Владимир Сотников - Злодеям.net
— Вот посмотрите, — вдруг сказал какой-то старичок и показал на Пятачка, которого держал Веня. — Симпатичный поросенок. А вырастет, кем станет? Правильно! Свиньей.
— Вы хотите сказать, что все качества изначально в человеке заложены? — спросил его худощавый паренек в толстых очках. — От рождения?
— Конечно, — сказал старичок. — Человек какой есть, такой есть. И стремится почему-то к худшему.
— Вы не правы, — вступила в спор девушка, держащая под руку паренька в очках. — Человек должен стремиться к лучшему.
— Должен, а не хочет, — отрезал старичок. — Вот и наши великие писатели, — он кивнул на Гоголя, — показывали в своих произведениях, какой человек плохой.
— Да нет же! — возмутилась девушка. — Если они и писали о плохом, то для того, чтобы люди исправлялись. Вот давайте спросим у художника, картины которого и вызвали наш спор. Скажите, вы как считаете?
Художник в свободном балахоне сидел и рисовал шаржи, то есть смешные портреты. Оказывается, они и вызвали спор зрителей. Рядом с ним сидела девушка в каких-то странных синих очках и тоже быстро черкала грифелем по бумаге, рисуя такие же шаржи. Но эти шаржи были… совсем не смешными. Какие же страшные и злые на них были лица! Вене показалось, что ничего схожего с людьми, с которых срисовывали свои картинки эти художники, не было, хотя они рисовали быстро — смотрели на человека, раз-два, и готово. И вручали человеку лист бумаги, на котором он был изображен чудовищем.
— Это… я? — ошарашенно спрашивал очередной человек. — Вы во мне это заметили?
— Конечно, — отвечали по очереди то девушка в синих очках, то художник в балахоне. При этом они говорили каким-то странным тоном, каким глупые взрослые сюсюкают с маленькими детьми. — Вы еще себя не знаете. И этого не надо скрывать. Зачем? Вы не ангел, но это нормально.
Вот и сейчас на вопрос, обращенный к нему, художник в балахоне спокойно ответил:
— В людях ничего хорошего нет.
— И во мне? — робко улыбнулась девушка, прижавшись к пареньку в очках.
— Вы не исключение. — Человек в балахоне внимательно посмотрел на нее и быстро начеркал ее шарж. — Это вы. Возьмите.
Потом он посмотрел на паренька, так же быстро нарисовал и его.
— А это ваш жених. Вы ненавидите друг друга. Я это вижу как художник.
— Как?! — изумились паренек с девушкой, глядя то на свои «изображения», то друг на друга.
Они уже не держались за руки.
— Саша, не верь ему! Он врет! — воскликнула девушка.
— Ага, не верь! — хмыкнула художница в синих очках. — Поверит! И вы поверите. Скоро. Знаете, для чего я надела эти очки? — Она прикоснулась к дужке рукой. — Они помогают мне увидеть самую суть человека.
— Неправда! — воскликнула девушка и побежала к выходу из садика.
А паренек так и остался стоять, держа ее и свой шаржи и растерянно их рассматривая.
— Почему вы портите людям настроение? — спросила пожилая женщина, обращаясь к художнику в балахоне.
— И вас нарисовать? — вместо ответа сказал он. — Только ведь вы не очень этого хотите. Потому что сами о себе много знаете не очень лестного. Не так ли?
Женщина вспыхнула и поспешила вслед за убежавшей девушкой.
— Вот так вот, дорогие друзья, — сказал художник. — Вот так вот! Ну что ж, на сегодня работа закончена. Бесплатная, между прочим. Так что вам не за что на нас сердиться.
Зрители молча стали расходиться. Лица у них были сумрачные и сердитые. Веня удивился: почему они позволяют этим художникам их просто оскорблять? Странно.
— А вот поросеночка надо дома держать, — обратился к Вене художник. — Прав был старичок. Надо поросеночка кормить. И тогда из него вырастет настоящая свинья!
Он неприятно засмеялся.
— Пойдем отсюда, Вень, — шепнула Варя. — Какие-то они злые.
Они отошли к памятнику, словно под защиту к Гоголю. И вдруг Веня едва не подпрыгнул от удивления. Потому что услышал у выхода из садика знакомый скрипучий голос:
— Ну как мы их? А то думают, что все у них хорошо. Теперь у них все будет плохо. А завтра мы им вечерком на Арбате еще не то устроим! Не обрадуются.
Конечно, этот голос мог принадлежать только Тростинке!
— А во сколько встретимся? — спросил Пузатый.
— Да как и сегодня. Удобное время — под вечер людям всегда поговорить хочется.
Веня оглянулся. Две тени, тоненькая и толстая, двинулись к выходу из садика. За воротами хлопнули двери машины, которая взвизгнула колесами, быстро тронувшись с места.
— Это же… они были! — воскликнул Веня. — Пузатый и Тростинка!
А Варя ничего не могла промолвить от удивления. И Пятачок тоже. Но это было и хорошо. Что бы он мог сказать об этих странных людях?
Глава 9 Ошибка с пользой
Так долго еще никогда у Вени не продолжалось плохое настроение. И вечер, и ночь, и утро, и день.
Вечером папа даже испугался:
— Неужели на тебя такое грустное впечатление произвел Гоголь?
И мама сразу встрепенулась:
— Какой Гоголь? Веня читал книгу? В каникулы? Вот, наверное, из-за этого у него и испортилось настроение. Пожалел о потерянном времени.
Странно в последнее время вела себя мама! Какие-то язвительные у нее получались замечания. Наверное, из-за собственных переживаний о Шаре. Папа был все-таки мужчиной и лучше умел держать себя в руках.
Веня невесело усмехнулся:
— Гоголь настроение испортить не может. Даже если бы я его выучил наизусть. И памятник у него хоть и грустный, но добрый. А настроение у меня просто так плохое. Вы ведь тоже под потолком от счастья не летаете.
Это была правда. Какие там полеты под потолком! Родители были хмурыми и вздыхали каждую минуту. Правда, папа чуть пореже. Но все равно вздыхал.
Все-таки надо спешить с расследованием! Кто же еще поможет родителям, как не их сын?
Ночь была почти бессонной. И ничего не приснилось, хотя Веня надеялся, как какой-нибудь ученый, на открытие, которое придет к нему во сне.
И утро было хмурым.
И день.
Веня надеялся лишь на вечер, который принесет удачу.
Когда он зашел за Варей, то оказалось, что точно так же прошло это время и у нее. И бессонница, и плохое настроение. Один Пятачок выглядел как всегда: опять вымыт, опять весел, опять не прочь отправиться на прогулку. Все-таки животные отличаются от людей оптимизмом. Это Веня давно заметил. Даже какая-нибудь кривоногая такса полна такой радости, как будто она самое красивое существо на свете. А ее хозяйка-красавица может быть грустна, как забытый в вазе цветок.
— Сегодня нам легче будет, — сказал Веня. — Мы точно знаем, где их искать.
— Вень, давай все-таки брать пример с Пятачка, — предложила Варя.
— В каком смысле? — удивился Веня.
— В смысле настроения.
— Я бы вообще с ним местами поменялся. Ему хорошо — не понимает, о чем плохие люди говорят. Если бы он вчера все понял, то никогда на улицу не вышел бы.
— Но нас же он понимает, — возразила Варя.
— А мы гадостей не говорим. Да, Пятачок?
Поросенок хрюкнул и помотал головой. Наверное, он хотел рассмешить этим своих хозяев. А может, просто радовался, потому что ребята уже выходили на улицу.
Улица Арбат начиналась от Никитского бульвара и заканчивалась на Садовом кольце. Это было удобно: Веня, Варя и Пятачок вышли из метро «Арбатская» и оказались в самом начале Арбата. И, естественно, пошли в сторону Садового кольца. И идти было удобно, потому что, как известно, Арбат — улица пешеходная, машин на ней нет, и можно на ходу заниматься разглядыванием всего интересного.
А интересного здесь было полным-полно. Матрешки, ушанки, игрушки, разные вкусности на каждом шагу. А самое главное, необычные люди. Кого здесь только не было! Кроме обыкновенных пешеходов, разумеется. И артисты, и клоуны, и музыканты… Но ребят интересовали, конечно же, только художники. Потому что среди них им надо было найти двоих, Тростинку и Пузатого.
Поэтому Веня с Варей шли быстро, даже не вертя головами, не отвлекаясь на все эти интересности.
А Пятачок отвлекался. На разные вкусные запахи, которые доносились из киосков и кафе. Пришлось отвлечь его от голодного настроения, купив пакетик попкорна и выдавая через каждые десять метров по штучке.
На поросенка все оглядывались. Наверное, относили его к арбатским достопримечательностям. Но все-таки видно было, что люди здесь привыкли ко всему, и поэтому особенного удивления вышагивающий по мостовой минипиг ни у кого не вызывал.
Художников было полным-полно. Располагались они группами — в одном месте, в другом, третьем. И в каждой группе рисовали примерно в одной и той же манере. Естественно, ребята искали шаржистов. И быстро нашли, потому что это были основные художники на Арбате.
— А вдруг мы опоздали? — сказала Варя. — Что-то я здесь их не вижу.
— Почему это опоздали, если мы раньше вчерашнего пришли? — не согласился Веня. — Еще ждать придется.
