Кирилл Кащеев - Долг ведьмы
Богдан беззвучной тенью уже мчался вниз по лестницам…
«Не успеет!» – поняла Танька.
Нити серебристой паутины впились в сапфировую воду, как прицельно брошенные копья. Со дна словно гейзер ударил, и над водой взмыл плотно обмотанный паутиной кокон, повторяющий очертания человеческого тела! На фоне нависающего над краалем бархатисто-черного неба возник силуэт громадного паука. Фосфорическим светом сияли выпуклые передние глаза. Трц-ц-ц! Тянущиеся от паука нити задрожали, натянулись, и, мерно покачиваясь, паутинный кокон поплыл вверх. Шшшш! Пронзительное шипение взмыло над бассейном… и двухголовые змеи начали прыгать! Вертясь, как бумеранги, они взмывали над водой и повисали на коконе, цепляясь за паутину обеими пастями сразу! Паук на краю крыши пронзительно застрекотал… и через карниз хлынул поток здоровенных паучищ! Пауки скользили по удерживающим кокон нитям, пауки спускались по стенам крааля, их лапы оставляли в глине длинные царапины, пауки кишели на деревянных лесенках, и капающий с их жвал яд заставлял ступеньки рассыпаться в труху. Змеи ринулись навстречу новому противнику. На миг бортик бассейна вскипел черной чешуйчатой волной… сцепившись кольцами, пасть с пастью, двухголовые змеи не ползли, а катились навстречу паукам…
– Мамади тебе в бок, через копье и об стенку, чего ж ты такой неуклюжий-то, а? – хриплый, задыхающийся голос гулко разнесся по краалю, точно говорили в громадную трубу…
Над крышей взвился крюк с привязанной к нему веревкой. Блеснул в свете звезд, медленно пошел вниз, прошуршал по крыше и глухо стукнул, за что-то наконец зацепившись.
Змеи и пауки замерли, неподвижные настолько, что казались искусно выточенными фигурками. На крыше крааля кто-то возился.
– Два караула вне очереди! – проскрипел сухой, как песок пустыни, голос.
– За что? Мы ж не в боевой обстановке! – возмутились в ответ.
– Кто ж тебя, Мамадью отрыжку, в боевую возьмет? И сюда не надо было!
– Я тоже имею право! У меня тоже есть чувства!
– Сколько всего у тебя – прям богатый бвана! Лезь! – На фоне темного неба нарисовались три силуэта: два вроде человечьих – руки-ноги-голова, третий для человека казался слишком крупным и приземистым. Танька увидела поднятый, как дубинка, толстый чешуйчатый хвост… Стражники! Те самые, что у ворот: черный, заметный в темноте только по блеску глаз и зубов, его светлокожий напарник и чешуйчатый десятник!
У бассейна развернувшиеся подковками двухголовые змеи одновременно, точно ими командовала одна воля, задрали головы. Пауки только сильнее выпучили буркалы, впериваясь в деловито возящихся наверху стражников.
– Чего через крышу-то лезем? – бурчал светлокожий. – Мы стража! Нам здешний хозяин кланяться должен да благодарить.
– Поблагодарит он тебя! И сразу к градоначальнику побежит, рассказывать, как ты из его крааля приезжую мемсаб спер, – косясь на ящера-десятника, ответил чернокожий.
– А если мы ее через крышу украдем, не побежит?
– Он потом побежит, – тоном, каким говорят с маленькими детьми, пояснил чернокожий.
– К тому времени она уже будет моей женой, – сухо прошелестел ящер.
Возня на крыше прекратилась, оба стражника смотрели на ящера.
– Мое уважение и почтение господину десятнику… – осторожно начал светлокожий. – Однако пред красой девичьей мы все равны. Давайте договоримся – как унесем красавицу, так пусть она меж нами сама выбирает! Кого выберет, тот и мужем ей будет, а остальные двое…
– …его прибьют! – радостно закончил чернокожий и похлопал обескураженного собрата по плечу: – Да ты не бойся! Тебя красивая мемсаб не выберет. Вот же чудеса – не толстая, а все равно красивая! – Он покрутил головой, дивясь причудам красоты и деловито заключил: – Тащить легче будет. Ты лезь давай! – Веревка змеиным хвостом свесилась внутрь крааля.
– Сами лезьте, раз не выберет! – огрызнулся светлокожий.
– Я полезу, – отрезал ящер-десятник, с неожиданной для массивного чешуйчатого тела ловкостью соскальзывая по веревке.
Чернокожий опустил вниз потайной фонарь. Огонек проплыл между застывшими в густых тенях пауками – только их выпученные глазищи медленно скосились в его сторону.
– Прислужница сказала – под самой крышей у девки комнатушка, – останавливая фонарь, пропыхтел чернокожий. – Здесь, что ли?
– Покажись, краса ненаглядная! – Ящер качнул веревку, подтягиваясь поближе к занавешенной двери, и подцепил циновку когтем. Его широкие ноздри мерно шевелились, собирая струящиеся изнутри запахи. Бац! Ящер сдавленно всхрюкнул, веревка завертелась, ящер судорожно вцепился в нее когтями и наконец повис, хлюпая разбитым чешуйчатым носом…
В горле у застывшей на карнизе Таньки вскипел и застыл вопль!
В круге света от потайного фонаря, точно в раме портрета, стоял тот, ради кого Ирка и отправилась в Ирий, – Айтварас Жалтис Чанг Тун Ми Лун, Великий дракон Вод, или попросту Айт.
– А где… девка? – вытирая кровь с расквашенного носа, растерянно выдавил ящер.
– Ты. Здесь. Ищешь. Девку? – С любопытством, с каким очень маленькие дети глядят на случайно придавленного жучка, Айт уставился на болтающегося на веревке ящера. Чешуя ящера приобрела бледно-салатовый оттенок, а маленькие желтые глазки беспомощно пялились в спокойные – как вода над омутом – глаза дракона.
– Не убивай нашего десятника, о великий бвана змей! Не вбивай ему зубы в брюхо, о грозный чешуйчатый бвана! Не счищай с живого чешую, о хвостато-зубатый, не вспарывай брюхо кинжальными когтями, не наматывай осклизлые кишки на хвост! – взмолились с крыши.
– Мать-Владычица, думаете, его одного на все это хватит? – слегка растерялся Айт.
На крыше в ужасе взвыли, чернокожий стражник бухнулся на колени и принялся биться головой о соломенную кровлю. Солома громко шуршала.
– Не убивай нас, бвана! – Руки стражника дрожали, фонарь качался, выхватывая из темноты то кланяющегося негра на крыше, то перекошенную морду десятника. – Мы не за твоей девкой… не за твоей прекрасной мемсаб пришли, о страшный и рыком, и зубом, и зраком!
Айт явно чем-то подавился.
– Все, как он говорит! – Светлокожий стражник высунулся из-за плеча темнокожего собрата. – Твою девку вона какие-то другие ташшут, а мы ни-ни, что ж мы, полоумные… – И луч потайного фонаря устремился вниз, резко очерчивая висящий над водой паутинный кокон и замерших в каменной неподвижности пауков и змей.
А потом случилось много всего и сразу.
Айт прыгнул. Оттолкнулся от карниза и ринулся вниз, в многоэтажный провал под ногами. Оказавшаяся зрительницей всего происходящего, Танька увидела, как над краалем взметнулась тень драконьих крыльев – словно бы призрачный карандашный контур, начерченный поверх стен.
«Он же не влезет! – успела в панике подумать Танька. – Дракон здесь все развалит!»
В тот же миг крылья исчезли. Айт, по-прежнему в человеческом облике, извернулся в воздухе и… повис, цепляясь за хвост болтающегося на веревке ящера. Ящер заорал. Чешуя затрещала. Хвост оторвался.
– Все же не кишки, – успокоенно вздохнул чернокожий. – А хвост-то новый отрастет.
Пауки отмерли. Пучок клейких нитей метнулся Айту наперерез. Айт швырнул навстречу оторванный хвост ящера. Плотно опутанный паутиной, тот свалился в гущу насекомых и забился как живой, расшвыривая пауков в стороны. Паук шлепнулся на змею – и обе пасти двухголовой змеи впились в него с двух сторон. Захрустели перекушенные паучьи лапы. Другой паук полоснул зазубренной, как пила, лапой, перерезая двухголовую змею пополам. Обе половинки задергались, впервые пытаясь уползти друг от друга…
Айт рухнул в бассейн. Таньку на ее карнизе обдало брызгами. Вынырнул отфыркивающийся Айт. Вода перед ним закрутилась тугим штопором, и от нее отделилось сверкающее лунным блеском лезвие, изогнутое, будто серп. Айт протянул к лунному мечу руку и… стиснул в кулаке пустоту. Соткавшийся из воды и лунного света клинок осыпался бесполезными брызгами. Айт замер на краткий миг, растерянно глядя то на воду, то на собственную руку.
На бортике бассейна кипел бой – пауки сцепились со змеями. Серые паучьи тела сплелись с пестрыми гибкими телами змей. Рычащие совершенно по-собачьи двухголовые змеи рвали пауков сразу с двух сторон – летели оторванные лапы, безногие паучьи тела судорожно дергались. Жвалы одного паука перехватили змею поперек туловища – тело исчезло в паучьей пасти, откушенные головы разлетелись. И тут же паук растворился в ядовитом плевке, точно его сожгла кислота. Сыпались высосанные досуха змеиные шкурки, похожие на старую банановую кожуру. Двухголовые змеи плевались ядом и отгрызали паукам лапы…
Удерживающие кокон нити снова натянулись, кокон качнулся, как громадные качели – сперва задрался вверх один его конец, потом другой, – и начал шустро подниматься.
– Ирка! – заорал Айт и прыгнул, повиснув на коконе.
