Илья Бражнин - Страна желанная
Шергин, как и все местные коммунисты, не знал в эти дни ни минуты покоя, ни часу отдыха. Едва приехал он в волость с винтовками и патронами, как стало известно о критическом положении в районе станции Приозерской.
Оставив оружие волисполкомовцам, Шергин поехал в уком, а потом с поручениями укома, членом которого состоял, помчался в объезд двух соседних волостей для организации помощи Красной Армии.
В Шелексе к нему явился единственный на всё село коммунист Дьяконов и рассказал, что по собственному почину решил созвать митинг молодёжи, чтобы организовать партизанский отряд. Дьяконов просил Шергина, как члена уездного комитета, выступить на митинге по текущему моменту.
— Ладно, — хрипло сказал Шергин, оглядывая покрасневшими воспалёнными глазами избу, в которой остановился. — Только одно условие. Дай мне поспать один час.
Вслед за тем, не дожидаясь ответа Дьяконова, Шергин снял свою заношенную солдатскую шинель, кинул её на лавку, растянулся на ней и мгновенно заснул. Последние трое суток он почти не спал и был беспрерывно на ногах: казалось, что теперь ему в три дня не отоспаться, а уж в течение ближайших полусуток и пушками не поднимешь. Однако когда Дьяконов спустя час с небольшим вошёл в избу и коснулся плеча спящего, Шергин мгновенно пробудился и спросил быстро и хрипло:
— Ну что? Как? Народ собрал?
Народ был уже в сборе. Несмотря на то, что Дьяконов созывал на митинг только молодёжь, явилось всё население Шелексы. Шергин шёл к месту митинга, ещё не будучи в силах раскрыть как следует глаза и покачиваясь от усталости. Но едва поднялся он на крыльцо избы, служившее трибуной, как сонливость и усталость мгновенно исчезли.
— Товарищи, — сказал Шергин громко. — Меня просили сказать по текущему моменту. Я скажу. — Шергин оглядел собравшихся, словно прикидывая, что говорить и как говорить, потом тряхнул головой и заговорил решительно и твёрдо: — Товарищи! У большевиков есть такое золотое правило — всегда говорить народу правду. Легко ли, трудно ли, хорошо ли, худо ли — так всё по правде и говорить, не кривя душой, не обманывая трудовых людей. Вот недавно товарищ Ленин в Москве сказал, что мы никогда не были в таком опасном положении, как теперь. Что же это, спрашивается, за опасное положение? И почему мы в него попали? Товарищ Ленин объясняет нам, в чем тут дело. Была война и было два лагеря, империалистов примерно одной силы, которые в той войне пожирали и обессиливали один другого. Теперь положение изменилось. Теперь Америка, Англия и Франция одолели и повалили Германию. Теперь, как указывает товарищ Ленин, остаётся одна группа победителей-капиталистов. И эти хищники-капиталисты собираются делить между собой весь мир. Наша Советская республика мешает этому разбойничьему дележу, и они ставят своей задачей во что бы то ни стало свергнуть, свалить Советскую власть и поставить у нас свою буржуйскую власть. Вот откуда ветер и дует, товарищи, на нашу сторону, вот откуда беда на нас и валит.
Шергин жадно глотнул холодного воздуху и, сдёрнув с головы свалявшуюся солдатскую папаху, зажал её в кулаке.
— Спрашивается, чего же им надо — этим мировым акулам? Чего они хотят от нас? Догадаться об этом нетрудно, да они и сами не скрывают своих планов. Хотят они, чтобы мы на них спину гнули и им заместо рабочего скота были. Хотят они, чтобы мы в их карманы наше золото сыпали, а сами мякинный хлеб ели. Американский президент Вильсон, облизываясь на наш жирный кус, уже объявил официально, что России больше не существует. Он с английскими и французскими подпевалами и другими из их капиталистской шайки уже сговорились, чтобы Россию перефасонить на свой лад и поделить. Даже карта такая, говорят, в Америке составлена и отпечатана, на которой вся Россия на лоскутки распорота и по сторонам растащена. Прибалтику, Украину, Белоруссию, Кавказ, Сибирь, Среднюю Азию — это всё они размахнулись от нас отрезать и к себе прирезать. Так, значит, распорядились господа хорошие с нашей землёй исконной. Ну о другом прочем и говорить не приходится. Недра наши, уголёк, нефть, железо, золото, неоглядные пашни наши, леса русские немереные — это всё уже тоже рассчитано: кому что прикарманивать. Вот ихняя программа насчёт Советской власти в России. Как эта программа вам сдаётся, товарищи крестьяне?
Шергин приостановился и вопросительно оглядел стоявших, внизу крестьян. На мгновенье воцарилась мёртвая тишина. Потом тонкий надтреснутый голос выкрикнул:
— На-ко выкуси на такую программу!
Стоявший в первом ряду высокий старик поднял над головой сложенные в кукиш пальцы и повёл кукишем в воздухе. Кругом рассмеялись. Шергин усмехнулся в чёрную вьющуюся в кольца бороду и, подняв ладонь, сказал:
— Я думаю, что тут правильный ответ людоедам заморским дан. Получат они от нас вот этот самый кукиш. Но, товарищи, только кукиши казать, этим ещё дела не поправишь. Положение у нас сложное и надо на него серьёзно смотреть. Мировая буржуазия на нас не с пустыми руками наступает. Первым делом сбила она в одно всю контрреволюционную шваль, какая только на нашей земле ещё осталась. Подкормила, вооружила и спустила на нас всю густопсовую свору белых генералов. Рвутся они со всех концов, сжимают железным кольцом сердце наше — красную Москву. Но и это ещё не вся беда. Не надеясь на белогвардейские силы, заморские грабители и сами пришли на нашу землю, чтобы топтать её солдатскими сапогами. Американцы, англичане, французы, японцы уже орудуют в Сибири, в Поволжье, на Кавказе. Лесной север наш для них тоже лакомый кусок. Они ещё с весны начали понемногу в Мурманске десанты высаживать и прибирать край к рукам. Второго августа американцы с англичанами захватили нахрапом Архангельск и кинулись загребать, что можно. Думали они разом пробиться по Двине на Котлас, но это у них не вышло. Им там морду набили, как следует, и прочь погнали. На нашей Северной железной дороге у них тоже большие планы. Они по этой дороге к Вологде рвутся и дальше, на Москву. Ихний главнокомандующий английский генерал Пуль объявил, что, мол, в десять дней до Вологды дойду. Но уже, как видите, не дни прошли и не недели с той поры, а месяцы, и поход этот у интервентов и белогадов не получился. Теперь наша задача так сделать, чтоб и дальше у них ничего не получилось. Выбор тут такой перед нами: либо к американским да английским буржуям в кабалу идти, либо становиться грудью на защиту своей Советской власти. Народ наш уже выбор давно сделал. На Двине до подхода частей Красной Армии врага держали местные отряды добровольцев. Я думаю, и мы не плоше себя показать должны. Не дадим и на нашем участке ходу гадам-захватчикам. Будем бить их из-за каждой кочки. Будем лупить их в хвост и в гриву. Захотели нашей землицы, гости заморские, — что ж, дадим всем по три аршина на брата. На лес наш зуб у вас горит — ну что ж, дадим и лесу: по осиновому колу каждому. Словом, расчёт произведём полный и окончательный, чтоб и впредь неповадно было подлецам на нашей земле шкодить.
Шергин умолк, хотел надеть на голову шапку, но увидел, что в руке её уже нет. Она лежала у его ног на крыльце. Шергин посмотрел на неё с удивлением, словно она сама прыгнула к нему под ноги. Потом наклонился, поднял и, надевая на голову, сказал:
— Вот вам, товарищи крестьяне, и весь текущий момент. А если коснуться резолюции по моменту, то резолюция наша, я думаю, будет короткая. Первое — стоять насмерть за Советскую власть, за землю свою, на которой наши деды и прадеды жили и которая теперь целиком наша народная; второе — организовать отряд красных партизан и чтобы тому отряду стоять насмерть за Советскую власть, за народ наш свободный, за родимый наш север. Верная резолюция?
Шергин перегнулся через перила крыльца и протянул большую сильную руку над сгрудившейся вокруг крыльца толпой. Несколько молодых голосов тотчас отозвалось:
— Верная резолюция.
Старик, который давеча показывал интервентам кукиш, кивнул седой гривастой головой и тоже сказал:
— Верная резолюция.
— Верная, верная, — закричали со всех сторон, и уже кто-то взбегал на крыльцо, чтобы сказать слово.
Говорили, впрочем, на этом митинге немного. Не было времени для долгих разговоров. В конце митинга приняли наказ вступающим в партизанский отряд. Он же был и обязательством каждого партизана и его клятвой: «Мы, нижеподписавшиеся граждане Савинской волости, вступая в партизанский отряд, обязуемся твёрдо встать на защиту Советской власти от всех разбойников-капиталистов и от всех контрреволюционных сил, твёрдо выполнять все боевые задачи, быть всегда наготове, при полном боевом порядке. По первому приказанию начальника отряда и отдельных командиров выступать беспрекословно. При выполнении боевой задачи действовать дружно, все как один, не забывать своего поста. Того, кто при встрече с неприятелем будет прятаться за спину товарищей и уклоняться от своей задачи, бить на месте преступления как подлого труса».
