Владимир Корчагин - Тайна реки Злых Духов
— Что?.. Что вы думаете?..
Андрей Иванович взялся за его рюкзак.
— Не дам! — рванулся Валерий.
— Приказываю! — раздельно и властно потребовал геолог.
Лицо его сделалось страшным. Правая рука сжалась в кулак. Валерий дрожащими руками снял рюкзак. Андрей Иванович быстро расстегнул его и вдруг почувствовал, что земля уходит у него из-под ног: в рюкзаке лежала смятая хвоя пихты. Медленно поднял он глаза на Валерия и словно впервые увидел его красивое надменное лицо, прищуренные веки и наглый бегающий взгляд.
— Ну что? Что смотрите! Может, и мораль начнете еще читать? А мне наплевать на вас! Я жить хочу! — голос Валерия перешел на крик. — Я моложе вас! Я имею больше прав на жизнь! Я… — И вдруг голос его осекся. Прямо перед собой он увидел ввалившиеся, полные муки глаза Наташи.
— А-а-а! — взвыл он и бросился на землю.
Ни слова не говоря, Андрей Иванович медленно подошел к костру, тщательно разломил на три равные части сухарь и к каждому кусочку положил по крошечной дольке сахару. После этого он направился к реке, чтобы набрать в котелок воды.
Наташа словно оцепенела. Все происшедшее было настолько невероятным, что казалось каким-то чудовищным недоразумением, которое следовало сейчас же, немедленно разрешить. Валерий не мог этого сделать! Несмотря на все, что она узнала о нем за последнее время, он не мог так низко пасть — обворовать ее, слабую девушку, своего школьного товарища, и пожилого мужчину, делавшего все возможное для их спасения. Разве мог это сделать человек, который так много и с таким чувством говорил о любви, о красоте, о дружбе, который так любил музыку, который писал стихи, который…
Но этого человека уже не было. Перед ней лежала на земле и скулило, как побитая собака, какое-то жалкое мерзкое существо, которое стыдно было даже сравнивать с человеком.
Наташа содрогнулась от отвращения. И ей сразу вспомнились слова Саши:
«Со слишком хорошими людьми нужно быть особенно осторожными».
Она отвернулась. Решительными шагами отошла к костру и села рядом с Андреем Ивановичем.
Завтрак закончился быстро. Геолог встал:
— Все лишнее нужно оставить.
Он осмотрел Наташин рюкзак и бросил его в сторону. Потом вынул из карманов образцы каких-то минералов и положил их к подножию ели.
— А теперь потихоньку пойдем.
Наташа потянула его за рукав:..
— А как же?.. — она показала глазами на Валерия.
— Догонит! Съест свою порцию и догонит. За него не беспокойся. Такие самоубийством не кончают.
К полудню они выбрались на большую поляну, высоко приподнятую над самой рекой.
— Отдыхать! — коротко бросил Андрей Иванович и, сняв с плеч рюкзак, повалился в траву, Наташа присела рядом.
— Где же он?.. — начала она после минутного молчания.
— Не расстраивайся. Сейчас появится, — ответил геолог, чуть поморщившись, и, развязав рюкзак, вынул пакет с остатками сухарей.
Действительно, Валерий не заставил себя долго ждать. Не успел Андрей Иванович разломить вынутый сухарь на части, как на опушке показалась его ссутуленная, словно надломленная, фигура. Но дальше Валерий не пошел. Выйдя из леса, он бросил быстрый взгляд на знакомый пакет и, ни слова не говоря, уселся на поваленной лесине.
Геолог нахмурился:
— Тебя что, с ложечки кормить? А ну быстро, бери свою порцию да сходи к реке за водой!
Валерий молча, не поднимая глаз, взял свою долю сухаря и, подхватив котелок, спустился к воде. Через несколько минут голова его показалась над обрывом.
Андрей Иванович шагнул ему навстречу и, протянув руку, помог взобраться наверх.
— А что это синеет там, у воды? — спросил он, глянув вниз, на берег.
— Камни какие-то…
— Камни!.. И ты не догадался поднять хоть один из них?
Валерий со вздохом направился обратно.
— Ладно, сиди уж!.. Я сам посмотрю.
Андрей Иванович спрыгнул с обрыва и пошел к воде.
Вернулся он минут через пятнадцать совсем с другой стороны и принес прекрасную друзу крупных кристаллов. Наташа сейчас же подсела ближе и принялась с интересом рассматривать красивый фигурный камень. Это было причудливое нагромождение блестящих синих кубиков, больших и маленьких, сросшихся друг с другом и проросших друг через друга, сидящих прямо на плоском основании и торчащих углом вверх. Все они имели чудесный фиолетово-синий цвет и были настолько прозрачны, что в глубине их просматривались тончайшие трещинки и мельчайшие пузырьки газа, кое-где белеющие наподобие крошечных белых бусинок. Казалось, что сами кубики были абсолютно бесцветны, а фиолетовую окраску имело основание, на котором они сидели и которое было хорошо видно через толщу прозрачных кристаллов. Впрочем, за кубики эти кристаллы можно было принять только издали. Вблизи же они скорее напоминали пустые стеклянные коробочки, небрежно брошенные на кусок нежно-фиолетового бархата, и стенки этих коробочек казались настолько тонкими и хрупкими, что к ним страшно было прикоснуться рукой. Да и пустыми они были, оказывается, не все. В некоторых «коробочках» лежали и даже не лежали, а будто парили в воздухе маленькие белоснежные жемчужины. В других — время от времени вспыхивали крохотные многоцветные радуги. И все это словно подсвечивалось снизу мягким фиолетово-синим светом.
— Ой, что же это такое? — воскликнула Наташа, не спуская глаз с чудесных кристаллов.
Андрей Иванович подсел к ней.
— Этот минерал ты должна знать.
Она задумалась.
— Неужели флюорит?
— Конечно! Его трудно спутать с чем-нибудь другим.
— Я сразу так подумала. Петр Ильич показывал мне флюорит в музее. Но я никогда не видела его таким прозрачным. — Наташа взяла камень в руки. — Эта же просто чудо! В нем видны мельчайшие трещинки. И потом, что это за бусинки там внутри? И какое-то, сияние, что ли?
— Это все воздух, Наташа.
— Как воздух?
— Очень просто. Белые шарики — это пузырьки воздуха или газа, захваченные кристаллом при его росте, а радужное сияние возникает в результате преломления световых лучей в тонких трещинах, заполненных воздухом.
— Вот как! — Наташа потрогала гладкие кристаллы. — Но до чего они прозрачны! Даже не верится, что эти кубики сплошные. Сразу видно: драгоценный камень!
Геолог рассмеялся:
— Что ты, Наташенька! Какой он драгоценный! У него же ничтожная твердость. Меньше, чем. у обычного стекла. Драгоценный сапфир, например, тверже флюорита почти в двести раз, а бриллиант даже в двадцать семь тысяч раз! Впрочем, в последнее время этот минерал становится более ценным. До недавнего времени он использовался главным образом лишь в металлургии в качестве флюса,[28] ускоряющего плавление руд. Недаром иначе его называют плавиковый шпат. Теперь же прозрачные разновидности флюорита начинают использоваться в оптической промышленности. Дело в том, что на флюоритовую оптику не действуют губительные излучения радиоактивных веществ. А вы знаете, как широко сейчас используются в науке и технике радиоактивные изотопы различных элементов. Но для этого необходимы соответствующие приборы и аппараты, среди которых не последнюю роль играют и оптические системы. Вот тут-то и не обойтись без флюоритовой оптики.
— Подождите, Андрей Иванович, — перебила его Наташа, — но ведь оптика должна быть не только прозрачной, но и бесцветной, а флюорит всегда окрашен в фиолетовый цвет.
— Ну, положим, флюорит далеко не всегда окрашен в фиолетовый цвет. Он может быть и желтым, и зеленым, и голубым и даже почти черным. Но может он быть и абсолютно бесцветным, таким, например, как стекло или горный хрусталь. Впрочем, это не имеет большого значения, так как любой флюорит легко обесцвечивается. Для этого достаточно осторожно нагреть его. Оптический флюорит должен удовлетворять только одному требованию — быть абсолютно прозрачным. Но вот это-то, к сожалению, наблюдается не часто. Такой образец, как наш, — большая редкость.
Наташа снова взяла камень в руки.
— Да, в университетском музее у Петра Ильича не было ни одного такого кристалла. Но почему этот минерал называют флюоритом?
— Так ведь это природное соединение кальция и фтора, а фтор по-латыни — «флюорум».
— Фтор? А его нельзя получить из флюорита?
Андрей Иванович задумался.
— Я не слышал, чтобы фтор получали непосредственно из флюорита. Впрочем, в некоторых разновидностях его, главным образом в фиолетово-черных или почти черных, содержащих примесь урана, устанавливается заметное содержание свободного газообразного фтора и не только фтора, но и другого очень интересного газа, о котором можно было бы рассказать много занимательного.
— Ну так расскажите! — попросила Наташа.
Андрей Иванович лег на спину и, глядя в высокое чистое небо, где почти в зените сияло яркое полуденное солнце, начал свой рассказ.
