Радка Александрова - Город серых птиц
Первым делом он покрасил дома в различные цвета. Расцветил занавески на окнах, автомобили, стоявшие вдоль тротуаров, материи в витринах магазинов, так что они перестали походить одна на другую. На ветвях деревьев появились зеленые листья, голую землю покрыла трава, всюду показались цветы, много цветов - один другого пестрее и ярче.
Маленький художник бежал по городу. Ноги его подкашивались от усталости, рука онемела, но он зорко смотрел по сторонам, стараясь ничего не пропустить. Перед рассветом он занялся спящими серыми птицами. Ему хотелось так разукрасить их шеи и хвосты, чтобы, проснувшись, они друг друга не узнали. Он рисовал и приговаривал: «Помогай, помогай, мое перышко!..»
На заре весь город со всеми его жителями был преображен. Озябший художник свернулся калачиком на первой попавшейся скамье и стал ждать, когда проснется город. Но усталость от бессонной ночи взяла свое, и он забылся глубоким сном.
Первым во всем городе проснулся один из стражников Государя. Широко зевнув, он так потянулся, что крылья его затрещали. В клюве у него пересохло после вчерашней пирушки, и он решил освежить себя росой. Вышел из караулки и ахнул: весь город был раскрашен в невиданные цвета. Не теряя ни минуты, стражник кинулся в замок, чтобы сообщить Государю о случившемся чуде.
Конец злого Государя
Замок злого Государя стоял на неприступной скале за городом. Стены его были построены из камня и железа. Перед коваными воротами и у бойниц и днем и ночью мелькали серые плащи стражников. Их длинные клювы блестели, как сабли. Никто не мог приблизиться к замку, не попавшись на глаза злой и зоркой страже.
Дорога к государевым покоям вела через широкие пустые залы, облицованные холодным, как лед, мрамором. Государь дни и ночи проводил на своем железном троне, погруженный в дрему. Впрочем, один его глаз никогда не спал, и острый искривленный клюв зловеще пощелкивал. Владетель города серых птиц никогда не сменял своего оперения из тяжелого черного бархата. Единственным украшением на нем было ожерелье из драгоценных камней, обвивавшее его морщинистую шею. Слуг своих он подзывал хриплым, отрывистым голосом и жестоко наказывал за малейшую провинность - кто без глаза оставался, кто с окровавленной головой от него уползал. Не наказывал лишь тех, кто приносил ему дурные вести - даже награждал их объедками со своего стола.
Стражник, первым увидевший «чудо», преобразившее город, был одним из самых верных слуг злого Государя. Он спешил порадовать своего хозяина дурной вестью, надеясь застать его за завтраком. Вихрем пролетев мимо стражников, усеявших скалы, он ворвался в замок, угрожая смертью всем, кто попытается остановить его.
Его никто не остановил, никто не спросил, что случилось. Мраморный пол загремел под его шагами. Вестник пересек первый зал, пересек второй, третий, четвертый, пятый и, наконец, остановился перед дверью, что вела в государевы покои. Из-за нее не доносилось ни звука. Государь спал.
Стражник три раза постучал. Ответа не было. Тогда он робко приоткрыл дверь и крикнул вполголоса:
- Государь!..
Недремлющий глаз вонзился в стражника.
- Что тебе надо?
- Государь, я должен сообщить тебе важную весть.
Крыло черного бархата чуть шевельнулось и опять опустилось.
- Убирайся! Когда высплюсь - тогда.
- Государь, произошло чудо...
- Какое чудо?
- Чудо из чудес. Наш город изменился, не узнать.
Государь приоткрыл и второй глаз и нахохлился.
- Говори! Что изменилось, почему изменилось, как посмело измениться?..
- Ослепнуть мне на этом месте, если лгу! На заре я вышел напиться росы и что же вижуу! Весь город расцвечен красками...
- Какими красками?
- Какие только есть на свете!
Острый кривой клюв Государя широко раскрылся и щелкнул.
- Кто посмел преступить мою волю?
Вестник испуганно съежился, молча поджал крылья.
Грозный клекот потряс стены замка:
- Тебя спрашиваю! Кто?
Слуга попятился.
- Не знаю, Государь...
- Как так не знаешь?.. А кто же знает?.. Чтобы город опять стал серым! Немедленно!
- Будет исполнено, Государь!
- Виновных предать смерти!
- Будет исполнено!
- Поведешь птиц с серебряными саблями!
- Понятно, Государь!
Стражник бросился исполнять приказание Государя. Птицы с серебряными саблями выстроились перед черной скалой, которая служила точильным камнем. Они подняли свое оружие и замерли в ожидании команды.
- Точи! - громко крикнул стражник, и клювы-сабли одновременно опустились на скалу.
- Вжиг-жиг, вжиг-жиг, вжиг-жиг...
Посыпались искры; возле скалы стало жарко, как в горящей печи.
Немного погодя эскадрилья птиц с серебряными саблями взвилась над неприступной скалой и, сделав в воздухе крутой разворот, полетела в сторону города.
А Государь, успокоившись, снова задремал на своем железном троне, велев слугам разбудить его, когда все будет кончено.
Но вот уж и полдень миновал, и стало смеркаться, а о птицах с серебряными саблями ни слуху ни духу. Так, в полной неизвестности прошла ночь.
На другое утро разъяренный Государь призвал птиц с клювами-пилами.
- Даю вам два часа на то, чтобы схватить виновных и возвратить городу серый цвет! Арестуйте также птиц с серебряными саблями, свяжите им крылья и доставьте сюда. Я их заставлю ответить, почему не выполнено мое приказание!
Птицы с клювами-пилами даже не взглянули на точильный камень и, не теряя времени, устремились в непокорный город.
Однако и они не вернулись в назначенный час. Каменные стены замка сотрясались от гнева Государя. По мраморному полу залов потекла горячая кровь. Многие слуги ослепли - кто на один глаз, кто на оба.
Государь заперся в своих покоях и размышлял всю ночь. Под утро он грозным клекотом призвал птиц с ядовитыми глазами.
- Вы готовы?
- Готовы, Государь!
- Яду в глаза хватит?
- Хватит, Государь!
- Вот теперь мы им покажем! Ха-ха-ха! Я сам вас поведу!
От черных крыльев Государя по земле бежала тень. Одетый в боевые доспехи, мерцающие каким-то мертвенным светом, он летел медленно в сопровождении птиц с ядовитыми глазами. Увидев его, солнце поспешило скрыться, но любопытство победило: когда каратели подлетели к первой зеленой поляне, солнце вновь выглянуло из-за тучи и в траве ярко запестрели луговые цветы.
- Все отравить! - хрипло прозвучал клекот Государя. - Ха-ха-ха!
Птицы снизились и уставились своими желтыми ядовитыми глазами на землю. Головки цветов поникли, трава превратилась в пепел.
На остром клюве Государя выступила пена.
- Кто может меряться со мной? Кто смеет противиться моей воле? Ха-ха-ха! За мной!
Воздух засвистел под быстрыми взмахами крыльев. Но, когда каратели приблизились к городу, передовые вдруг остановились. Остальные столпились за ними. Никто не верил своим глазам!
Дома города утопали в буйной зелени. Разноцветные занавески на раскрытых окнах колыхались, как знамена. Автомобили - тоже разноцветные, - весело сигналя, мчались по улицам. Даже мусорные урны отличались одна от другой.
- Что за остановка? Марш к площади! - осипнув от злости, скомандовал Государь.
Птицы с ядовитыми глазами полетели дальше, но их ряды смешались.
Вот и площадь. Государь чуть было не полетел кувырком на землю - до того его поразила увиденная им картина. Над площадью были протянуты десятки, сотни блестящих гирлянд. По светлым тротуарным плитам двигались птицы в пунцовых платках и одежде бронзового цвета. Все до одной пели. За ними легко шагали птицы с синими хвостами, похожими на огромные веера. Из-под перьев на груди поблескивали круглые зеркальца, смарагдовые шеи покачивались в такт музыке. Позади всех бежали вприпрыжку птенцы - в капюшонах из золотистого бархата, в оранжевых юбочках, в ярко-красных блузках и лиловых пелеринах, усыпанных бриллиантами. Их тонкие голоса звенели, как колокольчики.
Вдруг кто-то крикнул:
- Государь! Бегите!..
Это «Бегите!» разнеслось эхом по площади.
Но вместо того, чтобы рассыпаться кто куда, все птицы сгрудились одна возле другой. Среди них были и посланцы Государя - птицы с клювами-саблями и клювами-пилами. Площадь засверкала тысячами отблесков, словно огромный цветок. Даже солнце позавидовало красоте этого диковинного цветка.
Государь разинул клюв, но не мог произнести ни слова. Лишь с трудом выдавил он из себя слабым и пискливым голосом:
- От-трав-вите всех...
Стражники с ядовитыми глазами заметались, наталкиваясь друг на друга, на деревья и крыши. Полетел серый пух. Крылья и клювы с треском разламывались. Каратели падали, изувеченные, на светлые плиты и молили о пощаде. Яркие краски огромного цветка ослепили их.
