Петр Стегний - Тайна старого чердака
— Ничего нет, — мрачно произнес, наконец, Ватсон. — Туфта все это, фантазии мадам Толстой.
При этих словах кот, следовавший за нами по пятам, вдруг фыркнул, будто обидевшись, и исчез в темноте. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Кот лавировал между обломками мебели, как акула в бурном море. Я едва поспевал за его метаниями. Наконец, в дальнем углу сарая Мюрат замер, как вкопанный, потом встал на задние лапы опершись передними об стену, посмотрел наверх и громко мяукнул. Ватсон, подоспевший мне на помощь, подсветил фонариком балку, проходившую на высоте чуть больше человеческого роста. Приподнявшись на цыпочки, он пошарил рукой поверх балки, но сделал это так неловко, что на голову ему, поднимая клубы пыли, упал какой-то увесистый предмет.
Все произошло так неожиданно, что я, в отличие от Хмыря, защитившего физичку, не успел придти к Ватсону на помощь. Впрочем, он, судя по всему, не пострадал. Он нагнулся, а выпрямившись произнес свистящим шепотом:
— Есть.
В руке его был саквояж.
Глава 7. О пользе старых газет
Торжественное вскрытие саквояжа состоялось на следующее утро на веранде Софьи Ивановны. Доставленный нами со всеми необходимыми предосторожностями он был водружен в центр стола. Вокруг расположились все действующие лица: мадам Толстая, кузен и мы с Ватсоном. И, разумеется, кот, устроившийся на подоконнике в точно той же позе, что и в прошлый раз, — вполоборота к почтенной публике, присутствуя одновременно и на авансцене, и за кулисами предстоящего действа.
Саквояж походил на большой кошелек с двумя замками-защелками на опоясывавшем его верхнюю часть медном ободке. Александр Иванович, положив указательные пальцы рук на замки, глянул на нас и произнес:
— Ну, с Богом! — кузен был заметно взволнован.
Старушка перекрестилась.
Замки щелкнули, и саквояж раскрылся, как бы развалившись пополам. Кузен осторожно извлек из него пачку старых газет.
— Что и требовалось доказать! — торжествующе воскликнул он, обращаясь почему-то к коту. Тот равнодушно отвернулся. Мадам Толстая, напротив, захлопала в ладоши, вся светясь от радости.
Мы с Ватсоном сразу поняли, что кузена интересовали газеты за июль-август 1918 года. Он сразу отобрал их из общей пачки и разложил на столе перед собой. Их было немного — не больше десяти.
— Les journaux ne sont pas en complet[8], - Софью Ивановну почему-то обеспокоило, что отдельных номеров "Ильинской правды" за интересовавший кузена период времени явно недоставало.
— Не беспокойтесь, моя дорогая, — отвечал Александр Иванович, не отрываясь от просмотра лежавшей перед ним пачки. — Лучше синица в руке, чем блуждающий журавль или, как говорят итальянцы, журавль-перегрино[9] в небе.
При этих словах мадам Толстая, явно задетая словами кузена, хотела было что-то возразить, но осеклась, опасливо покосившись в нашу сторону.
— А вас, молодые люди, — обратился к нам кузен, — я попросил бы запастись терпением. Когда я закончу с этими немыми свидетелями прошлого — в ваших кругах их, кажется, называют макулатурой, — то буду готов рассказать вам одну старую, но по-прежнему актуальную историю, расследованием которой занимаемся мы с Софьей Ивановной.
— В общих чертах? — робко пискнула старушка.
— В объеме, достаточном для понимания сути дела, — успокоил ее Александр Иванович. — Как говаривала в таких случаях императрица Екатерина Великая, понимание принципов избавляет от необходимости знать детали.
Обозначив заманчивую для нас перспективу, кузен принялся за дело. Разложив газеты в хронологическом порядке, он погрузился в чтение. Мы с Кириллом также не теряли времени даром. Придвинув к себе стопку оставшихся газет (кузен намеревался просмотреть их во вторую очередь), с растущим интересом начали знакомиться с набранными разнокалиберным выцветшим шрифтом сообщениями.
Перед нами постепенно разворачивалась история имения Ильинское после Октябрьской революции. Выяснилось, что уже осенью 1917 года в соответствии с Декретом о земле, принятым Вторым съездом Советов, Ильинское поступило в распоряжение сельсовета во главе с его первым председателем Василием Армяговым. Управляющему имением И.Ф.Плевако было поручено следить за сохранностью великокняжеского дворца, гостевых флигелей с забавными названиями "Приют для приятелей", "Миловид" и "Кинь грусть", березовой беседки, с которой открывался замечательный вид на Москва-реку и угодья на противоположном берегу, тянувшиеся вплоть до Усова, зимней усадьбы Сергея Александровича и Елизаветы Федоровны. Но особое внимание предписывалось уделить обширной библиотеке, находившейся в выстроенном в готическом стиле кирпичном здании с двумя башенками, придававшими ему сходство с рыцарским замком.
— Ты смотри, — толкнул меня локтем Ватсон, указывая на заголовок в газете. — В Ильинском даже Ленин был.
Софья Ивановна при этих словах поджала губы и сделала безразличное лицо. Упоминание имени вождя пролетарской революции ее явно не порадовало.
Между тем Ленин с сестрой Мирией Ильиничной действительно посетил Ильинское 6 мая 1918 года и даже сходил на охоту в лес между деревнями Усово и Жуковкой в сопровождении лесничего Лавреева. Познакомившись с имением, Владимир Ильич предложил организовать в Ильинском дом отдыха рабочих.
— Вот с этого все грабежи в Ильинском и начались, — не упустила возможность прокомментировать наше сообщение мадам Толстая.
— N.exagerez pas, cherie, n.exagerez pas[10], - откликнулся Александр Иванович. — Вас ослепляет классовая ненависть. Грабежи и поджоги в Ильинском начались, к сожалению, много раньше, еще при столь уважаемом вами Временном правительстве.
— Ах, оставьте, Александр Иванович, — старушка явно не собиралась сдаваться, — февральская революция и октябрьский переворот — это совсем разные вещи. При Керенском не было порядка, а при большевиках пропала порядочность. Они все и разграбили, уж вам ли не знать — от Архангельского остались рожки да ножки. Где бриллиантовые серьги Марии-Антуанетты? Где алмазная и жемчужная диадема ее сестры Марии-Каролины, королевы неаполитанской? Где знаменитые коллекции гемм и девизов княгини Татьяны Васильевны, полюбоваться на которые в Архангельское приезжали и французы, и персы с турками?
— Вынужден согласиться с вами, милейшая Софья Ивановна, — кузен закончил чтение и был расположен к дискуссии. — Но только частично: упомянутая вами диадема в каталоге Архангельского дворца значилась как принадлежавшая сестре Наполеона, бывшей замужем, как известно, за неаполитанским королем Мюратом. Что, разумеется, не исключает, что ей она досталась от свергнутой ее мужем королевы Марии-Каролины, разделявшей страсть своей несчастной сестры Марии-Антуанетты к бриллиантам. Впрочем, как вам прекрасно известно, большая часть сокровищ князей Юсуповых была благополучно национализирована после революции. Тем более, что еще в 1900 году Зинаида Николаевна, по мужу графиня Сумарокова-Эльстон, завещала передать после своей смерти все художественные ценности Юсуповых государству.
Лицо мадам Толстой со скорбно поджатыми губами выражало глубокое сомнение в справедливости слов ее собеседника.
— Вы же знаете, — с упреком обратилась она к кузену, — что государству досталось далеко не все.
— Ну, не будем спорить, — воскликнул кузен, несколько смешавшись. Действительно, поговаривали, что князь Феликс, единственный наследник несметных юсуповских богатств, успел припрятать часть бриллиантов в своем московском дворце в Большом Харитоньевском переулке или в одном из подмосковных имений.
— Вот именно, — не без сарказма отозвалась Софья Ивановна.
Разумеется, Ватсон, вооруженный дедуктивным методом, не мог не оставить без внимания последние слова старушки.
— Я понял, — воскликнул он. — Князь зарыл их в Архангельском. Или в Ильинском.
— Ну, не знаю, — сразу посерьезнел Александр Иванович, — Это предмет нашего давнего спора с Софьей Ивановной. Хотя я тоже одно время склонен был полагать, что убийство в Ильинском каким-то образом связано с поиском, скажем, семейных реликвий бывших владельцев усадьбы. Но потом понял: совершенно необязательно, что речь идет именно об этом. Но судите сами.
С этими словами кузен обратился к лежащим перед ним газетам.
— Как вы, надеюсь, помните, в номере "Ильинской правды", который так кстати был обнаружен вами на моем письменном столе, имелось сообщение о загадочном убийстве, происшедшем в начале июля 1918 года на окраине ильинского парка. В нем в качестве допрошенного милицией упоминался житель деревни Глухово Ткачев, обнаруживший труп.
Александр Иванович чуть помедлил, затем продолжал:
— О причине нашего интереса к Ткачеву я пока умолчу. Но скоро вы и сами поймете, что для некоторых подозрений на его счет имеются более, чем достаточные основания.
