Д. Графт-Хансон - Убежище идола
Она дрожала, как травинка на ветру, и смотрела прямо перед собой широко раскрытыми, испуганными глазами. Пришлось Боафо поднять ее и поддержать сильными своими руками, пока она не пришла в себя. Люди стояли неподвижно, не смея произнести ни слова.
— Что это?.. Что это было? — решился наконец прошептать Агьяман.
— Не знаю, — испуганно взглянул на него Боафо.
— Может быть, это был сам Нананом. Должно быть, именно он пронесся сейчас мимо нас… — негромко сказал стоящий рядом старик.
— Как пронесся? — Обычное любопытство уже проснулось в Опокуве, отогнало страх.
— Наверное, вышел из своего убежища, — не очень уверенно объяснил старик.
Видно было, что он и сам не знает, что же на самом деле произошло. Да и никто не знал этого…
Но вот послышался легкий шорох, поступь шагов. Кусты раздвинулись, и на поляне появился один из служителей. Он вел за собой Нану Оту с завязанными по-прежнему глазами. Вождя подвели к толкователю и только тогда сняли с его глаз повязку.
Нана Оту протер глаза, поморгал, устало и потрясенно обвел взглядом своих недавних спутников, будто просыпаясь от тяжелого сна. Чувствовалось, что путешествие в глубь ущелья оказалось не из легких. Однако Нана Оту молчал, и никто не посмел его ни о чем спрашивать.
— Теперь можете вернуться домой, — бесстрастно сказал жрец. — Нананом открыл вашему вождю все, что он мог открыть. Идите… Отныне будьте спокойны…
Так сказал жрец. А потом повернулся и медленно и важно пошел по узкой тропе назад, в ущелье…
Крик надежды и радости взорвал тишину. Люди смеялись, возбужденно переговаривались, старейшины окружили Нану Оту. Двое из них поддерживали его под руки, один принес вождю сандалии и обул его — ведь Нана Оту ходил в святилище босым. Потом медленно и устало все двинулись в обратный путь. Солнце стояло уже высоко в небе, лучи его нещадно жгли все вокруг — следовало торопиться.
Они шли и шли, а пыль клубами поднималась от их ног, и жара была нестерпимой. Но ребята шагали под сенью огромного зонта, им не было слишком жарко. И не жара мучила сейчас Опокуву, ее терзала тревога. Кого-то не хватало в процессии, но кого? Она не могла терзаться одна и обратилась к Агьяману.
— Тебе не кажется, что нас стало меньше? — спросила она.
Агьяман ответил не сразу. Он внимательно оглядел путников — одного за другим — и отрицательно покачал головой.
— Да нет, вроде бы все на месте, — ответил он наконец.
— Тех слуг, что отдали идолу, нет, это точно, — быстро добавил Боафо.
Он не удосужился даже взглянуть на процессию.
— Да нет, я не о них, — досадливо поморщилась Опокува. — Кто-то еще пропал…
— Ты имеешь в виду овец и баранов, да? — хмыкнул Боафо.
Но шутка его имела неожиданные последствия. Опокува, вскрикнула, хлопнула в ладоши:
— Вот оно… вспомнила!
— Что же? — насторожился Агьяман.
— Белый ягненок! Нет белого ягненка, вот что!..
Все трое обеспокоенно огляделись. В самом деле, куда он пропал? Неужели его принесли в жертву неведомому страшному идолу? Разве Нана Оту забыл, что белый ягненок — его любимец? Или ягненок просто-напросто заблудился? Опокува нерешительно подняла глаза на вождя, но спросить не посмела. «Ничего, я еще спрошу, — подбодрила она себя. — А может, ягненок найдется…»
Но вот показались первые дома Манкесима. Вождь был уже прежним вождем — следы пережитого недавнего волнения исчезли с его лица. Он спокойно беседовал со старейшиной, и взгляд его был уверенным и твердым, как прежде.
«Пора, надо спросить», — твердила себе Опокува, но все оттягивала и оттягивала решающий момент. Что же все-таки случилось в таинственном темном ущелье? Она хочет знать! Вот только имеет ли она право задать такой вопрос вождю? Конечно, Нана Оту не рассердится, она в этом уверена, но спрашивать вождя не положено. Думать было некогда, колебаться — тоже: процессия уже входила во двор. И Опокува решилась.
— Нана, — сказала она, — а где же белый ягненок?
— Его забрали служители идола, — глядя в сторону, ответил вождь.
— Зачем? — ахнула Опокува.
— Они сказали, что его пожелал взять Нананом, — все так же глядя мимо Опокувы, объяснил Нана Оту.
— И ты его отдал?! — Опокува расширенными от ужаса глазами уставилась на вождя. Тот нахмурился.
— А что я мог сделать? — пробормотал он и опустил голову.
Опокува помолчала, потом задала последний, очень важный для нее вопрос:
— И где он теперь?
— Ну, где… — тихо ответил Нана Оту. — Служитель увел его куда-то, а потом вернулся и сказал, что ягненок вознесся на небо…
— На небо! — ребята даже рты разинули от изумления. Они недоверчиво переглянулись — трудно поверить в такое чудо…
4. БЕЛЫЙ ЯГНЕНОК НАНЫ ОТУ
ебята пообедали, отдохнули, а потом Агьяман сказал, что хорошо бы как следует осмотреть Манкесим. Опокува с Боафо обрадовались: как это им раньше не пришло в голову? Совсем обалдели с этим страшным Нананомпоу!
Все трое быстро собрались и отправились в город, и Мпотсе, конечно, с ними. Больше часа бродили они по улицам старого города, но ничего особенного не увидели и вернулись усталые и пропыленные, торопясь укрыться в прохладных комнатах дома. Но войти в дом им не пришлось: их новые друзья-сверстники шумели во дворе, и как же можно было пройти мимо? Девчонки играли в салочки-наступалочки, трое на трое — старались осалить друг друга, наступив сопернице на ногу, а мальчишки — в любимую свою игру — оваре[31]. Путешественники слишком устали, чтоб самим бегать и прыгать, но посмотреть, как играют другие, очень хотелось.
Агьяман с Опокувой сели в тени, в углу двора, привалившись к прохладной стене, а Боафо растянулся на циновке, вниз животом, и у ног его улегся такой же усталый и разморенный жарой Мпотсе. Пес лежал, положив на передние лапы голову, и часто-часто дышал, высунув красный влажный язык. В дальнем углу двора, под навесом из бамбука, укрылась от солнца овца с тремя ягнятами. Она пощипывала листья платана и изредка блеяла. Мир и тишина царили вокруг.
Так они сидели и отдыхали, и вдруг неугомонная Опокува подтолкнула Агьямана локтем:
— Скажи, ты видел Нану Оту, когда он входил во двор? Заметил, какое у него было лицо?
— Нет, а что? — насторожился Агьяман. — Почему ты спрашиваешь?
— Он тогда еще отослал от себя старейшин, помнишь?
Агьяман неуверенно кивнул.
— Да-да, он их отослал от себя, — продолжала Опокува, — и сразу стал тихим, таким… Ну да, печальным… несчастным… И оставался печальным уже все время. Даже когда обедал, а ведь ему подали фуфу и его любимый суп из мяса и земляных орехов.
— Правда? — Агьяман с любопытством взглянул на Опокуву. — А я не заметил.
— А вот я заметила, — твердо сказала Опокува. — Он был очень-очень печальным. И после обеда был печальным тоже — встал, никому не сказал ни слова и молча ушел к себе.
— Может, он заболел?.. — пожал плечами Агьяман.
— А может, увидел что-то страшное — там, в ущелье? — добавил Боафо.
— Нет, тут что-то другое, — стояла на своем Опокува.
— Почему обязательно другое! — вспылил Агьяман. — Верно говорит Боафо: Нана Оту расстроился там, у Нананомпоу…
— А чего ему было расстраиваться? — не сдавалась Опокува. — Или вы не слышали, что сказал жрец? Он сказал, что все будет хорошо, что Нананом обещал помочь племени. А Нана Оту, значит, выслушал все это и, нате вам, — расстроился!
— Ну, тогда говори, отчего, по-твоему, он печален? — нетерпеливо спросил Боафо. — Говори! Ты, как видно, знаешь.
Боафо всегда немного завидовал своей сестре: ужасно быстро, прямо на лету все схватывает. Вот бы ему так! А то он пока раскачивается, пока сообразит… Ну вот и пусть говорит! Они так устали, так вымотались в этом городе, а она играет в прятки, задает какие-то дурацкие вопросы. Нет у него настроения с ней беседовать! Ему хочется отдохнуть! Но прежде чем Опокува успела открыть рот, ее опередил Агьяман.
— А может, это все из-за ягненка? — сказал он, и Опокува сразу же закивала.
— Вот-вот, и я так думаю, — горячо подхватила она.
Боафо рывком повернулся к стене: он обиделся.
— Что ж сразу-то не сказала? — проворчал он. — И она, видите ли, так думает…
— А я хотела узнать, не думаете ли вы так, как я, — спокойно пояснила Опокува. — Представляете, как это было? Жрец вдруг потребовал у Наны Оту ягненка, и вождю пришлось отдать. Ужасно! Нет, это ужасно! Вы же знаете, как Нана любил его…
— Но ягненка захотели получить духи предков, — возразил Боафо. — Как же было ослушаться?
— Глупости! — Опокува так и взвилась. — Неужели ты веришь, что ягненок вознесся на небеса, как сказал жрец? Скорее уж его предали земле: ведь наших предков похоронили там, в священной роще. Их духи не обитают на небесах…
![Джордж Кокс - Моя первая белая клиентка[ Смерть в Панама-Сити. Моя первая белая клиентка. Змея]](/uploads/posts/books/148568/148568.jpg)
