Римма Кошурникова - Следствие по всем правилам
Сообщение Тулупчикова сразу изменило обстановку: кончились пустые разговоры и началось обсуждение конкретных предложений, кого искать, как, где.
Операции было присвоено кодовое название «Голубая ель», руководителем выбрали Андрея Лаптева, командира «зеленых». Ему же поручили вести дневник, «Дело», где каждый участник операции имел право записать свое личное наблюдение или «особое мнение». На этом настоял Лаптев-младший. «А то будете нас затирать, я знаю!» — сказал он и тут же внес предложение назначить его, Петра Петровича Лаптева, командиром оперативной группы, которая будет ходить по квартирам и разыскивать ель.
Как ни странно, кандидатуру Петьки утвердили единогласно.
Командиром группы расследования был назначен Тулупчиков, а третьей — «дипломатической» — Андрей Лаптев. Он мог по мере необходимости привлекать к выполнению своих поручений любого члена первых двух групп.
Татьяна Ивановна от себя и от имени Петра Сергеевича сказала, что они по мере сил и возможностей согласны помогать: быть диспетчерами и принимать донесения по телефону и лично.
Одна Марина не участвовала ни в обсуждении, ни в голосовании. Она стояла у балконной двери и неотрывно смотрела, как редкие снежинки, лениво кружась, приближались к стеклу и, не в силах удержаться на его гладкой поверхности, срывались вниз.
Из дневника Андрея Лаптева:
«Когда все разошлись совещаться по группам, я подошел к Марине.
— Они ушли?
— А что?
— Сыщик противный! Воображает себя комиссаром Мегрэ, а разговаривать с людьми не научился!
Я стал защищать Игоря, но еще больше ожесточил Марину.
— Никто ж из вас не верит, что можно найти эту несчастную елку! Может, только ты… Я правду сказала, а в меня оскорбления бросают! — Она стояла, отвернувшись, и говорила негромко, и я сразу не разобрался в ее душевном состоянии. Заметил только, что голос у нее какой-то пасмурный, но особого значения не придал.
— И Татьяна Ивановна тоже!.. Воспитывать начала! Так я и поверила, что кто-то работал в роще бесплатно. Особенно в царское время! Да что, этот ученый был наивняк вкалывать на помещиков и купцов за спасибо? Смех!..
— Крылов не для купцов рощу закладывал…
— Для нас, скажешь?.. Да он и знать про нас не мог! Сто лет назад!.. Дурачок ты, Лаптев. И тогда и сейчас в роще есть специальные служащие, которые обязаны за ней ухаживать и охранять. Мне папа говорил. Они зарплату получают, вот с них и надо спрашивать! Оштрафовать раз, лучше бы стерегли!..
Когда я — с Мариной, то почему-то теряюсь и не могу сразу найти убедительные слова. И тут тоже…
— И зачем я только сюда пришла?.. — она немного повернулась, и я увидел, что у нее ресницы мокрые и слиплись стрелками. Вот почему у нее голос пасмурный: она плакала! Довели!.. Я был готов убить и себя, и Тулупчикова в придачу!
— Маринка, прости нас…
— Зачем извиняться? Я плохая, вы все хорошие, друзья зеленого друга… Да я в жизни ни одной ветки не сломала!
— Хочешь ко мне в группу? — мне показалось, что Марина колеблется. — Ты могла бы здорово нам помочь!.. У тебя мама — диктор на телевидении!
Она посмотрела на меня удивленно.
— Ирина Петровна могла бы сделать объявление: мол, срубили голубую ель. Всех, кто знает об этом что-нибудь, просим сообщить. Указать наш адрес и телефон.
Марина засмеялась. Она очень красиво смеется, как артистка. Голову назад откинет и — „ха-ха-ха“, будто горох рассыпается. Никто больше так не умеет.
— Чудак ты, Лаптев!.. Знаешь, сколько телевизионная минута стоит?
Я растерялся: откуда же?
— Почти восемнадцать рэ! Да и кто разрешит частное объявление передавать?.. Ну, смех!
— Почему — частное? — мне стало обидно. — Ведь роща — общая, гордость, можно сказать, города. Во всей Сибири такой больше нет.
— А почему ты на вечере не был? — неожиданно спросила Марина. Она по-прежнему смотрела в окно, а по голосу я не мог понять, просто так она спросила или не просто?
На вечер меня не пустила мама, из-за горла. Не мог же я об этом ей сказать! И глупо молчал…
— А я ждала…
У меня пол зашатался под ногами! Какую власть имеют над нами женщины! Скажи она сейчас: „Разбей стекло“, — я бы разбил. Но Марина попросила о другом:
— Поклянись, что никогда не бросишь меня в беде.
Я, видно, совершенно обалдел от такого доверия и ляпнул:
— Ты — мой крест.
Марина насмешливо улыбнулась и пожалела меня:
— Бедный Лаптев! Не надо!
Мне хотелось стукнуться головой о стену! Дурак, дубарь, амбал! — как говорит Игорь. Не мог ответить нормально! Такая была возможность.
— Мне пора, — грустно сказала Марина. Она подышала на стекло и написала „пора“, а потом стала водить голубой метелкой, пока буквы не исчезли. — Подари на память? — неожиданно попросила она.
Я понимал, что вещдок отдавать нельзя — категорически! Но одно дело понимать… И я сказал:
— Бери.
Марина погладила иголки:
— Это — голубой ежик. Он будет жить у меня на столе. И каждый вечер мы будем с ним шептаться… об одном человеке. Не возражаешь?
И тут я „выступил“ еще раз:
— А ты пойдешь со мной в милицию?
Она посмотрела на меня, как на УО (умственно отсталого?):
— Нет, Лаптев, в милицию ты пойдешь один. А вот с мамой я поговорю. Исключительно ради тебя.
Она слегка ударила меня колючей метелкой по носу и убежала.»
7«На операцию надо идти добровольно».
П.Лаптев.В группу Лаптева-младшего, не считая Ягодкина, записались еще два человека: Саша Бельчиков и Лиля Карасева.
Против Бельчикова Петька не возражал. Наоборот, обрадовался, так как Сашка в некотором роде был необыкновенным.
Родители Бельчикова оба геологи, и часто, можно сказать, все время, катаются по командировкам. С ним остается дальняя родственница, бабушка-старушка, которая безумно любит Сашку и совершенно не вмешивается в его дела.
Кроме того, по словам Бельчикова, у него живет великолепная розыскная собака по кличке Дар. Пес одним махом берет двухметровые барьеры, обгоняет на короткой дистанции кошек и узнает Сашу за квартал, как только тот сходит с трамвая. И хотя было известно, что к рассказам Бельчикова надо относиться осторожно, выхода Петька не видел: если преступника придется «брать», то без собаки не обойтись. А в том, что Сашка приведет собаку, Лаптев не сомневался.
На кандидатуру Лильки Карасевой он согласился, скрепя сердце. Причины для этого были и все — основательные.
Во-первых, Лилька была девчонкой, то есть ненадежным, с точки зрения Петьки, человеком. А во-вторых, прошлой зимой она просто заколебала Петьку: встречала после школы и, как тень, на расстоянии двух-трех шагов, шла до самого дома. Лаптев-младший сначала делал вид, что это его не касается. Но наблюдательные третьеклассники определили такие отношения однозначно: жених и невеста, после чего Петька решительно потребовал, чтобы Лилька отвалила. Карасева затолкала его в сугроб и убежала. Пока Петька выцарапывался из рыхлого снега, ее и след простыл.
Новый учебный год начался спокойно: Лаптев-младший ходил домой без конвоя и думал, что все кончилось. Но примерно со второй четверти он стал обнаруживать в портфеле записки. Записки были в стихах и подписаны по-разному: «Твой товарищ», «Неизвестный друг» или просто «Л». Петька был уверен, что это — снова деятельность Карасевой, но попробуй докажи! «Л» — фамилия или имя? У них полкласса один из инициалов имеют «Л». Петька сам был «Л».
И вот, когда Лилька записалась к нему в группу, он подумал, что, наблюдая за ней, удастся, наконец, разгадать тайну неизвестного «Л».
С другой стороны, присутствие в группе девчонки усыпит бдительность взрослых, особенно старичков и старушек, и работать будет легче.
Инструктаж Петр Лаптев начал с того, что раздал всем сотрудникам по листу чистой бумаги и карандашу.
— След преступника перерисовать и носить с собой, — распорядился он. — Даю пять минут.
— Петя, а для тебя тоже перерисовывать? — Лилька скосила на него длинные черные глаза.
— Не надо. У нас будет с Ягодкиным один на двоих.
— А если вам с Мишей придется расстаться? По делам?
— Не надо, я сказал!
Петька начал жалеть, что согласился принять Карасеву в группу: так и будет прилипать!
— Сейчас пойдем в рощу обследовать Терем.
— Зачем?
Лаптев-младший отвернулся, чтобы не видеть дурацких Лилькиных глаз, которые она пошире распахнула, изображая удивление.
— А где ты была, когда Игорь докладывал обстоятельства?
— На диване сидела.
— «Сидела», — передразнил Петька. — Слушать еще надо было! Сашка, освети!
Бельчиков поморщился, но терпеливо начал объяснять:
— Преступник мог свернуть по тропинке вправо или налево. Усекла?
