Янка Мавр - В стране райской птицы
Немного дальше снова увидели необычное дерево, на ветвях которого висело много черных крупных плодов. Но только люди приблизились к нему, как вдруг «плоды» подняли крик и разлетелись в разные стороны.
– Что еще за чудо! – крикнул, растерявшись от неожиданности, Брук.
Кандараки и Хануби засмеялись.
– Это же летучие собаки,– сказал Хануби.
– Только этой нечисти и не хватало! – буркнул Брук.
Эти животные похожи на наших летучих мышей, только куда крупнее. Морда у них напоминает собачью, отсюда и идет название. Как и летучие мыши, они ведут ночной образ жизни, а днем висят на деревьях, уцепившись задними лапами и закутавшись в свои крылья.
Поднялись на пригорок. На западе простиралось безлесное плато, с востока подступала зеленая низина. На берегу, возле катера, курился дымок. И нигде не было видно жилищ туземцев. Казалось, ни единой живой души, кроме наших путешественников, не было на много миль вокруг.
– Удивительное дело,– в раздумье сказал Скотт.– Такой богатый край и словно вымерший.
Кандараки усмехнулся.
– Ну, не скажите,– проговорил он,– я уверен, что в это самое время не один десяток глаз следит за каждым нашим шагом.
– Чего ж они прячутся, дураки? – сказал Скотт.– Разве мы хотим причинить им какой-нибудь вред?
– Должно быть, научены. Когда-то кто-то их тут крепко напугал,– ответил Кандараки.
– А вот смотрите, какая птичища бежит,– крикнул Хануби, вскидывая ружье.
– Это казуар,– сказал Скотт,– не стоит стрелять. Он уже далеко, да и некогда с ним возиться. Еще не одного встретим.
Казуар мчался по долине как ветер. Он был очень похож на всем известного страуса, только с гребешком, как у курицы, на голове да с шеей, украшенной ожерельем, как у индюка. На концах крыльев и в хвосте у него не было тех красивых белых перьев, из-за которых так ценится страус. И вообще перья у казуаров необычные, похожие скорее на шерсть.
– Жалко,– сказал Брук,– что в этой дурацкой стране нет, кажется, кроме казуаров, ни одного животного, на которое стоило бы поохотиться. Даже ни одного хищного зверя.
– Зато хватает хищных людей,– сказал Скотт.– Однако пора возвращаться. Файлу, видно, уже ждет с обедом.
Пробираясь через кустарник, они были оглушены громким, пронзительным криком какаду. Порядочная стайка этих попугаев, рассевшись на ветвях, вела свою оглушительную беседу.
– Вот уж разболтались, настоящие попугаи...– сказал Брук, затыкая уши, и вдруг запрыгал, замахал руками и с ревом стал кататься по земле.
Все остановились в удивлении.
– Что с ним такое? – сказал Скотт.– Неужели крик какаду так подействовал на него?
– Помогите! Осы! Осы! – выл Брук.
История, конечно, не из приятных, но тут нельзя было удержаться от хохота. А между тем загудело над самым ухом мистера Скотта, и все, вместо того чтобы спешить на помощь, бросились прочь.
А дело обстояло просто: Брук ступил ногой в осиное гнездо, за что и был наказан.
Ну и бранился же он! Всем досталось: и осам, и какаду, и папуасам, и Новой Гвинее вообще. Попробуй тут смолчи, когда все лицо у тебя распухло, глаза заплыли и при взгляде на тебя никто не может удержаться от смеха! Особенно радовались Чунг Ли и Файлу, два врага, которые одинаково желали «добра» мистеру Бруку.
Так плыли несколько дней. За все время только один раз они встретились с папуасами. Из заливчика вынырнуло им навстречу несколько пирог, в которых было много людей, вооруженных луками и пиками. По всему их виду и жестам можно было судить, что намерения у них воинственные.
Но, едва услышав выстрелы, они все разбежались.
– Мне уже начинает казаться, что если так пойдет дальше, наша экспедиция будет простой прогулкой,– сказал Скотт.
– Хорошо говорить, когда мы сидим «дома» и у нас под рукой есть оружие, даже пулемет, бомбы и газы. На суше будет не так легко,– возразил Кандараки.
В другой раз всех встревожил крик боцмана Старка:
– Смотрите, смотрите: человек на коне!
Если бы у нас закричали: «Смотрите, слон на самолете!» – это произвело бы меньшее впечатление, чем тут слова: «человек на коне».
Дело в том, что на Новой Гвинее совсем нет лошадей. Только на побережье можно было встретить двух-трех, завезенных европейцами. А появись лошадь тут, в глубине острова, папуасы были бы перепуганы не меньше, чем мы при виде какого-нибудь фантастического чудовища.
Все навели бинокли в ту сторону, куда показывал боцман, но ровно ничего не могли разглядеть.
– Это тебе померещилось,– сказал Старку Кандараки.
Но тот клялся, что отчетливо видел, как на пригорок поднялся всадник и скрылся за деревьями.
Как ни всматривались, как ни прощупывали биноклями всю местность в той стороне, где Старк заметил всадника,– никто больше ничего не увидел. Так и решили, что боцмана подвели глаза. А он даже вскипел:
– Да что я – ослеп или пьян? Глаза еще мне никогда не отказывали.
Правда, у старого морского волка глаза были не хуже иного бинокля, но ведь не может же быть невозможного. Как сюда попадет европеец на лошади? А если это был папуас, то откуда ему взять лошадь?
Еще через несколько дней справа открылась другая река, нисколько не меньшая, чем та, по которой плыли наши путешественники. Это был Стрикленд – приток реки Фляй. Значит, оставалось плыть половину пути.
Тут миссионер сказал, что он хочет сойти на берег.
– Вы ведь говорили, что вам надо до верховий,– сказал Старк.
– Я там и буду. По прямой это не очень далеко,– ответил миссионер.– А пока я поищу свою мать. Здесь как раз живет племя, которое тогда напало на нас.
– Может быть, на всякий случай возьмете револьвер? – предложил Скотт.
– Нет, не нужно,– ответил Саку,– хищных зверей здесь нет, а для людей у меня есть вот это оружие,– и он показал библию.
– Ну, желаю вам всего наилучшего! – сказал Скотт и впервые в жизни протянул руку черному.
Миссионер взял свой мешок, библию, распрощался со всеми и скрылся в лесу.
– Удивительный человек,– заметил Кандараки.
– Вот тебе и папуас! – добавил Брук.
За Стриклендом река Фляй стала заметно меньше: она потеряла добрую половину воды, которую давал приток. Если до Стрикленда иногда еще добирались пароходы, то подняться выше они уже не могли. Здесь только раз – другой побывали исследователи. У наших путешественников было то преимущество, что они плыли на катере, который мог идти и при небольшой глубине.
Берега сдвинулись, стали выше и круче. Течение усилилось, так что катер двигался еще медленнее, чем прежде. Иной раз его даже начинало сносить, назад. Стали попадаться подводные камни, и плыть ночью уже было нельзя.
И вот однажды на катере снова раздался крик:
– Смотрите, всадник слева!
На этот раз уже все увидели далеко на горизонте верхового. Лошадь шла шагом и держала направление на запад.
Брук посмотрел в бинокль и удивленно воскликнул:
– Да их же двое на одной лошади!
– Что за черт? – сказал Скотт и взялся за бинокль, но ничего уже не увидел: лошадь скрылась за холмом.
Путешественники не знали, что и думать. Мало того, что пришлось поверить в реальность «человека на коне», так тут еще почему-то двое на одной лошади. Что это за люди? Откуда? Как они попали сюда? И зачем?
Однако долго рассуждать по этому поводу не приходилось: возникла новая, более важная забота. Чтобы не терять времени, они редко останавливались и жили главным образом за счет тех припасов, что набрали с собой. А их было не так уж и много: добрую половину места на катере занимало оружие. Мистер Скотт правильно рассуждал, что, имея оружие в достатке, все остальное нетрудно будет добыть.
Так бы оно и было, да беда в том, что дичи попадалось мало. Сначала еще можно было время от времени подстрелить утку, но потом, когда местность пошла более высокая, их не стало. До Стрикленда было много рыбы, а теперь она почти исчезла, и чтобы поймать несколько рыбешек, не стоило тратить времени.
На суше водились казуары, но ведь их иначе как на лошади не догонишь, а чтобы подстеречь и застрелить хитрую птицу, тоже нужно было много времени.
Что касается плодовых деревьев, так их тут в диком состоянии так же мало, как и в наших лесах. Без человека и его труда самая «райская» местность ничего не стоит. Только на картинках она выглядит по-райски, а путешественники там страдают от голода ничуть не меньше, чем где бы то ни было.
Правда, на катере было еще кое-что из продуктов, но ведь путешествие только начиналось, и надо было подумать о будущем.
Однажды справа, километрах в шести от берега, показалась деревня. Решено было пойти туда, чтобы выменять что-нибудь из продуктов.
Деревня стояла на берегу небольшого озера, которое соединялось с рекой маленьким протоком. Поднялись немного по протоку, а дальше двинулись пешком. Однако как только жители заметили чужих, они сразу же разбежались кто куда. Европейцы кричали, делали разные знаки, показывая, что идут с добрыми намерениями, но от этого папуасы пугались еще больше.
