Вильям Козлов - Ты еще вернешся, Тришка
Слова Святослава Ивановича камнем падали в душу мальчишек.
Эти слова камнем падали в душу мальчишек, собравшихся вокруг Святослава Ивановича Хра-мовникова. Кто сидел на мешках с зелеными шишками, кто на покрытой оборванным лапником земле, а кто (стоял, прислонившись спиной к изувеченной их собственными топорами сосне. Оттого, что ученый не повышал голоса и, собственно, не обвинял никого, слова его особенно ощутимо ранили. Мальчишки, избегая смотреть друг на друга, хмурили лбы, разглядывали липкие от беловатой смолы руки.
Святослав Иванович, закончив свою речь, взял сачок и неторопливо зашагал к поселку. Вслед за ним пошла Майя. Лишь Гектор более или менее милостиво обошелся с ребятами: каждого обнюхал, а у Витальки даже взял из рук огрызок пряника.
— Чего же они тогда вывешивают объявления? — пробурчал Виталька Гладильников.
— В объявлении не написано, что надо деревья топором рубить, — сказал Роман.
— Вот живем мы почти что в лесу и не знаем, что лес — самое ценное на земле, — сказал Гришка.
— И какому идиоту пришло в голову рубить топорами? — хмуро взглянул на ребят Роман.
— Сам-то вон сколько намахал! — кивнул на разбросанные кругом ветви Виталька.
— Все, с этим кончено, — сказал Роман. — Больше никто ни одной ветки не срубит.
УРОК ВЕЖЛИВОСТИ
Оседлав толстый сук, Роман ловко орудовал садовым секачом. Тонкие ветки с гроздьями шишек с глухим стуком падали на землю. Там их обрывал и ссыпал в мешок Гришка. Заржавленный тупой секач для подрезки ветвей фруктовых деревьев Роман разыскал в сарае. Очистил от ржавчины, наточил его, приделал удобную рукоятку и вот теперь срезал шишки по всем правилам.
Роман подводил раскрытый секач к пучку шишек, дергал за веревку, и чисто срезанная гроздь летела вниз. По примеру Романа кое-кто из ребят тоже вооружился секачами, а у кого их не было, срезали шишки ножами. Никто из мальчишек не пользовался топором, и поэтому Роман был удивлен, услышав неторопливое постукивание. Они уже возвращались домой. У каждого за спиной по тяжелому мешку с шишками. По их подсчетам, вырученных за семена денег вполне хватит на приобретение недостающей детали для мопеда.
Стук топора раздавался из соснового бора. Переглянувшись, мальчишки бросили мешки под куст можжевельника и, все ускоряя шаг, направились туда. Огромная ветка, затрещав на весь лес, обрушилась неподалеку от них на землю.
Роман подскочил к высокой сосне и, задрав голову, крикнул:
— Эй, Леха, кончай уродовать дерево!
В ответ неторопливое: «Тюк-тюк-тюк!»
— Слезай, варвар! — поднял голос и Гришка.
Сверху с тихим шорохом сыпались щепки и сухие иголки. Топор продолжал неторопливо тюкать.
— Тебе что говорят?! — разозлился Роман. — А ну слазь!
— Какой командир нашелся! — наконец отозвался Леха, продолжая рубить ветку.
— Никто, кроме тебя, топором не рубит, — заметил Гришка.
— А мне плевать, — ответил Леха.
— Ты читал объявление в лесхозе? — спросил Роман. — За порубку сосен — штраф десять рублей.
— Поберегись! — крикнул Леха, и в следующее мгновение тяжелая ветка полетела вниз. Ребята едва успели отскочить в сторону.
— Не зацепило, законники? — насмешливо поинтересовался Леха.
Стиснув зубы, Роман без лишних слон полез на дерево.
— Очумел! — зашептал Гришка. — Он тебя запросто с дерева сбросит!
Гришка попытался ухватить приятеля за штанину, но Роман досадливо вырвал ногу.
— Иди, иди сюда! — посмеивался Лешка. — Я тебя живо вниз спущу… Турманом закувыркаешься!
Гришка видел, как Лешка, перегнувшись через сук, лупил Романа по голове длинной колючей веткой. Топор был воткнут в красноватый ствол. Острое блестящее лезвие испускало солнечные зайчики. В следующее мгновение все перепуталось: Роман за ногу стащил Лешку вниз. Затрещала чья-то рубаха. Боролись мальчишки молча. Лица злые, раскрасневшиеся. У Лехи от ворота до живота располосована рубаха. У Романа на щеке вспухла длинная царапина. Нижний толстый сук подозрительно потрескивал, но мальчишки ничего не замечали. Они так и грохнулись на мох вместе с обломившимся суком. Мгновенно вскочили на ноги и снова сцепились; Лешка попытался подставить подножку, но, уже падая, Роман каким-то образом вывернулся и всей тяжестью своего тела придавил противника к земле.
Видя, что не вырваться ему из цепких объятий Романа, долговязый Лешка пробурчал:
— Пусти… Ну, твоя взяла! Пусти, говорю!
Роман отпустил. Лешка медленно поднялся с земли и угрюмо посмотрел на порванную рубаху.
— Теперь дома будет…
— Давай зашью, — вдруг раздался совсем рядом девичий голос. Ошеломленные мальчишки увидели на лесной тропинке Майю. Она стояла за соседним деревом и все видела.
— Ты чего это за нами подглядываешь? — недружелюбно сказал Гришка.
— Шла мимо и услышала, как вы ругаетесь… Не каждый день увидишь драку на дереве..
— Ну, посмотрела и до свидания, — сказал Роман, еще не остывший после схватки.
— Наоборот, здравствуйте, — улыбнулась девочка. — Снимай, — повернулась Майя к Лехе и достала из сумки вышивку с цветными нитками.
Лешка быстро стащил рубашку и протянул ей. На широкой груди его алела царапина.
— Просто удивительно, что вы себе шеи не свернули, — сказала Майя, усаживаясь на невысокий пенек.
— Ты ему рубашку зашиваешь, а он деревья губит, — заметил Гришка.
— Он уже достаточно наказан, — ответила Майя.
Иголка так и летала в ее ловких пальцах.
«Не поймешь этих девчонок, — размышлял Роман. — Вчера обозвала вредителем, нынче как родному брату зашивает рубаху Лешке Дьякову, который, если на то пошло, всем вредителям вредитель…»
Встряхнув рубашку, Майя с удовлетворением осмотрела свою работу.
— Как новая, — сказала она, передавая рубашку Лехе.
Он натянул рубаху, схватил топор, почти пустой мешок — ребята помешали ему набить его шишками — и, косолапя, зашагал в поселок.
— Эй, как тебя? — окликнула Майя.
Леха остановился, медленно поворачивая маленькую голову с жесткими, как проволока, волосами. Ребята привыкли к тому, что Дьяков медлительный человек, но для девочки это было в диковинку.
— Чего тебе? — после — длительной паузы поинтересовался Леха.
— Ты забыл спасибо сказать, — улыбнулась Майя.
Роман решил, что Леха, видно, понравился ей, иначе с какой бы стати она ему рубашку зашивала и вот так ласково разговаривала?…
— Чего? — удивился Леха и неторопливо зашагал дальше.
Но вот его шаги стали замедляться, и он остановился.
— Это самое… благодарствуем… — выдавил он и, удивив этим ребят, живо повернулся и пошел к поселку.
— Почему во множественном числе? — наморщила лоб Майя. — Да и слово выкопал какое-то древнее.
Роман и Гришка переглянулись и разом рассмеялись…
— Чего развеселились? — укоризненно взглянула на них девочка. — Ваш друг не безнадежен… — Она задумчиво посмотрела Дьякову вслед. — Я уверена, что он больше не будет рубить деревья… Просто до него все доходит дольше, чем до других.
— Если у нее дедушка профессор, так можно и нос задирать? — возмущался Гришка во дворе дома Басмановых. — Все дураки, одна она умная, да?
Роман молча привинчивал к раме мопеда самодельный багажник. На нем можно пристроить второго седока.
— Поучает всех, как учительница, — сказал Роман, орудуя гаечным ключом.
— И эта дуреха, Тонька, так ей в рот и смотрит…
— Теперь тут подержи, — сказал Роман, насаживая на болт новую гайку.
— Не нравится мне она…
— Кто? Тонька? — Спросил Роман.
— При чем туг Тонька? Эта тощая, как ее…
— Да нет, она ничего, — улыбнулся Роман. — Особенно, когда засмеется. Жаль только, что она редко улыбается…
— Я и говорю, злючка!
Небо еще было светлое, и лишь одинокая зеленоватая звезда тускло сияла над лесом. Между звездой и вершинами сосен — узкое сизое облако. Солнце недавно село, и в поселке стало необычайно тихо. Где-то тянул свою волынку удод. Лениво так, с длительными паузами. Иногда совсем низко пролетали безмолвные летучие мыши. Одна из них промелькнула над головами мальчишек.
ОПАСНОСТЬ!
В этот день многие лесорубы видели на делянке подвижного худощавого старичка в желтой соломенной шляпе, с сумкой через плечо и розовым сачком под мышкой. Старичок бродил меж смолистых свежих пней, ковырялся в коре, искал что-то. Иногда он становился перед пнем на колени, доставал из кармана большую лупу и долго что-то разглядывал.
