Валерий Гусев - Агенты школьной безопасности
Все понятно.
– Спасибо, тетя Марина, – вежливо поблагодарил ее Светик, и мы выскочили за дверь.
Алешка тут же притормозил, приоткрыл дверь и сказал на прощание:
– Можете опустить свои веки.
Глава 5
Черный дуб
М.В. Чашкин – отец наших ребят – Джина с Тоником.
Они близнецы. Такие близнецы, что их не только учителя путают, но они и сами иногда путаются – кто из них Джин, а кто – Тоник.
Тоник – это по-нормальному Антон. Джин – это Женька. Где Джин, там и Тоник. Где Тоник, там и Джин. Они очень дружные. И учатся хорошо. Бонифаций говорит: один из них – технарь, а другой – гуманитарий. Гуманитарий за двоих пишет классные и домашние сочинения, а технарь за двоих делает контрольные работы по математике и физике. Учителя об этом догадываются, но уличить их не могут. У них даже почерк одинаковый.
– Я с вами не пойду, – сказал Светик. – Я больше врать не могу. – И добавил честно: – Чем больше врешь, тем больше врать хочется.
– Норму выполнил? – хихикнул Алешка. – По вранью. Дим, отпустим его? Он уже два раза сегодня соврал. Теперь у него живот болеть будет.
«Может, и меня отпустим», – подумал я. Но вслух не сказал.
К Чашкиным мы пошли вдвоем.
Дверь нам открыл Тоник. Или Джин. Кто их разберет. Тем более что они и дома одевались одинаково.
– Ну и что? – небрежно спросил Тоник. Или Джин.
– Папаша дома? – спросил я.
Тоник повернулся, пошел в глубь квартиры и крикнул:
– Па! К тебе из школы!
– О! – радостно отозвался мужской голос. – Вы опять что-нибудь натворили?
В прихожей появился сам Чашкин, похожий на профессора. Он был с бородкой, в теплой, в цветочках, пижаме и в мягких домашних туфлях. Он улыбался. Он всегда улыбался, счастливый человек.
– Приветствую вас, юные дарования!
– Мы не дарования, – сказал Алешка. – Мы по делу. Это ваша книга?
– О! Прекрасная книга! Но не моя. Ее автор – великий Жюль Верн. А я пишу совсем другие книги.
– На китайском языке? – почему-то спросил Алешка.
Чашкин радостно засмеялся.
– Не совсем так. Но понять мои труды сложнее, чем изучить китайский язык. – Нашел чем гордиться. – А эта книга… О!.. Это прекрасная книга! Это гимн разумному труду! Я прочел ее восемь с половиной раз. И уже в зрелом возрасте. И когда узнал, что в нашей школе формируется книжный фонд, сразу же подумал, что такая книга может быть очень полезна для молодежи. И я сразу же поехал за ней на дачу. Вы знаете, где у нас дача? О! Это такое место! Там у нас есть кусочек леса, кусочек поля и пруд…
– Кусочек пруда, – подсказал Алешка.
– О! У нас водятся птицы, рыбки и ромашки! А как красиво называется местность! Чернодубово! Не правда ли, оригинально и таинственно… Впрочем, чаю не желаете ли?
Чаю мы не желали. Мы желали поскорее добраться до этой записки. Но у нас никак не получалось.
– А знаете, что такое Чернодубово? Это легенда. Прекрасная и древняя. Было там в старину крохотное поселение. А вокруг него шелестела листвой столетняя дубовая роща. И однажды в страшную грозу в самый большой и самый многостолетний дуб ударила молния!..
– Самая большая и грозная, – подхватил Алешка.
– О! – вспыхнуло удивление на лице Чашкина. – Откуда это известно? А вам известно, что дуб не сгорел и не рухнул на землю? Он только почернел. И простоял в таком черном виде еще много-много лет.
– На нем даже желуди были черные, – серьезно добавил Алешка.
– О! – засмеялся от радости Чашкин. – А вот и нет! На нем вообще не было ни листьев, ни желудей. Одни черные ветки. Знаменитый дуб, его все боялись. И книга тоже знаменитая. Она, знаете, когда издана? Еще до войны! Эта книга – о! – у нее занимательная история. Она была в школьной библиотеке. А во время войны один мальчуган, это был мой папа, забрал ее домой – школа-то была разорена. Ведь во время войны в ней жили немецкие солдаты. И эта книга положила начало нашей домашней библиотеке. Теперь у нас на даче все стены в книжных полках. Ни у кого в Чернодубове нет такой библиотеки. Хотя наше Чернодубово – знаменитое местечко. У нас даже есть памятник школьному учителю – он во время оккупации помогал партизанам. И еще у нас была прекрасная церковь, самая красивая на всю округу. Жаль, но она почти не сохранилась…
Тут я понял, что до записки мы доберемся – как до того дуба – за двести лет. И поэтому я вынул из книги записку и показал Чашкину:
– Вот, эта бумажка в книге была. Может, она вам нужна? Может, она важная? Научная какая-нибудь, для ваших трудов.
Чашкин без всякого интереса развернул листок, посмотрел и вернул его мне.
– Ерунда какая-то. Это не моя бумажка. Чай будете?
Вопрос был задан так: или пьете чай, или вам пора домой.
Мы уже устали от замечательных домов, знаменитых дубов и кусочков ромашек. Извинились и пошли домой. Чай пить.
– О! – завыл Алешка, подражая Чашкину, когда мы вышли из подъезда. – Какой замечательный врун!
– Почему врун? – не догадался я.
– Потому что! «Восемь с половиной раз в зрелом возрасте перечитывал эту замечательную книгу!» Восемь с половиной раз, Дим!
– Не понял!
Я в самом деле не понял, почему Алешка такого приятного и восторженного человека Чашкина обозвал вруном. Пока Алешка мне не объяснил:
– Светик сказал, что эта бумажка, свернутая в несколько раз, лежала в книге. На сорок первой странице. Как закладка. А замечательный Чашкин, оказывается, ни разу ее не видел. Значит, врет.
– Помедленнее, пожалуйста, – попросил я.
– Дим, – терпеливо объяснил Алешка. – В книге этой пятьсот страниц. Даже если Чашкин прочитал ее не восемь раз, а хотя бы полраза, он бы эту закладку не пропустил!
Пожалуй, он прав.
Когда мы вошли в лифт, Алешка нажал вместо нашего этажа восьмой: так он был задумчив. И я даже заметил, что его палец сначала застрял между кнопками «восемь» и «девять». Будто он искал цифру «восемь с половиной раз в зрелом возрасте».
– Что-то он мне не нравится, – пробормотал Алешка, – этот Чернодуб.
И вдруг даже вздрогнул после этих слов, вытащил из книги записку и уставился на нее, как на морского змея.
В общем, засела эта бумажка, как заноза в самом неудобном месте. Теперь, пока не разгадаем эту загадку, Алешка не успокоится. И мне покоя не даст.
Вечером папа приехал с работы не один, а со своим сотрудником. Они закрылись в кабинете, посовещались там и пришли к нам на кухню пить чай и кофе.
– Это дядя Костя, – сказал папа. – Эксперт-криминалист из нашей команды. Он раскрывает невидимые следы.
Дядя Костя был еще очень молодой, но очень серьезный.
– А вот мы сейчас проверим, – сказала мама, ухватив Алешку за руку, – какой дядя Костя специалист. Вот что здесь за невидимые следы?
Дядя Костя серьезно и вдумчиво рассмотрел Алешкину ладонь и произнес:
– Особых следов не обнаружено. Несомненно, этот человек мыл руки. Не далее как три дня назад. – Алешка, пораженный, согласно кивнул. Дядя Костя поднес его ладонь к носу, понюхал. – Да, следов немного. Паста от авторучки, пластилин, жвачка «Дирол», пистолетная гильза…
– А тротил? – спросил папа. – Взрывчаткой не пахнет?
Дядя Костя еще раз потянул носом:
– Легкий запах старой бумаги.
– Понятно, – сказала мама. – Нашел клад старинных бумажных денег. Поделился бы.
– Ему самому мало, – сказал папа.
– А пятеркой за диктант не пахнет? – Нашла что спрашивать.
– Пятерки у него все впереди, – ответил дядя Костя.
– В старости, – сказал Алешка и спрятал руку за спину.
Мы сели пить чай, и дядя Костя стал очень интересно рассказывать про умную науку криминалистику. Он не хвалился, он гордился. Ну, про всякие отпечатки пальцев мы и без него знали. Оказывается, бывают и отпечатки уха. Одного жулика именно так и изобличили: он прижимался ухом к двери квартиры, которую собирался ограбить, – слушал, пусто в доме или нет. Оказывается, в криминалистике есть и такая наука – одорология. Она изучает запахи. У каждого человека свой, единственный и неповторимый, запах, который индивидуален, как и отпечатки пальцев. Ученые-криминалисты научились этот запах «отбирать» и консервировать.
И он много еще чего рассказывал, все я, конечно, не запомнил, но вот про экспертизы почерка его рассказ очень даже нас поразил. Оказывается, по почерку можно узнать про человека все: мужчина он или женщина, возраст, образование, где родился, где учился, профессия, характер; даже иногда специалисты-графологи могут дать описание внешности.
Алешка слушал очень внимательно. А потом сказал:
– Вы, дядя Костя, преувеличиваете.
Я сразу понял, что Алешка сказал это не зря. С расчетом. И расчет оправдался. Дядя Костя даже немного обиделся за свою науку. И добавил:
– У нас есть такая техника, что мы можем прочитать зачеркнутый текст, стертый карандашный след, даже сожженную бумагу можем прочитать.
– Ну, конечно. – Алешка позвякивал ложечкой в чашке. – С такими приборами и я что хочешь прочитаю. Хоть на научном китайском языке.
