Тамара Крюкова - Триптих в чёрно-белых тонах
Клавдии вдруг стало стыдно за то, что она обнажила перед чужим человеком свои тайны и обиды. Впрочем, несмотря ни на что, стало значительно легче. Вырвавшись наружу, слова сняли с души часть тяжести. Теперь ей хотелось как можно скорее убраться с глаз этого парня.
— Так ты уже не школьница?
— Нет. В универе на втором курсе. Ну я пойду. Сколько с меня? — сказала она, доставая кошелёк.
— Оставь, я ведь тебя пригласил, — отмахнулся Савва. — И вообще, не уходи. Давай закажем вина.
— Ты что? Я не пью, — запротестовала Клавдия.
— Я тоже. Только, пожалуйста, останься. Понимаешь, то, что ты рассказала... У меня тоже постоянные обломы. И сегодняшний конкурс... И все это... В общем, давай выпьем.
Он направился к стойке бара за вином. Клавдия ждала, не понимая, зачем она согласилась. Она могла бы встать и уйти, но что-то заставило её остаться. Сегодняшний день был сплошным недоразумением. Казалось, в ней проснулась другая Клавдия, которая нарушала все установленные правила и запреты. Мало того, что она на глазах у толпы полезла на сцену, а потом пошла в кафе с незнакомым парнем, так теперь ещё собирается пить вино. Она рехнулась. Надо встать и уйти, уныло увещевал внутренний голос. Но, вопреки доводам разума, девушка продолжала сидеть.
ГЛАВА 6
Вино было несладким и слегка терпким на вкус. На мгновение мелькнула мысль, что скажет на это мама? Она с ума сойдёт, если узнает, что дочь сидит в кафе и распивает вино с незнакомым парнем. Клавдия сама себе удивлялась. Прежде она никогда не употребляла алкоголя. Всё, что с ней происходило, казалось невозможным, немыслимым, запредельным. Впрочем, весь сегодняшний день был сплошным безрассудством.
Клавдии вдруг стало легко и весело. Она тихонько рассмеялась.
— Чего ты смеешься? — спросил Савва.
Она пожала плечами.
— Так. Всё происходит как будто не со мной.
У Клавдии возникло странное ощущение, будто она выпала из окружающего мира и находится где-то в ином измерении, в ватном коконе, а пространство кафе — лишь голографическая иллюзия. Музыка и голоса людей доносились словно издалека.
— А ты где учишься? — спросила Клавдия.
— В училище. На гримёра.
— У тебя родители тоже связаны с театром?
— Нет. У нас все экономисты, но в семье не без урода. Вообще-то я не собираюсь работать в театре. Просто это хорошая школа. Я хочу открыть свой салон.
— По-моему, это интересно.
— По-моему, тоже. Слушай, сними свои дурацкие очки.
Клавдия покорно сняла очки и положила их на стол.
— А теперь распусти волосы, — попросил Савва. — Нельзя же прятать данное природой богатство.
Клавдия подчинилась. Освобождённые от резинки пряди рассыпались по плечам.
— Так гораздо лучше, — кивнул он.
— Я совсем пьяная. Наверное, я выгляжу нелепо.
— Ты выглядишь гораздо лучше, чем минуту назад. Хочешь, на тебя будут оглядываться все парни? Они будут мечтать пройтись рядом с такой девушкой.
Клавдия рассмеялась. Савва был очень забавным и говорил смешные вещи, но сейчас ей это нравилось.
— Не веришь? Давай поспорим, — предложил он.
— О чём?
— Ты про Пигмалиона слышала?
Клавдия кивнула.
— Ага. Это древний скульптор. Он изваял статую, а потом влюбился в неё. И она ожила.
— Смотри-ка, ты начитанная. Но я имел в виду пьесу, как один чудак сделал из цветочницы светскую даму. Я могу сделать из тебя то же.
— Светскую даму?
— Бери круче. Станешь не хуже любой топ-модели. Это будет вроде моей дипломной работы. Ну что, по рукам?
— Хорошо, — без тени сомнения согласилась Клавдия и опять рассмеялась. Сейчас она могла поверить в любую небылицу, даже в слова Саввы.
После кафе они долго бродили по парку. Савва рассказывал театральные байки. На свежем воздухе опьянение прошло, но Клавдии по-прежнему было легко и спокойно. Она тяжело сходилась с людьми и удивлялась, что с Саввой её обычная скованность вдруг исчезла. С ним не приходилось подыскивать нужные слова и темы для разговора. Может быть, потому что между ею и Саввой было нечто общее? Два патологических неудачника в обществе друг друга они были самими собой и не стремились казаться другими.
Вечерело, когда они спустились в метро.
— Тебе куда? — спросил Савва.
— В «Кузьминки». А тебе?
— На «Речной вокзал», — сказал Савва, заходя в вагон следом за девушкой.
— Но это ведь в другую сторону, — заметила Клавдия.
— Я тебя провожу.
— Зачем? Я бы и сама доехала.
— В общагу я всегда успею. Мне гораздо интереснее побыть с тобой лишний час.
— Ты живёшь в общежитии?
— Да, но у нас более-менее человеческие условия. Нас в комнате только двое.
— Мне кажется, я бы не смогла.
— Раньше я тоже так думал, но во всём есть свои плюсы и минусы.
Они разговаривали, пытаясь перекричать грохот поезда. Дорога домой показалась до обидного короткой. Когда они вышли из метро, Клавдия вдруг спохватилась, что мама может увидеть её с Саввой. Зная отношение мамы к парням, лучше было держать нынешнее приключение в секрете.
— Дальше я пойду сама. Не хочу, чтобы тебя видела мама, — сказала она.
— Почему?
— Она думает, что я ходила с подругой.
— Ну и что? Одно другого не исключает. Может, мы были все вместе.
— Ты не знаешь мою маму, — вздохнула Клавдия.
— Ладно, если не хочешь, — пожал плечами Савва. — Дай мне номер мобильного. Я тебе позвоню.
— Хорошо.
Клавдия продиктовала номер телефона. Она была не прочь увидеться с Саввой ещё раз. С ним было интересно, хотя он не подходил на роль романтического героя, во всяком случае для неё. Они были почти одного роста.
Клавдия распрощалась с новым знакомым и зашагала домой. Настроение было празднично-приподнятым. День выдался на редкость длинным и удивительным. Не верилось, что ещё сегодня утром она подслушала разговор гоп-компании, а сейчас возвращалась, можно сказать, со своего первого свидания. Девушка тихонько рассмеялась. Даже предательство подруги перестало казаться катастрофой. Клавдия была рада, что познакомилась с Саввой. Встреча с ним была чем-то необычным в её унылой, серой жизни.
Клавдия ходила в университет без особого желания, но не потому, что не любила учиться. Так случилось, что она везде была чужой, вечным изгоем. По сравнению со школой университет был просто райским местом. Здесь её хотя бы не травили открыто. Клавдия не отличалась общительностью. Робкая и замкнутая, она сторонилась ребят и всегда держалась особняком. Всё началось ещё в детстве, когда она попала на свою первую ёлку.
ЗА КУЛИСАМИ
(детский утренник в стиле ретро)
Раз, два, три, четыре, пять,
Будем мы с тобой играть.
Я охотник, зайчик ты.
Помни: правила просты —
И во взрослых играх этих
В вечном проигрыше дети.
— Мама, а когда мы пойдём на ёлку?
— Уже скоро.
— Когда скоро?
— Завтра.
— Завтра, это когда мы один раз поспим? Или поспим и ещё раз поспим? — настаивала четырёхлетняя Клюшка.
— Сегодня ты ляжешь спать, а с утра мы пойдём на ёлку.
— Во дворец?
— Во Дворец культуры.
— А другие дети тоже будут зайчиками?
— Будут и зайчики, и мишки, и котята.
Ёлку устраивали во Дворце культуры от маминой работы. Мама специально для утренника купила дочери костюм зайчика. Клавдия не могла дождаться, когда же наконец пойдёт на праздник. Ей не терпелось посмотреть на настоящий дворец. Каково же было её разочарование, когда снаружи он оказался похожим на обычный дом! Но, переступив порог, Клавдия решила, что, может быть, она всё-таки попала во дворец.
Стены вестибюля украшали яркие, блестящие гирлянды, пол был усыпан кружочками конфетти. Звучала громкая музыка, всё было сверкающим и пёстрым. Клавдию пугало скопление незнакомого народа. Она очень боялась потеряться и, пока мама сдавала пальто, стояла, вцепившись в её юбку.
В фойе царило необычайное оживление. Дети с визгом катались с деревянной горки, водили вокруг ёлки хоровод, пели, плясали. Взрывались хлопушки, гремела музыка, мелькали маски, сыпалось конфетти. Мама пыталась уговорить Клавдию поиграть с детьми, но та только крепче вцеплялась ей в подол.
— Ну что, никак от юбки не оторвёшь? — глядя на Клавдию, сказала мамина коллега. - А моя вовсю отплясывает.
Маме было неловко за дочь. В это время Дед Мороз объявил конкурс на лучшее выступление, и дети потянулись петь и рассказывать стихи.
— Пойди расскажи стишок, мы ведь учили, — уговаривала мама Клюшку, подталкивая к большой ёлке в центре фойе.
Девочка посмотрела на собравшуюся вокруг Деда Мороза ватагу ребят и помотала головой. Ей было страшно потерять маму. Она не понимала, отчего та сердится. Мама упрашивала, обещала купить новую игрушку, грозила наказать — всё напрасно. Наконец мама строго сказала:
— Если ты не расскажешь стихотворение, значит, ты не любишь меня, и я тоже никогда не буду тебя любить.
