Златослава Каменкович - Тайна Высокого Замка
— Заснул наш орёл, — поднялся с колена бородатый автоматчик, первый нарушивший молчание.
— Здесь похороним, — сказал Фёдор Сурков.
Слёзы, одна за другой, часто капали из глаз Петрика и нестерпимо жгли ему щёки…
Глава двадцатая. Рассвет
Два дня не стихали жестокие бои во Львове. Танк «Гвардия» не выходил из жарких схваток.
У старинной Цитадели мальчики неожиданно снова столкнулись с Юрой. Танкисты только что выбили из, казалось, совсем неприступных высоких кирпичных стен крепости гитлеровцев, которые дрались как дьяволы, шесть часов подряд. Здесь же мальчики встретили доктора с группой рабочих. Среди них Петрик узнал товарищей отца. Они помогали советским воинам штурмовать крепость, где томились военнопленные.
Кованые ворота Цитадели настежь распахнуты. Юра и бородатый автоматчик слились с отделением сапёров и бегут к кирпичному зданию. Петрик бежит за ними, то и дело оглядываясь. Он растерял хлопцев, которые как на зло разбрелись в солдатской массе где-то внизу под холмом.
В ушах Петрика ещё отдаётся только что смолкнувший стук пулемётов, свист пуль. И вдруг очень близко оглушительно что-то рвануло, задрожала земля, и в тот же миг неподалёку рухнула высокая тюремная стена. Взрывной волной Юру и Петрика отбросило к кургану, оглушило и слегка присыпало землёй.
— Тебя не задело? — встревоженно прошептал побледневший Петрик, первый вскочив на ноги.
— Мы, брат… — стряхивая с себя землю, силился улыбнуться Юра, — и в воде не утонем и в огне не сгорим… Ах, гады… Кажется, взорвали…
— Скорее всего так. Должно быть, много там народу погибло… Бежим, может, кто ещё живой… поможем…
Они побежали.
— Петрик, ты поосторожнее! Тут не долго на мину нарваться, — предостерёг Юра, сам не без труда пробираясь через дымящиеся руины.
— Ага, вон и ребята! Олесь! Хлопцы! — замахал руками Петрик. — Сюда-а!
Когда мальчики поровнялись с группой сапёров, бородатый автоматчик сердито крикнул:
— А ну, Юра, гони их отсюда по домам! Здесь, можно сказать, смерть людям в очи глядит…
— А мы не боимся! — обиженно нахмурил брови Петрик.
— Сказано вам, марш домой! — приказал бородач ледяным тоном, не допускающим возражения.
— Товарищи! Сюд-а-а! — послышалось откуда-то из глубины коридора.
Солдаты бросились на этот призыв.
Петрик и его друзья секунду-другую растерянно потоптались на месте. Но после короткого совещания пустились догонять Юру, бегущего со всеми по коридору с низким сводчатым потолком.
Подоспевшие сапёры извлекли из стен в коридоре три мины, которые вот-вот должны были поднять в воз дух всю северную часть Цитадели.
Гулко стуча сапогами по каменным ступенькам, люди осторожно спускались в подземелье, пока не наткнулись на окованную железом дверь. Она была заперта.
— Давай, хлопцы! — скомандовал Папаша, и солдаты налегли на дверь.
И когда, наконец, преграда рухнула, кто-то из бойцов, первый шагнувший в темноту, внезапно крикнул:
— Вода!
— Затопили подвалы!
— Не иначе, там есть люди…
— Идёмте, товарищи, — решительно проговорил доктор и, освещая фонариком дорогу, пошёл впереди всех.
Петрику ударил в нос запах сырости и гнили. Сильно закружилась голова. Но он не остановился, а шёл за Юрой.
— Чуешь? — Петрик схватил Юру за руку, — там голоса!..
— Куда же ты? Это совсем с другой стороны, — заметил Юра, прислушиваясь к стонам. — Иди за мной…
Между тем, вода прибывала с каждой минутой, она уже доставала Петрику до колен.
— Мы русские! Советская Армия! — неожиданно громко прозвучал в темноте голос Папаши. Он раскачивал над головой фонарик, от чего вокруг него метались желтоватые пучки света.
— На по-мо-ощь! — едва слышно донеслось из темноты.
Вокруг замелькали десятки фонариков, послышался плеск воды, возгласы.
Вдоль каменной замшелой стены, унизанной большими чугунными кольцами, почти повисли на тяжёлых цепях полуживые люди. Им не было счета.
— Мы военнопленные… — с трудом говорил живой скелет, прикованный цепью к железному кольцу в стене. — Тысячи уже здесь погибли…
— Сюда, скорее! — размахивая фонариком над головой, звал солдат Папаша.
— Помогите, братцы… — молили узники подземелья.
Сквозь холодную зловонную жижу люди с трудом двигались на зов, высоко держа над водой автоматы.
— Мы не уйдём, будем светить, да, Юра? — спросил Петрик.
— Конечно…
Несколько дружных, крепких рук рванули короткую цепь, к которой был прикован пленный солдат. Щебёнка и песок посыпались из гнезда у железного кольца, вделанного в стену.
— Ещё раз, братцы! Дружне-ей! — скомандовал Папаша. — Дружней!
— Я вам посвечу, — сказал Петрик, обгоняя Папашу, который нёс сразу двух узников. Видно, в царящем шуме «сердитый бородач» не узнал голос Петрика и хрипло крикнул в ответ:
— Свети под ноги, товарищ!
Уже во дворе, разглядев своего помощника, Папаша не стал его прогонять домой. Он протянул мальчику флягу и попросил его напоить освобождённых узников водой. А сам снова бросился в подземелье.
Олесь, Медведь и Йоська суетились, расстилая на траве шинели.
Какой-то черноглазый боец-пехотинец, достав из вещевого мешка полотенце, принялся было растирать посиневшее тело извлечённого из подземелья человека, но, повернув его на бок, вдруг вскрикнул:
— Ай, шайтаны! Что сделали! На спине звезда вырезали! Ну, держись, фашист! Пощады не будет от Ослан Урбабаева!
— Старик, а выдержал, — тихо проронил молодой солдат с калённым румянцем на щеках. — Побелел весь, чистый снег…
— Старик, говоришь?.. — слабо улыбнулся заросший седой бородой человек. — Мне ж и тридцать ещё не стукнуло…
— Ты не волнуйся, браток, лежи, лежи! — заботливо уложил его обратно на шинель пехотинец.
Юра принёс ещё одного узника с железным кольцом и цепью на шее.
— Сержант, — обратился к Юре рослый сибиряк, — ты тут побудь, а мы в подвалы. Товарищи отдайте мальчикам свои фляги, они будут тут за санитаров.
— Там ломы нужны, чтобы цепи рвать! — крикнул Юра.
— Ничего, моя лопатка и за топор, и за лом сойдёт, — надевая на шею автомат, отозвался скуластый красноармеец с узкими поблёскивающими глазами.
Олесь и Медведь побежали искать доктора.
Освобождённые пленные были так слабы, что не могли отогнать с лица муху, не то что взять в руки флягу. И Юра с Петриком и Йоськой ухаживали за ними.
— Хлеба, сынок… — простонал беззубый, с трясущимся лицом человек.
— Сейчас, дяденька, — успокоил его Петрик и побежал к Юре.
— На вот, развяжи мой вещмешок, — сказал Юра, — там есть сухари и сахар. Размочи в воде.
Петрик наскоро размял сухарь в кружке с водой, бросил туда сахар, размешал.
— Кушайте, дяденька, — бережно поднёс он кружку к воспалённым губам голодного.
— Спасибо, хлопчик.
После двух глотков дяденька вдруг тяжко затрясся в кашле.
— Покалечили, покалечили они меня, ироды… Ты, сынок, адрес запомни… напишешь… жене, детям…
— Вы ещё поправитесь, дядя, а немцам-фашистам уже навеки капут будет! Мы вас…
Сирена санитарного автобуса оборвала на полуслове Петрика. Из автобуса на ходу выпрыгнули Олесь и Медведь.
На плечи Петрика и Йоськи легли чьи-то большие крепкие руки.
— Молодцы! — похвалил майор медицинской службы. — Выходит, вы тут оказали первую помощь.
Майор был необыкновенно высок, широк в плечах, от чего стоящая рядом с ним худенькая девушка в белом халате казалась маленькой девочкой.
Из машины вынесли несколько носилок, и санитары, мужчины и девушки, начали укладывать на них мокрых полуживых людей.
— В какой госпиталь их повезут? — спросил Юра молоденькую санитарку.
— Недалеко, сразу за главной почтой, — охотно ответила девушка.
— Спит… — заметил майор, склоняясь над человеком, который так и не успел Петрику сказать адрес, куда надо было написать письмо.
К Юре подошёл мокрый до нитки Папаша.
— Пошли к танку, сынок…
Гул боя теперь доносился со стороны Княжьей горы. Изредка, по-воровски, проносились нал высокими зубчатыми стенами Цитадели немецкие юнкерсы, но, не достигая Подзамча, штопором падали вниз, подбитые советскими зенитками.
Особенно жестоко и долго бились на подступах к Княжьей горе, где гитлеровцы крепко окопались и, ведя круговой обстрел, низвергали лаву артиллерийского и миномётного огня. Они ни за что не давали прорваться советским частям к станции Подзамче.
Повстречав у пороховой башни Франека, Петрик и хлопцы неотступно шли за «Гвардией». И стоило на короткое мгновенье стихнуть бою, как, словно из под земли, возле танка появлялись мальчики.
Около костёла Марии Снежной Франек неожиданно предложил Юре выйти на Княжью гору через тайный подземный ход, о существовании которого гитлеровцы даже не подозревают.
