Валентин Гноевой - Гучок
– Угу, – покосился на него дракоша. – А поцеловать его не надо? Для надёжности?
– Давайте уложим всё в парусанки, а потом уже будем его щекотать и целовать, – вмешался Гучок. – Если он очнётся, то не будет ждать, пока мы все чемоданы соберём.
Передняя часть санок немного согнулась от удара, поэтому мальчишки, как смогли, выровняли их. Потом друзья вновь установили отлетевшую мачту с парусом и загрузили рюкзаки.
– Ну, иди, – кивнул дракоша лягушонку, – щекочи его. Только, надёжно!
– И пойду! – огрызнулся Гоша. – Что я, медведей не щекотал, что ли…
– Подожди, – остановил лягушонка Гучок. – надо как следует подготовиться…
Через несколько минут к лежащей неподвижно медведице приблизился лягушонок, перетянутый за пояс верёвкой. Другой конец верёвки был привязан к парусанкам. К задним лапам лягушонка были привязаны две ложки. Гоша осторожно пощекотал заднюю лапу медведицы и сразу же отскочил. Но животное даже не шелохнулось.
Шлёпая ложками по снегу, лягушонок сделал небольшой круг и подошёл к самому носу медведицы. Он вытянул лапу, чтобы пощекотать ей нос, как вдруг слева от него раздался какой-то шорох. Гоша повернул голову и встретился взглядом с маленьким медвежонком, во все глаза разглядывавшем незнакомца в странной одежде и обуви. В этот момент ноздри медведицы зашевелились и втянули воздух. Учуяв человеческий запах, медведица мгновенно открыла глаза и подняла голову.
Настроив, как следует, зрение, она с удивлением обнаружила перед собой непонятное существо. Таких человеков она ещё ни разу не видела. Но не успела она протянуть лапу, чтобы попробовать на вкус это непонятное создание, как оно вмиг исчезло, оставив на снегу странные следы. Повернув голову в ту сторону, куда оно исчезло, медведица увидела знакомые до боли в голове санки, несущиеся прочь по ветру вместе со своими пассажирами.
Едва заметив, как медведица очнулась, Игорёк толкнул парусанки вперёд. И снова невидимый властелин воздуха с удовольствием подхватил их своими могучими ветряными лапами. Парусанки летели вперёд, а лягушонок скользил вслед за ними на пузе с полным ртом и с полным носком снега. Удовольствия от этого было мало, поэтому он попытался стать на задние лапы, то есть на ложки. Но специально подворачивавшиеся на его пути бугорки и ямки немилосердно укладывали его обратно.
Медведица осталась уже далеко позади, а лягушонок по-прежнему бороздил своей мордой солнечную Арктику. Наконец, каким-то чудом ему удалось стать на обе ложки-ножки. Теперь скользить стало значительно интересней. Сначала Гоша по незнанию старательно объезжал коварные неровности. Зато, потом, когда он налетел на одну из них, его подбросило так, … что ему захотелось ещё. За время похода лягушонок вообще стал большим любителем острых ощущений. И теперь он пищал от восторга на каждом бугорке, заставляя своих друзей завистливо оглядываться и жалеть о том, что не они пошли щекотать медведя.
Они пока не знали, что это не единственный медведь в Арктике. Ещё один такой представитель косолапого племени стоял у них на пути. Опираясь на задние лапы, он вглядывался, вслушивался и внюхивался в пространство. Это был молодой мишка, который подрос настолько, что мама его уже не могла прокормить, но не настолько, чтобы драться за еду и территорию с другими своими сородичами. В детстве мама-медведица хотела отвести его в спортивную секцию, где какой-то странный иностранный чёрный медведь с белыми пятнами обучал медвежат борьбе кунг-фу. Но тогда медвежонок чего-то испугался и не захотел туда ходить, так и не научившись ничему.
Тогда мама решила отдать его в плавательно-рыболовную секцию. Однако медвежонку было лень нырять в ледяную воду и гоняться за быстрой и увёртливой рыбой. Поэтому очень скоро он бросил и это занятие, так ничему и не научившись. Мамаша-медведица только разводила лапами, ломая голову над тем, как подготовить своего непутёвого сынишку к взрослой жизни. Но тогда медвежонка это особо не беспокоило. Напившись маминого молока, он мог весь полярный день барахтаться в снегу, кататься на ледяных горках или, уставившись в бесконечное небо, часами смотреть по небесному телевизору передачу о солнце, облаках и снежинках. А, когда наступала длинная и темнющая полярная ночь, он или спал или занимался тем, что вспоминал картины из ушедшего полярного дня.
Наконец, настал тот полярный день, когда медведица уже не могла прокормить своего повзрослевшего оболтуса. И теперь он сам бродил по заснеженной ледяной пустыне в поисках еды и своей собственной территории. Но отовсюду его проганяли, отбирая и то и другое. С утра его уже успели прогнать два раза, а пнуть и укусить… ну, очень много раз. Так что, день у мишки выдался какой-то бительно-кусательный. Поэтому и настроение у него было побито-укушенное.
Неожиданно его тонкий слух уловил какой-то радостный визг, который очень быстро приближался. Мишка влез на небольшую льдину, поднялся на задние лапы и втянул носом воздух. В этот момент из-за снежного холма вылетело странное санкообразное существо, на котором сидели два зверька немного меньше, чем он сам, и ещё какой-то маленький зверёк с хвостом. Никого из них раньше мишка никогда не видел. Существо пронеслось очень близко от него, и он успел заметить перепуганные лица пассажиров.
Молодой медведь тоже сначала решил, что испугался. Он подумал, что случайно забрёл на охотничью территорию этой разношёрстной компании. И мысль о нескольких свежих пинках и укусах его совсем не радовала.
Мишка, провожая глазами необычное существо, сперва не заметил, что за ним тянулась верёвка. Зато в следующий момент он почувствовал, как что-то обвилось вокруг его лапы и с силой рвануло его за собой. Вот теперь он понял, что, всё, что случилось за секунду до этого, это ещё совсем ничего не случилось.
Мишка лежал брюхом вниз на льдине, на которой до этого стоял, а его задняя лапа была обвита верёвкой, настойчиво тащившей его куда-то вперёд. Бесконечная белоснежная пустыня, которая до этого медленно и скучно тянулась под его лапами, теперь неслась прямо перед его носом со скоростью ветра. От страха он вцепился в льдину как в спасательный круг и ни за что не собирался отпускать.
Подняв голову, мишка с удивлением обнаружил позади себя ещё одного брата по такому же несчастью. Этим братом был Гоша. Обвязанный концом верёвки за пояс, он теперь ехал на своих ложках-ножках в шаге от носа медведя. Напуганный неожиданным соседом, лягушонок, как мог, упирался лапами в ложки, лишь бы не приближаться к нему слишком близко.
Друзья, сидевшие в санках, получив нового попутчика, не могли никак сообразить, что с этим подарочком делать. Тащить его за собой было страшно, а бросить нельзя. Одним словом, время шло, а мысли стояли.
Через несколько секунд их совместного болтания на верёвке лягушонок вдруг понял, что медведь наложил в штаны не меньше него самого. Но эта мысль особо его не обрадовала. Ведь, от того, что это страшилище испугалось, оно не стало добрилищем. И на помощь лягушонку сейчас никто прийти не мог. Поэтому Гоша придумал спасать себя сам.
Он взялся за верёвку и, быстро подтянув себя к медведю, запрыгнул ему на голову. «Сейчас будут бить», подумал мишка и зажмурил глаза. Но зверёк побежал по его спине куда-то к задним лапам. «Или кусать», продолжил свою мысль косолапый, уже догадываясь, куда его будут кусать.
Лягушонок, перебежав через медведя, снял со своих лап ложки и ступил на верёвку. Натянутая как струна, верёвка служила сейчас единственным мостиком спасения, связывавшем его с друзьями. Балансируя и держа в обеих руках по ложке, Гоша попытался идти по этому мостику, но ветер не давал ему это сделать.
Наконец, лягушонку удалось немного продвинуться вперёд, но резкий порыв ветра сорвал его с верёвки. Теперь Гоша серьёзно влип. В медведя. И медведь это почувствовал.
В этот момент льдина, ударившись обо что-то твёрдое, раскололась на мелкие кусочки. Мишка, с влипшим в него лягушонком, проехавшись несколько метров на брюхе и собрав перед собой приличную гору снега, полностью загрузли в нём. От такой резкой остановки пассажиры вылетели из санок и, прокатившись кубарем, превратились в три снежных комка с торчащими руками, ногами, лапами и хвостом…
В Арктике наступила тишина и покой. Теперь события развивались не так головокружительно. Честно говоря, они вообще не развивались. Даже ветер затих и не вмешивался. Наконец один комок пошевелился, и внутри него кто-то замычал. Потом зашевелились и замычали второй и третий. Они начали кататься по снегу, как бильярдные шарики, и, столкнувшись друг с другом, остановились.
– Я же говорил, что надо пристёгиваться, – произнёс комок голосом Гучка. – А ты «Тут гаишников нет», «Тут гаишников нет»…
