Константин Кирицэ - Рыцари с Черешневой улицы, или Замок девушки в белом
Лаура стояла у окна и вспоминала, как она сюда приехала, как хотела найти друзей, о которых так много думала, но бабушка оберегает ее от любой встречи, заставляет сидеть дома, гулять с ней, и только с ней… И Лауре стало тоскливо и одиноко.
Шум чьих-то шагов привлек ее внимание. По пустынной улице двигалась длинная тень. Когда она поравнялась с уличным фонарем, Лаура сразу узнала высокого, плотного юношу. Это был Урсу. Ей захотелось заговорить с ним, попросить прощения за неловкую встречу с Марией, напомнившую ей печальный случай из жизни, прямо сказать ему, что она хочет дружить с чирешарами, и даже предложить им одно удивительное, захватывающее предприятие…
Недолго думая Лаура выпрыгнула в окно как раз в то мгновение, когда Урсу проходил под ним.
Великан даже попятился от неожиданности.
— Тебя зовут Урсу, правда? Я Лаура, — тихо проговорила девушка. — Не сердись, пожалуйста… Я хочу сказать тебе что-то очень важное…
В это мгновение на крыльце вспыхнула лампочка и залила все кругом ослепительным белым светом. Дверь дома отворилась, и в проеме показалось испуганное лицо старухи. Увидев свою внучку и незнакомого парня, она бессильно прислонилась к косяку и тихо выговорила:
— Домой!
Лаура молча подчинилась.
Урсу услышал, как захлопнулась дверь, как повернулся ключ в замочной скважине. Недоумевая, он отправился дальше.
Глаза старухи метали искры.
— Возможно ли? В твои-то годы! В окно прыгать…
Напрасно Лаура пыталась что-то сказать, бабушка ей и слова не давала вымолвить.
— Слыханное ли дело! Позор! Ужас! С завтрашнего дня ты и шагу не ступишь из дому!
— Тогда я убегу! — взорвалась девушка и заплакала. — Вот увидишь, убегу!
— Запрещаю тебе выходить из дома! Я тебя запру!
— Бабушка! — взмолилась Лаура. — Ну почему ты не хочешь меня выслушать? Если уж понять не хочешь, так хоть выслушай.
Но старуха вышла из комнаты, даже не взглянув на нее. Лаура в слезах кинулась на постель. Постепенно ее всхлипывания становились все реже: девушка в белом обдумывала план побега.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Во всем городке не было человека, которому праздничный костюм был так к лицу, как Тику. Он хорошо это знал, и потому берег его для исключительных случаев.
Однажды на урок географии пришел учитель-новичок. Сперва он что-то бубнил невнятное, пытаясь объяснить новый материал, затем вызвал к доске нескольких учеников. Среди них был и Тик, который, как заметил учитель, делал за партой какие-то трюки. Поначалу Тик отвечал неплохо, но когда учитель спросил: «Где находится вулкан Попокатепельт?», он не выдержал. Он и так долго терпел: новичок-преподаватель переместил вулкан Аконкагуа в Перу, но Тик промолчал — кто знает, может, в Латинской Америке настала пора революций и изменились границы. Затем преподаватель переместил русло Миссисипи, сказав, что она пересекает Колорадо. И Тик опять промолчал. Вдруг в последнее время проложили канал, о котором он не знает… Затем он услышал, как молодой учитель размещает озеро Гурон перед Мичиганом. Тик прикрыл ладонью рот. Возможно, тут кроется оригинальная система водного пути от устья к истокам… Но когда он услышал, как новый учитель коверкает название одного из самых крупных вулканов на земле, Тик не выдержал:
— Вы хотите сказать — Попокатепетль?
Педагог гневно взглянул на него.
— Я просил показать, где находится Попокатепельт.
— Вы хотите сказать — Попокатепетль?
— Вон из класса! Наглец! — взорвался учитель, взбешенный до крайности.
Тик беспрекословно подчинился, но в дверях остановился и сказал просительно и чистосердечно:
— Будь это какой-то жалкий вулканишко, я бы ей-богу, промолчал. Но тут, судите сами, один из самых великих вулканов на земном шаре…
— Ставлю тебе единицу! — объявил преподаватель.
Это было слишком несправедливо. Тик потерял самообладание:
— Тогда я еще скажу вам, то есть им, ребятам, что Аконкагуа находится в Чили, Миссисипи не пересекает Колорадо, озеро Мичиган не виновато, что расположено перед Гуроном, а в Америке львы встречаются только в цирках или зоопарках… И Париж, к вашему сведению, столица Франции, а не Японии…
Последнее замечание было, конечно, плодом воображения мальчика. А вскоре он узнал, что его вызывают в учительскую. Но он явился туда на час позже — успел сбегать домой, чтобы надеть праздничный костюм. В учительской его ждали директор, преподаватель-новичок, другие преподаватели и классный руководитель. Просунув голову в дверь, он сразу убедился, какая враждебная атмосфера царит в комнате. Новичок так и кипел от негодования, а классный руководитель и директор хмуро ждали нарушителя: один прогуливался по комнате, другой сидел, подперев кулаком подбородок. Тику велели войти. В последний раз проверив для храбрости складку отутюженных брюк, он вступил в зал и предстал перед судом.
Кроткое выражение на его лице смутило судей. И, верно, только для того, чтобы что-то сказать, классный руководитель строго спросил:
— Где ты так долго был?
— Но я же не мог появиться в таком виде…
— Ну хорошо, хорошо, — вмешался директор. — Речь не об этом опоздании. Думается, ты помнишь…
Он сделал знак новичку, словно судья, предлагающий прокурору приступить к обвинительному акту. Но и сам прокурор чувствовал себя не очень-то ловко.
— Ты хорошо знаешь, — начал он, — знаешь, что ученик, который… в сущности, вовсе не плохой ученик…
— Простите меня, — сладко пропел Тик, — все это только из-за Попокатепетля. Не будь он одним из самых крупных вулканов на земле…
— Как, как? — заинтересовался директор.
Тик обстоятельно рассказал, как было дело, и директор сразу же понял, где собака зарыта. Но он все же счел себя обязанным прочесть суровую отповедь кротко взиравшему на него сорванцу.
— Если бы не Попокатепетль… — защищался Тик.
— А как же насчет Парижа? — вскинулся классный руководитель.
— Тут я виноват… Но знаете… Это тоже из-за Попокатепетля… Не будь он одним из самых…
Директор небрежным жестом предложил ему покинуть зал. Но парнишка успел все же услышать его последние слова, обращенные к новичку:
— Как же вы, почтенный, умудрились именно Попокатепетль исковеркать? Не могли найти во всей Америке гору помельче?
Сегодня Тик снова надел праздничный костюм. Причиной тому была девушка в белом…
По дороге домой Мария немного успокоилась. Но ей было очень обидно, что все получилось так глупо. В словах девушки, которые ее так возмутили — «но мы ведь незнакомы», — было скорее удивление, чем упрек или пренебрежение. Рано утром Мария разбудила Тика и попросила под любым предлогом проникнуть в дом Лауры, извиниться перед ней от ее имени и предложить где-нибудь встретиться. А чтобы и на этот раз не попасть впросак, Тик надел праздничный костюм.
Был почти полдень, когда он подошел к дому девушки. Выглядел он столь внушительно, что даже злющая псина на дворе не узнала в нем вчерашнего обидчика. Увидев на крыльце старуху, хозяйку дома, Тик нисколько не растерялся. Очень вежливо, как и подобает такому благовоспитанному мальчику, он сказал:
— Добрый день… Я хотел бы передать одну просьбу…
Но тут же в растерянности умолк: старуха плакала.
Тик хотел было незаметно улизнуть. Но вид его и вежливость произвели, очевидно, самое благоприятное впечатление на женщину: раздался тихий, почти просительный голос:
— Войди, сынок, войди… Кого ты ищешь?
Тик поднялся на крыльцо, поцеловал старухе руку и ответил:
— Девушку… то есть Лауру…
При этих словах у старухи снова потекли слезы.
— Теперь я и ее потеряла… Уехала… Сбежала… Опять я одна-одинешенька… Я ее не поняла, а она — меня…
Тик от неожиданности поперхнулся. Но он все еще не мог взять в толк слова старухи.
— Моя сестра хотела… — начал он снова.
— Уехала, — продолжала старуха. — Сбежала… Письмо оставила…
Сердце чирешара тревожно сжалось. А вдруг правда?
— Словно какой-то рок преследует нашу семью… — жаловалась старуха. — Только в горах, среди развалин и диких зверей они находят себе успокоение… Господи, владыка небесный! В ее возрасте отправляться одной… А мне так хотелось, чтобы рядом со мной была живая душа… Вот я и держала ее дома, около себя…
Горе старухи было так велико, что она делилась им с первым встречным. Тем более что мальчик слушал ее с таким неподдельным сочувствием. Она достала сложенный листок бумаги и стала тихо его перечитывать:
«Прости меня, бабусенька… и поверь… я не хочу, чтобы обе мы мучились… я ухожу в горы… искать свой замок… Там я найду все то, о чем мечтала. Не сердись. Я очень тебя люблю…»
И старая женщина снова заплакала. Тик незаметно удалился, он был встревожен и растерян.
