Вячеслав Имшенецкий - Подмена
О пропавшей экспедиции Петька давно рассказал Тане, и сейчас, оставшись, наконец, одни, они решили прочитать записи и документы Самоволина. Петька принес из кубрика старую картонную папку с наклеенным пожелтевшим ярлычком: «Копия пояснительной записки в Совнарком и карты, составленные К. Самоволиным». Все документы, схемы и карты были аккуратно проколоты и скреплены блестящей металлической полоской. Карты нарисованы цветными карандашами. За ними шли копии документов. Петька сел на крышку трюма рядом с Таней и стал читать.
Распоряжение по Русскому географическому обществу.
Без права снятия копии.
…Создать экспедицию для тщательного изучения северного района Восточной Сибири на предмет поиска трассы для железной дороги. Экспедиции присвоить имя «Багульник». Начальником означенной экспедиции «Багульник» назначить офицера горной службы Ельникова Петра Андреевича. Врачом и ответственным за неразглашение тайн назначить Гросса Эдуарда Ивановича, военного советника Императорской канцелярии.
Начальником группы гидрологических исследований назначить Шубина Алексея Назаровича.
…Технический состав экспедиция «Багульник» должна набрать на месте комплектации (Большереченск) в количестве 50 человек.
Экспедиция обязана работать ускоренным методом и через 21 месяц предоставить все изыскательно-топографические материалы.
…Назначение экспедиции держать в режиме особой секретности…
Дальше графитным мягким карандашом шла приписка, или, как сейчас принято называть, комментарии Самоволина.
Экспедицию «Багульник» создали ровно (день в день) за три года до начала первой мировой войны. Царскому правительству и в голову не приходило, что боевые действия развернутся уже через 780 дней. Военный пожар охватил 33 страны. Монарх дремал. И не приходило на ум, что почти во всех ведомствах давно внедрены шпионы. Они собирали военную информацию, экономическую, политическую. Интересно, что противники точно знали зерновой и продуктовый запас России на случай войны, а царское правительство о запасах своего провианта не имело никакого понятия. Германия, например, могла выдать любую точную справку о России. Количество паровозов, вагонов — пожалуйста; переправ, коней, пушек — это мог сказать любой штабной офицер Германии. Правда, у немцев был в руках важный козырь. «Бубновая дама» — агент номер один — российская царица. Она была германским резидентом, а по совместительству — женой царя и военным советником его. Все секретнейшие данные через час передавались «семейному боженьке», Григорию Распутину, а через него попадали в генеральный штаб немецкой армии.
Копия «Распоряжения по Русскому географическому обществу» со штампом «без права снятия копии» обнаружена мною в Иркутске в тайнике бывшего особняка купца Хаменова. Осуществить экспедицию «Багульник» в строгой секретности царскому правительству не удалось. Привожу текст японского письма, найденного мною в том же тайнике купца Хаменова в 1921 году.
«…Господин многоуважаемый Хаменов, фирма «Таранака» любезно просит вашей помощи. В город Иркутск прибывает руководство экспедиции «Багульник». Лично на вас возлагается обязанность в экспедицию включить Вогула — он работает у вас скупщиком пушнины. Его задание: после того, как экспедиция «Багульник» закончит работу, похитить любой ценой все документы и карты. Повторить подобную экспедицию времени у России больше не будет. Ваша любезная помощь будет большим вкладом в ту операцию, которая развернется в недалеком будущем. Для усыпления бдительности начальника экспедиции Ельникова оказывайте «Багульнику» всяческую помощь: лошади, продукты, лодки, одежда… Ваши расходы фирма «Таранака» оплатила вперед, как вы были оповещены Русско-Азиатским банком в Иркутске. Ответственность за секретность Вогула несете лично. Если Вогул внедрится благополучно, дайте в Петербург телеграмму нашему торговому представителю: «Закупка пушнины окончена». Подпись не ставьте…»
— Эй — раздался громовой голос, — вахта, подавайте трап!
Таня вздрогнула и не сразу сообразила, откуда долетел голос. Петька вскочил на ноги. Сунул картонную папку в вещевой мешок и бросился к борту. Федор Иванович, тетя Нина и Любка стояли на берегу и улыбались. Небольшую самодельную корзину, битком, набитую черемшой, Любка держала на голове и пробовала танцевать лезгинку.
Ужинала команда «Таежницы» в сумерках. Ели нарезанную черемшу с мелко крошеными, сваренными вкрутую яйцами.
…Летняя ночь кончилась для Петьки как-то сразу. Он только чуточку прикрыл глаза, а когда открыл, было уже светло. Солнечные лучи били из-за хребта в небо, словно прожектора сверхдальнего действия. Федор Иванович разбудил Любку и Таню:
— Проснитесь, синицы! — Девочки, по-видимому, проснулись, потому что старый капитан прошептал: — Моторной частью нынче заведовать будете, а тетя Нина и Петька спать. Они ночью несли вахту.
«Синицы» выскочили из-под теплой шубы, поднялись вместе с капитаном на палубу.
Петька не слышал, как затарахтел мотор, и «Таежница», оставляя за кормой буруны, ходко пошла вперед. Слева наклонной стеной потянулся старый хребет. Петьку разбудили удары колокола и выстрелы. Он вылетел на палубу и понял — конец пути. Приехали.
Баржа обогнула остров и пошла почти поперек течения. Петькиному взору открылся ровный, как стекло, залив. Высокие сосны отражались в его воде. В конце залива Петька заметил бревенчатый причал. На нем стояли люди. У одного высокого в руках то ли ружье, то ли палка.
Петька вспомнил про документы Самоволина и побежал в капитанскую рубку.
— Федор Иванович, — сказал Петька, — мне Самоволин документы дал про экспедицию, которая пропала.
— Ну и хорошо, дал, значит, доверил.
— Он мне дал прочитать, а потом, говорит, отдашь Федору Ивановичу, а мы с Таней прочитать не успели, а нам интерес…
— Не горюй, Петька, читайте на здоровье, через полмесяца, ну, в крайнем случае, через месяц, я опять тут буду, а Казимира я предупрежу…
Бревенчатая пристань, плавно покачиваясь, приближалась.
— Стоп, машина, — крикнул Федор Иванович, — всем наверх, приготовиться к швартовке.
На пристани бородатые люди тоже заволновались. У высокого оказалась в руках не палка, а ружье. Длинноствольная двустволка. Гарновского среди геологов не было. В стороне от пристани сидел на камне мужчина без бороды, и, не обращая внимания на баржу, играл на гитаре, и пел.
…А назавтра быстрые олени.
Унесут в неведомую даль.
Уезжала ты одна по Лене,
Увозила радость и печаль…
У домика на крыльце сидела нерусская старуха. Она чинила меховую шапку и в такт песне покачивалась, словно ехала на олене.
— Играет Васька Жухов, — прошептала Любка. — А на крыльце сидит Додоевна, сторожиха. Ее старик в экспедиции конюхом числится. По нации они эвенки.
— А высокий кто? — спросил Петька.
— Заместитель Гарновского, взрывник Колесников, он поет лучше Васьки Жухова в тыщу раз.
Разрыв между баржей и причалом стал не больше метра. Жухов вдруг положил гитару и в три прыжка был на пристани. Слету перемахнул на палубу, схватил кормовой трос и метнулся обратно. Быстро закрутил трос вокруг сосны. Колесников и рыжий геолог в телогрейке притянули к пристани нос баржи. Борт «Таежницы» вплотную притерся к настилу. Жухов, теперь не торопясь, но ловко, словно кошка, перескочил на палубу. Зыркнул глазами по Петьке, а потом по Тане. Протянул руку Федору Ивановичу.
— Здравствуй, капитан, все живы-здоровы?
— Слава богу, все благополучно, — ответил Федор Иванович, — а как тут у вас, изменений нет?
Жухов засмеялся:
— Гарновского нет, а значит и изменений нет, — и опять неприятно стрельнул глазами по Петьке.
Подошел Колесников, улыбнулся, подал всем руку, а Федора Ивановича обнял:
— Молодец, капитан, вовремя груз доставил. Мы шпуры под скалу пробили, а закладывать нечем, последний запас взрывчатки неделю назад израсходовали. — Колесников вдруг выпрямился во весь рост и, шутливо приложив руку к голове, как военный, произнес: — За отличную работу вся команда награждается торжественным ужином. — Рука метнулась в сторону домика. — Прошу проходить. Додоевна, встречай гостей!
— Хнешно, встречу, — ответила Додоевна, — ужин шибко богатый нонче, не стыдно встретить, — и зашла в избу.
Федор Иванович позвал к себе в рубку Колесникова и Жухова подписывать бумаги. Через стекло было видно, что Колесников бросил взгляд на Таню и Петьку. Стало понятно: старый капитан рассказывает о своих младших матросах. Петька спустился в кают-кампанию, оделся и, схватив уватовский вещмешок с документами Самоволина, выскочил на палубу.
