Павел Марушкин - Девочка из страны кошмаров
Тащить фургончик по берегу оказалось не самым простым делом: колеса то вязли в мелкой гальке, то подпрыгивали, наткнувшись на булыжник. Лоб капканных дел мастера покрылся крупными каплями пота. Он начал испытывать жажду, однако питьевой запас приходилось экономить — озерная вода была солоноватой; не такой, как морская, но все же непригодной к употреблению. Спустя пару дней это может стать настоящей проблемой, мрачно подумал Атаназиус; хорошо бы наткнуться на ручей или источник… Он устремил взгляд на восток. Перед ним лежали огромные открытые пространства; но видимость не превышала трех-четырех километров: дали заволакивала колеблющаяся дымка. Капканщик оглянулся назад — и нахмурился: за ними тянулся след от колес фургона; не слишком отчетливый, но несомненный. Для опытного глаза выследить путников не представляло труда.
На ночлег они устроились в скалах. Атаназиус предусмотрительно выбрал такое место, где огонь костра был невидим издали. Кроме того, он пошел на некоторые простые, но действенные уловки: разложил на подходах к стоянке сухие ветки и камешки — с таким расчетом, чтобы крадущийся в темноте непременно задел их, вызвав шум. Ночь, однако, прошла спокойно — невзирая на смутное чувство угрозы, постоянно тревожившее капканщика. Наутро он сверился с картой. Судя по измерителю расстояний, за три дня возок одолел без малого семьдесят километров — разумеется, не по прямой, но тем не менее заметно приблизившись к цели. Если идти в том же темпе, то уже сегодня они смогут увидеть западную оконечность длинного острова, лежащего неподалеку от берега. В том же темпе… Атаназиус с беспокойством посмотрел на небо. Над озером оно было безмятежно-прозрачным; но с севера, со стороны Пояса Борея, наползала свинцовая туча.
Фургончик катил вдоль берега, мелкая галька с треском выскакивала из-под колес. А прибой в озере сильный, с отстраненным интересом подумал Атаназиус; почти морской. Любопытно: Лигейя и Сильферра примерно одинакового размера, но совершенно разные по характеру. Там воды чуть слышно плещут о берег, и даже в шторм на мелководье не бывает по-настоящему высоких волн. Здесь — наоборот: эвон какие широкие пляжи…
Туча надвигалась медленно, но неуклонно; к полудню она закрыла небо над головой. Поверхность озера сразу сделалась темно-серой, почти черной, и расцвела короткими злыми барашками. Повалил снег. Капканщик чертыхнулся сквозь зубы. Он ожидал снегопада с самого момента высадки; но все же тешил себя упованиями, что обойдется. Разумеется, среди прочего груза у них имелись лыжи — удобные, короткие и широкие, излюбленные северными охотниками; но даже воспоминание о фортуганской чащобной эпопее заставляло поежиться. Они с Куяницей чуть не погибли тогда; если бы не железное упрямство одного и неуемная жажда жизни другого, лесное зверье давно растащило бы по логовам их обглоданные кости…
Снег валил столь густо, что уже через час сделалось трудно идти: колеса фургона застревали.
— Привал! — выдохнул с облаком пара Атаназиус. — Как ты там, мышка, — не замерзла?
— Немножко… Ой, это же настоящая зима! — Сонная Кларисса выглянула из-под капюшона меховой куртки.
— В этих краях, говорят, такие снегопады бывают даже в середине лета… Ну, нет худа без добра — мы вволю натопим себе питьевой воды!
Девочка тут же вылезла из-под парусины, вооруженная котелком. По счастью, некоторый запас топлива они все время возили с собой… Вскоре из короткой жестяной трубы на крыше фургона повалил дым. Утолив жажду и подкрепив силы густой похлебкой из муки и пеммикана, капканщик позволил себе несколько часов сна; а ближе к вечеру взялся за дело. Колеса были сняты до лучших времен. Их место заняли широкие, обитые жестью полозья. Тащить возок санным ходом сначала показалось тяжко; но Атаназиус приноровился, и они двинулись едва ли не быстрей прежнего — полозья скользили по снегу, практически не застревая. Метель вдруг пошла на убыль, а затем и вовсе прекратилась. Пейзаж за это время изменился неузнаваемо: казалось, путешественники ненароком забрели в старинную гравюру. Вечерело. Небо очистилось, над горизонтом взошла бледная долька месяца.
— Пап… Дай мне, пожалуйста, подзорную трубу, — вдруг попросила дочь.
Капканщик пошарил по карманам.
— Держи… Видишь что-нибудь интересное?
— Там, впереди… По-моему, там из земли идет пар!
— Ну-ка… — Атаназиус в свой черед приложился к окуляру. — Да, похоже, ты права: там горячие источники, позади нас нет такой дымки… Проклятье.
…Не пять, не десять — дюжины две вооруженных копьями и закутанных в звериные шкуры людей… Людей, возвращенных в первобытное состояние и почуявших лакомый запах добычи. С такого расстояния фигурки выглядели не больше фаланги мизинца. Кларисса испуганно заглянула в глаза отцу; лицо капканщика сделалось жестким, на скулах поигрывали желваки.
— Попробуем добраться до ключей… Если это и в самом деле они. Там, в тумане, может, удастся сбить погоню со следа, особливо когда стемнеет… Приготовься, уложи в заплечные мешки побольше провизии — возможно, нам придется бросить сани. Найди вторые лыжи, но покамест не надевай; я скажу, когда.
Сумерки наползали медленно; вскоре сделалось ясно, что они не успевают. Горячие источники были в какой-то сотне шагов; ветер проносил над головой клочья пара. Но теперь уже безо всякой подзорной трубы можно было рассмотреть сшитые из звериных шкур одежды преследователей и длинные развевающиеся волосы. Наконечники копий поблескивали металлом. «Теперь их не расковывают, так и оставляют на берегу. Лишь вручают кому-нибудь молоток да зубило», — вспомнились капканщику слова капитана Старицы. Похоже, тому железу нашли здесь достойное применение…
Атаназиус понимал, что нужно оставить силы для битвы; и тем не менее упрямо продолжал тащить сани — до тех пор, покуда расстояние не сократилось настолько, что он стал различать лица преследователей. Тогда капканщик остановился, достал из фургона ружье, тщательно прицелился и выстрелил. Первый копейщик рухнул на снег, но остальные даже не замедлили шага. Атаназиус торопливо перезарядил оружие.
— Ляг на дно повозки и навали на себя побольше барахла, — велел он дочери. — И не высовывайся, покуда я не скажу, что можно.
У меня будет еще один выстрел, прежде чем они окажутся на расстоянии броска копья, холодно подумал Атаназиус, поднимая ствол на уровень глаз. Свет низкого месяца заиграл бликами на вороненой стали. Палец капканных дел мастера уже готов был спустить собачку, но тут богатый происшествиями вечер преподнес очередной сюрприз. Преследователи вдруг разом завопили и обратились вспять; в их криках слышалась не просто паника — звериный, животный ужас.
— Волот!!! Сюда идет волот!!!
Бесшумно, словно призраки, из облаков пара впереди возникали огромные серебристые тени. Тускло светились огоньки глаз. Атаназиусу не доводилось еще встречать гигантских полярных волков, но он узнал их сразу — по описаниям в книгах, которые всегда, до этого самого момента, считал некоторым преувеличением…
Но не одни лишь волки были причиной внезапной паники: вослед четвероногим охотникам с невозможной для человека быстротой и легкостью мчалось некое существо. Волот передвигался на двух ногах; тем не менее капканщик всерьез засомневался — можно ли отнести его к людскому роду? Рост чудища превышал два метра; выглядывающие из-под снежно-белой шкуры бицепсы имели объем больший, чем бедро взрослого мужчины. При таких габаритах быстрота и плавность движений невероятного создания оставляли впечатление чего-то сверхъестественного.
Панические крики копейщиков превратились в дикие вопли, перемежаемые рычанием и визгом. В схватке приняли участие не все волки: пять или шесть зверюг окружили фургончик и принялись его обнюхивать. Волот, оставляя в снегу глубокие следы, направился прямиком к капканщику. Тот хотел было поднять ружье; но чуть слышный горловой рык заставил его отказаться от этой затеи. Атаназиус скосил глаза. Здоровенный полярный волк настороженно следил за каждым его движением, черная пуговица носа едва не касалась рукава. Соревноваться в скорости реакции с живой машиной для убийств у капканщика не было ни малейшего желания; оставалось одно — спокойно ждать своей участи.
Волот подошел вплотную. Ноздри капканных дел мастера уловили мощный дух псины, исходящий от этого существа; он поднял взгляд — и посмотрел ему прямо в глаза. Этот миг герцог Квендиго запомнил на всю свою жизнь.
…Они были волчьими, а не человеческими — прозрачный янтарь обрамлял бездонную глубину зрачка; и сам взгляд — на миллионы лет старше человеческой расы. Волот смотрел сквозь него, как сквозь воду… Исполинская фигура нагнулась. Невероятных размеров рука с толстыми, растрескавшимися сучками ногтей потрепала серебристый мех на волчьей холке.
