Илья Миксон - Трудный месяц май
Антон вскочил на ноги и поискал глазами укрытие. Бежать бессмысленно — до косточек вымокнешь.
За песчаным пляжем, в подмытом и обваленном береговом карьере, виднелись выемки и расщелины. Антон выбрал нишу пошире и поглубже на вид и через несколько прыжков забился в нее, как в нору. Дождь полил сплошным потоком, ветер захлестывал холодную воду в нишу, и Антон, скорчившись, плотнее и плотнее жался спиной к задней стене. Вдруг он почувствовал, что она подается. Он уперся ногами и еще поднажал…
Стена провалилась.
Антон упал навзничь, сверху на грудь и лицо обрушилась сухая тяжелая земля, и при свете молнии, едва прочистив глаза, он увидел над собой старый-престарый каменный свод.
Все это произошло так быстро, что Антон не успел испугаться, а затем даже обрадовался. Тут уж никакой дождь не достанет! Да что дождь — бомба не пробьет! Это наверняка тайный ход в дот или сам дот, долговременная огневая точка. Амбразура выходила на реку, и ни один фашист не смел через Волхов сунуться. А может быть, это немецкий дот был. Наши разгромили его из пушек. Как дали бронебойными по железобетонному лбу с амбразурой! Потом дыру завалило землей, наросла трава, и даже Барбос не разнюхал.
Эх, нет фонарика! И ни спички.
«Ладно, запомним место, подмаскируем, с Аленой и Ростиком вернемся».
Приняв такое решение, Антон пересел поближе к выходу. Неприятно одному в черном сыром подземелье сидеть. Кто знает, может, там, за спиной, не только трофеи, но и другие останки войны лежат. Находили уже всякое…
Гроза неслась над землей с авиационной скоростью. Опять высветлился лес на острове, откипела вода в реке, лишь мутные пенистые водяные потоки спешили к Волхову. На темном мокром песке все шире оседал полосами намытый ливнем мусор, залепленный клочьями взмыленной пены.
Антон вылез из своего укрытия, забросал вход ветками, снял ботинки и босиком припустил домой.
В створе развалин комбината и Дома Советов Антон замедлил бег и остановился. Странно шумело. Не то под землей, не то в Волхове. Антон, вслушиваясь и напряженно вытянув шею, осторожно приблизился к обрыву.
Метрах в десяти от береговой кромки со дна бил подводный гейзер. Река над ним вздувалась, лопалась, шумела.
«Извержение! — мелькнула радостная мысль. — Но откуда здесь вулканы? В Иришах даже землетрясений не бывает».
Донный фонтанище не иссякал. Будто выбили дырку в исполинской цистерне или подземном резервуаре.
Антон завороженно глядел на невиданное явление, пока не продрог до косточек. И гейзер начал постепенно слабеть и гаснуть.
Поверхность реки разгладилась, словно ничего такого и не было.
Дома никто не отругал. Отец и мать еще не пришли с работы, а старшая сестра в командировку на месяц уехала. На практику. Она институт заканчивает.
Вскоре пришел Ростик, портфель принес, сказал, что Светлана Васильевна и не рассердилась. Поняла, значит, состояние Антона. Но его почему-то это еще больше обозлило.
О водяном извержении Ростик тоже понятия не имел, а таинственный ход заинтересовал его сразу. Договорились завтра же купить новые батарейки для фонариков и сходить после уроков. К тому времени и земля подсохнет, сейчас — раскисшую землю месить, а идти — не ближний свет.
Белые ночиПора белых ночей еще не наступила, но долгота дня стремительно увеличивалась и сутки казались длиннее.
Всего две-три недели назад родители загоняли домой уже в восемь часов. Теперь и в девять вечера гуляй в свое удовольствие, никто не кричит на весь микрорайон: «Анто-он!», «Ростик, пора!», «Алена, совесть у тебя есть?»
Кричат по-разному, а смысл один: «Марш домой! Спать!»
Чудной народ взрослые! Поднимают с постели по будильнику, а укладывают по солнцу. Скорее бы учебный год кончился, тогда и вставать можно когда вздумается!
Впрочем, наступили такие дни, что не залежишься. Город готовится торжественно отмечать Праздник Победы над фашистской Германией. На бывшей линии обороны устанавливают краном серые пирамиды надолб. Между виадуком-путепроводом и железнодорожной станцией заканчивают памятник с Вечным огнем.
А зажгут его от пламени Пискаревского кладбища.
Всемирно известное Пискаревское мемориальное кладбище — в Ленинграде. До него километров сто пятьдесят или того больше.
— Как же довезут огонь? — засомневалась Алена.
Они сидели втроем — Ростик, Антон и Алена — на косой насыпи путепровода и смотрели, как вмуровывают доски с высеченными именами павших героев Великой Отечественной войны.
— Довезут, факелом, — успокоил Антон. — На военном бронетранспортере. Отец сказал.
В этом деле Павел Кириллович Градов авторитет.
На День Победы в Ириши съедутся со всех краев страны защитники Волхова, однополчане.
— Вообще они не из одного полка, — уточнил Антон, — из целой дивизии.
— «Однодивизиане» — ведь нет такого слова, — заметила Алена. И повторила нараспев: — Одно-о-дивизиане, дивизиане… Не земное слово, правда? Как «марсиане».
— Какое же оно не земное? — возразил Ростик. — Его же на Земле придумали, а не на Марсе.
— Ладно, — прервал спор Антон, — мы что, грамматикой заниматься пришли сюда?
Члены секретной группы «Ракета» примолкли. Сколько ни совещайся, а миноискатель не раздобудешь: в магазине не продаются, на свалке не валяются, в металлоломе не встретишь.
— Если бы старший лейтенант Январев… — качал Ростик и сам же безнадежно махнул рукой: кто тебе военное имущество даст, боевую технику!
— С Январевым не выйдет, подкатывался уже…
— На чем?
Вечно Алена в нутро каждого слова лезет!
— На самосвале. На чем! Я ему идейку высказал: организовать дружину юных саперов. Есть же юные пожарники, дядя Армен с юными друзьями милиции возится, ЮДМ, а почему ЮДС нельзя?
— И что Январев?
Антон посмотрел на Ростика, вздохнул и отвернулся:
— Посмеялся. Мне, говорит, и без дружины таких «друзей» хватает, только поспевай взрывчатку отбирать. А некоторые юные друзья, говорит, даже противотанковые мины домой тащат. И смотрит на меня выразительно. Счастье, что отец в тот момент в другой комнате был, не слышал.
— А зачем к вам Январев приходил? — поинтересовалась Алена.
— Первый раз, что ли! Отец же воевал тут, сапером причем. Да я уж рассказывал. Но вчера я знаете что выведал? — Антон пристально огляделся, кивком потребовал приблизиться и провозгласил: — Отыскался Ерофеев.
Он сделал паузу. Но Ростик и Алена молчали, они и понятия не имели о Ерофееве.
— Ерофеев! Санитарный инструктор. Тот самый, что вытащил отца из-под завала, спас ему жизнь! И знаете, где живет Ерофеев?
— В Москве!
— В Баку?
— В Сосновке, — победоносно сказал Антон. — Под самым носом!
Конечно, замечательно, что нашелся: санинструктор Ерофеев и что живет он совсем рядышком, но какое это имеет значение для операции «Ракета»?
— До чего ж до тебя все туго доходит! — с искренней досадой произнес Антон. — Тут же, как ты выражаешься…
— Ж-же-жа, — прожужжала Алена. — Следи за своей речью.
И таким это учительским голосом, что Антон взбеленился:
— Еще ты меня учить будешь! С тобой только в разведку ходить! Операция отменяется! Без вас обойдусь!
— Ты прямо как девочка, — упрекнула Алена.
Ростик молча потянул Антона за штанину и вынудил сесть.
— Рассказывай.
Антон повздыхал, посопел, поскоблил кончик носа и рассказал друзьям-соратникам все, что узнал про войну в Иришах, про секретную немецкую схему, про то, как ранили отца, а Ерофеев спас его. И про то, как умирал в блокадном Ленинграде его брат Алеша, от которого и фотокарточки не осталось.
— Как же все это страшно было! — с болью сказала Алена.
— А ты думала! — сказал Антон.
Она ничего не такого не думала о войне. Но сейчас, словно сама пережив смерть Антонова братика, которого она никогда не видела, тяжелое ранение Павла Кирилловича Градова, гибель его боевых соратников, Алена была прямо не в себе.
— И что сообщил Ерофеев? — нетерпеливо спросил сухими губами Ростик.
— Ничего еще не сообщил, отец к нему в субботу собирается.
Алена сидела скорчившись, как на морозе. Ее и в самом деле тряс озноб.
— Замерзла? — участливо спросил Антон и потянул «молнию».
— Не надо, — слабо повела рукой Алена, но Антон рыцарски набросил ей на плечи свою теплую голубую куртку.
— Может быть, тот ход и ведет в тот блиндаж? — как бы самого себя спросил вслух Ростик.
Они уже бегали к подземному тоннелю, обнаруженному в грозу Антоном. Метра через три от входа тоннель был забит слежавшейся землей и кирпичным крошевом. Попытались пробиться глубже, да куда там, голыми руками не возьмешь.
— Толовую бы шашку добыть, — сказал Антон и зачесал кончик носа. — Рвануть — и проход сразу откроется!
