Нина Данилевская - Тайна «каменного кольца»
— И Берген смолчал?
Ассистент шепнул ему несколько слов по-немецки. Я расслышал одну фразу: «Не имеете права, вас ждут в Германии». И, знаешь, по-моему, этот Отто здорово боится своего помощника. Сразу скис, начал бормотать комплименты «русский публикум».
Ребята посмеялись. Потом задумались.
— Что же будет теперь с Яном? — Таня нетерпеливо откинула прядь волос со лба. — Ты говорил с дедушкой?
— И я и дядя Боря. Но ты характер дедушки знаешь. Сразу он никогда не решает. Ответил: «Пусть пока Ян будет гостем. Потом посмотрим».
Таня вздохнула.
— Хорошо бы Дмитрию Николаевичу рассказать о Яне.
Леня кивнул: он понял сестру.
Дмитрий Николаевич Капустин, учитель географии в школе, был давним другом дедушки. Захар Игнатьевич всегда прислушивался к его советам, хотя географ был значительно моложе годами.
Капустин считался своим в семье Кравцовых. В их квартире у него даже было «собственное» кресло, низенькое, с потертой обивкой, но очень удобное.
...День, когда Захар Игнатьевич должен был решить будущее Яна, наконец, наступил. Как нарочно, Таню в этот день задержали в школе после уроков. В гости приехали немецкие друзья из Артека.
Таня, как и Леня, была отличницей по немецкому языку. Ей поручили прочесть гостям приветственное стихотворение, рассказать о школьных делах.
По настоянию дедушки, считавшего, что дети должны свободно владеть хоть одним иностранным языком, Таня и Леня с малых лет изучали немецкий, знали этот язык почти как родной. Сегодня Таня очень рассеянно слушала, что говорили немецкие ребята, она еле-еле могла усидеть на месте.
Как только прочла стихи, шепнула пионервожатой, Насте Кудрявцевой:
— Можно уходить? Мы потом побеседуем.
Настя укоризненно прищурила красивые синие глаз!
— Когда же потом? Ведь они уедут.
На лице девочки отразилось такое огорчение, что Hастя шутливо дернула ее за косичку.
— Что такое стряслось, Танюша?
Однако мучить расспросами не стала. За это и любили девочки старшеклассницу Настю. Душевный человек он и все без слов понимает.
— Хорошо, беги, — только и сказала Настя.
Домой Таня не шла — летела. Во дворе она услышала Машин голос:
— Иси, Каро! Играй мячиком. Почему ты не слушаешься?
Пудель ничего не понимал. Сидел, насторожив уши, следил за каждым движением Маши.
— Он разучился, понимаешь? — затараторила Маша при виде подруги. — Может, простыл в дороге?
— Сама ты простыла! Мяч, Каро, мяч, играй!
Подражая Яну, она толкнула ногой пестрый резиновый мяч. Пес принялся подталкивать его носом, катать по дорожке. Забыв о неудаче, Маша хохотала.
— Видишь? Командовать надо, как положено, без лишних слов. Где Ян?
— Его и Леню позвал дедушка.
— Неужели в столовую?
— Нет, в честнопионерскую. Туда и Дмитрий Николаевич прошел.
— Тогда порядок! — И Таня, подпрыгивая на ходу, умчалась.
Столовая считалась официальной комнатой. Там принимали гостей, обедали, иногда выслушивали неприятные нотации взрослых.
«Честнопионерская» — совсем другое. В сущности, это дедушкин кабинет. Он очень маленький — едва помещается письменный стол, два кресла. Здесь дедушка читает газеты, работает.
В кабинете часто велись самые задушевные беседы о ребячьих делах, об учебе. Считалось позором не выполнить обещание, данное в стенах «честнопионерской», — отсюда и название комнаты.
Сейчас здесь шел семейный совет, в котором принимал участие Капустин. Таня уселась на сундуке возле открытых дверей — послушать. В самой комнате примоститься было негде. Дедушка и Дмитрий Николаевич сидели на своих излюбленных креслах. Дядя Боря и Леня ютились на табуретках, принесенных из кухни. Ян стоял у входа и говорил.
Лицо Лени светилось радостью. Таня безошибочно заключила: самое главное решено — Ян остается с ними. Юный артист теперь рассказывал о своей жизни.
Невеселой была короткая биография мальчика. Отец Яна, чернорабочий фабрики обувного магната в Варшаве, эмигрировал с сыном в Германию, куда позвал их дальний родственник.
— Я тогда был совсем маленький, — говорил Ян, — мама умерла, и нам очень трудно жилось. Папа поверил пану Стаху. Они в молодости были друзьями. Все оказалось обманом. В Германии даже на кусок хлеба не удалось заработать. Поляков там презирают.
Голос мальчика дрогнул. Дядя Боря поспешно прервал его:
— А родственник не помог вам?
— Ему наплевать было на нас и на свою родину. Когда взяли верх нацисты, пан Стах начал работать с ними. Он стал осведомителем гестапо и неплохо зарабатывал доносами.
— Почему же вы не уехали? — не вытерпела Таня.
— Куда? — Ян горько усмехнулся. — Пришла война, у нас не было ни злотых, ни марок. Отец поссорился с паном Стахом, хотел уйти со мной хоть на улицу, только бы не жить у предателя. Пан Стах донес, что отец коммунист и вор. Папу бросили в тюрьму, там он и умер. Отец чужой тряпки никогда не брал и в политику не вмешивался.
— С кем же ты остался? — спросил Дмитрий Николаевич.
Худое, с бородкой клинышком лицо его, чем-то напоминавшее лицо Дон-Кихота, было печально.
— Пан Стах продал меня Бергену.
— Продал? — Леня не верил своим ушам.
— За полсотни марок. Я был тощ, как скелет, а скелеты, говорил пан Стах, не приносят добра. И еще добавлял, что я расту смутьяном, как отец. Мой родственник, однако, продешевил. Я и тогда умел жонглировать, выступал по дворам. Ему, уж конечно, не сообщал об этом!
Капустин поднялся, положил мальчику руку на плечо.
— Забудь обо всем этом, Ян!
Ян промолчал, но по выражению его глаз Таня поняла — не забудет!
Нелегкая жизнь ждала Яна у Бергена: побои, изматывающие тренировки, грубые оскорбления... Однажды Ян нашел у подъезда цирка заброшенного, грязного пуделя. Oн спрятал собаку и потихоньку от Бергена обучал ее разным забавным трюкам.
— Как-то хозяин застал нас во дворе, хотел выгнать меня и пуделя. Но потом заинтересовался фокусами Каро, включил этот номер в аттракцион со львами и тиграми.
— Я рад, что спас Каро от Бергена, — закончил Ян. — Отто не нужны звери, нужен только успех. Непокорных или больных животных он убивает. За непослушание пристрелил овчарку Ганну, убил льва Великана, отца Цезаря, когда тот сломал лапу, а Джо...
Ян осекся, покраснел и быстро продолжал:
— Не могу видеть, когда обижают животных. Только негодяи мучают их.
Капустин и Захар Игнатьевич переглянулись.
— Правильно, Ян! — сказал дедушка. — Станешь хорошим дрессировщиком. Но в Советском Союзе заведено так: какую бы ты ни выбрал профессию, прежде всего будь образованным человеком. Как у тебя с учебой?
Ян смутился.
— Я очень мало знаю. Пан Стах не позволял ходить в школу. Берген тоже. Он говорил: «Счет знаешь, читать, писать умеешь — и довольно с тебя!»
— Что ж, — вставил Капустин, поднимаясь с места, — это поправимое. Летом старшие ребята, которые останутся на каникулах в городе, займутся с тобой. Мы с Захаром Игнатьевичем поможем. Верно, коллега? А с осени пойдешь в школу.
— Объявлять заседание закрытым? — весело осведомился дядя Боря. — Татьяна, изобрази нам ужин и готовь ночлег новому члену семьи. «Не журись, дивчина, будет небо ясным!» — Он хлопнул Яна по плечу.
— Спасибо, всем спасибо! Дзенькую! — радостно крикнул Ян. — Но можно мне опять переночевать в сарае? Каро привык со мной. А потом я перейду в комнату.
Не дожидаясь ответа, мальчик прошелся колесом мимо восхищенной Тани, вспрыгнул на перила и, стоя на них, скользнул по лестнице вниз, во двор. Дедушка только покачал головой.
Расцеловав дедушку, Таня опрометью кинулась в кухню. Дмитрий Николаевич обещал остаться ужинать, и Тане хотелось накормить его чем-нибудь вкусным.
Открыв шкаф, Таня ахнула. Кувшин, где она хранила молоко, был почти пуст.
— Вот те на! Что же мне теперь делать? Ты, противное существо!
Последние слова относились к Василию Никандрычу, который, жалобно мяукая, появился в кухне. У кота был напуганный, одичавший вид. Таня вспомнила, что не видела его целые сутки.
— Шляешься по крышам, вылакал хозяйское молоко! На что это похоже?
Кот не сводил глаз с кувшина и мяукал все сильней. Таня слила остатки в блюдечко. Кот жадно стал пить.
— Значит, не ты виноват? Неужели Машка кормила молоком Каро? И не сказала... Придется жарить яичницу!
Таня поспешно поставила сковородку на огонь.
Ужин вопреки опасениям Тани очень удался. Гости с аппетитом уничтожили салат, яичницу, компот. Дмитрий Николаевич с улыбкой хвалил юную хозяйку. Дедушка притворно хмурился, не забыл вспомнить насчет троек, но настроение у всех было прекрасное.
...Скоро в доме все стихло. Не спалось только Тане. Она сидела в своей комнате на подоконнике и обдумывала, как лучше устроить Яна и Каро. Ян, конечно, будет спать с Леней, а Каро придется сделать отдельную конуру.
И чего Ян привязался к этому сараю? Темно, неудобно. Клавдия Матвеевна, Машина мама, все время ворчит. Xpанит она там всякую рухлядь, и ей, видите ли, мешают! А сама по месяцу не заглядывает в сарай.
