразу несколько голосов.
— Продолжение в следующем выпуске, — ответил голос чтеца.
«Конечно, если бы у нас была машина, — подумал Саидмурад, — нам бы много легче было. Им там в Лондоне хорошо».
А на чердаке после некоторого молчания первым заговорил Эсон.
— Да, — сказал он, вздохнув, — если бы нам эти «кошки» достать, нам бы всем хорошо было.
Саидмурад прислушался. «Кошки какие-то. Это интересно».
А Закир — это он читал вслух, сидя у керосиновой лампы, — произнес фразу, которая еще больше заинтриговала Саидмурада:
— Может, «кошки» тоже по справкам с печатью выдают?
— Если ты еще раз про это вспомнишь… — сказал Кудрат.
Саидмурад замер и весь напрягся.
