Владислав Крапивин - Палочки для Васькиного барабана
Лех вдалеке постукивал топором.
Сеня молчал. Васька понял его. Васька сказал:
– Зажигай сам.
– Дай-ка бумаги, – велел Сеня Галине. – Сучья совсем сырые после дождя. И кто этот дождь выдумал?
Галина протянула два листка, вырвала из тетради.
– От сердца отрываю.
Сеня погладил на голове ежик. Прищурился. Вздохнул. Чиркнул.
Спичка зашипела…
Зажглась!
Вспыхнула бумага. Нехотя загорелась сырая береста. Все опустились на корточки и стали дуть.
И наконец поползли среди сучьев желтые языки огня.
– Уф! – сказал Васька. Выпрямился и потер ладонью закопченный нос.
И тут услышали, как Лех кричит издалека:
– Ой-ой! Рогатина-страхилатина! Помогите!
11. Рогатина-страхилатина
Игорь первый метнулся в чащу. Так рванул, что сачок свистнул в воздухе.
Таня схватила сумку и помчалась следом.
– Мама! – сказала Галина и зажала уши. Второй раз она сказала «мама» уже на бегу.
Васька вытянулся, как струнка, и задрожал. Не испугался Васька. Только почувствовал, будто воздух стал холодным, как в октябре. Стали громадными черные березы и ели, широко-широко раздвинулась поляна, небо поднялось на страшную высоту, и сразу глянули с него десятки новых звезд.
Тревога! Выхватил Васька палочки.
– Стой! – приказал Сеня. – Останься, следи за костром. Пойду, посмотрю.
И широкими шагами двинулся туда, где только что орал Лех.
А тревоги никакой не было. Лех тащил навстречу тяжелый лосиный рог. Большущий, широкий, как лопата. Отдуваясь, Лех похвастался:
– Лось весной сбросил, а я нашел. Видали находочку!
– Нашел, ну и тащи, – рассердилась Таня. – Заорал, будто его волки жрут.
– Тащи! Он застрял.
– Брось тогда, завтра притащим.
– Я тоже застрял.
– Лучше бы ты в городе застрял, – вздохнул Сеня. – Не вынесу я… Васильков! Ты почему бросил костер?
– Ой, – испугался Игорь. – Я забыл. Я думал, Лех рогатого жука нашел. Кричит: «Рогатина»…
– Значит, жук виноват? – сказал Сеня. – Ну-ну…
– Васька где? – забеспокоилась Таня.
– Остался. Караулит костер.
– Эх вы… – прохрипел застрявший Лех. – Он там один, а вы… Он же первый раз один… Помрет со страха… И никакого костра…
– Пошли. Быстро, – скомандовал Сеня, вытаскивая Леха из развилки двойного березового ствола.
Затрещали ветки. Васька шел навстречу.
– Костер горит?
Васька тихо сказал:
– Горит.
12. Когда барабанщик плачет
Солнце пробило еловую крышу и разбудило командира. Васька лежал рядом, под одним одеялом.
Сеня пошевелил его локтем:
– Просыпайся, барабанщик, бей подъем.
Васька поднялся сразу.
– Ты что невеселый?! Не выспался?
– Выспался, – глядя в землю, сказал Васька. – Я давно не сплю.
Он ушел на другой край поляны и начал барабанить, стоя спиной к шалашу.
Лех вылез на солнце. Медленно стал подкрадываться к Ваське, чтобы пощекотать травинкой ему шею. Вот подскочит барабанщик!
И подкрался. Не слышал Васька.
– Братцы! – завопил Лех. – А палочек-то нет! У него сучочки березовые! Я говорил, потеряет!
Васька быстро обернулся. Бросил в траву два березовых сучка. И вдруг побежал в лесную глубину сквозь путаницу веток…
Его нашли у старой сосны. Он тихо плакал, прижавшись к смолистому стволу. Сеня взял его за плечо. Оно было мокрым от росы.
– Хватит, Васька, – сказал Сеня.
– Ладно, – всхлипнул Васька, но все еще плакал.
– Эх… – прошептал Сеня. – Беда мне с вами. – И он добавил очень тихо, так, что слышал только Васька: – Перестань. Ты же барабанщик.
Слезы снова прорвались у Васьки.
– Какой… барабанщик… если… без палочек…
Игорь, Таня, Галина, Лех стояли позади. Стояли в двух шагах и не знали, как скверно сейчас их командиру. Наверно, никогда он не научится быть настоящим вожатым, если не умеет даже успокоить плачущего октябренка. И напрасно говорила ему Светка Левакова, та, что ушла со вторым звеном к Чертовым Камням: «Ты родился, чтобы стать вожатым, Сенечка».
Ей хорошо, этой Светке Леваковой: у нее в группе одни семиклассники, не то что этот детский сад…
– Снегирев! – сказал Сеня. – Ты в походе! Ну-ка повернись. Смирно!
Он повернулся. Он стоял прямо, сдвинув вместе вымокшие в росе тапочки и опустив руки. На штанах и рубашке капли смолы и чешуйки коры – прижимался к стволу. На щеке тоже чешуйка – золотистая, как веснушка, только побольше. Слезинки скатываются по щеке и огибают смолистый кусочек коры, не трогают.
– Где же палочки?
– Сго… рели, – всхлипнул Васька.
– Да перестань ты, – вдруг принялась утешать его Таня. – Ну, сгорели. Помирать теперь, что ли? Ты же не нарочно.
Васька поднял влажные глаза.
– Нарочно.
13. Что было вечером
– Все тогда убежали, – прошептал Васька, – а костер совсем перестал гореть.
Он вытер кулаком глаза и поднял лицо.
– Ну, почти совсем… Только дым, а огня нету. Один маленький огонек остался. А ветки не горят, все сырые…
Ветки не хотели гореть. Они только шипели, как рассерженные змеи, и ждали, когда умрет последний желтый язычок огня. И не было больше спичек. И времени, чтобы думать, тоже не было. Васька кинулся животом в мокрую траву и дул, дул так, что в глазах затанцевали зеленые пауки. Пока он дул, огонь держался. Но Васька уже обессилел. Он задохнулся от дыма.
Васька вскочил. Не были слышно голосов! Что там за беда? Что случилось с Лехом? А может… там уж… и живых нет…
Если бы мог Васька разорваться, чтобы и у костра остаться и помчаться туда, на помощь!
Но тут и без разрывания не сберечь огня. Не отстоять одному костер. Помощь нужна.
Поднял Васька палочки. И увидел, что совсем сжался огонек, погаснет вот-вот.
Ударить он не успел. Отдал палочки огоньку, потому что наступала ночь, а он, Васька, должен был как угодно сохранить костер.
Палочки были сухие. Ведь он их все время держал под рубашкой…
– Вот и все, – кончил Васька печальный рассказ.
Сеня взял его за плечи, и они пошли к шалашу. Васька нес барабан за лямку. Барабан гудел, задевая ветки.
Таня, Галина и Лех шли следом. Сзади брел Игорь, волоча за собой сачок.
– Допрыгался, – сказала ему Галина. – Хорош бы ты был, если бы не Васька.
– Мы-то хоть думали, что с Лехом случилось что-то, – добавила с другого бока Таня. – А ученый наш за жуком помчался, костер бросил.
– Будто первый раз в походе, – ввернула Галина.
Игорь молчал. Потому что был не в первый раз в походе и знал, что дежурному нельзя бросать костер, особенно если нет больше спичек. Такой в походе закон. Пусть хоть тысячи рогатых жуков ползают вокруг, пусть даже летают рядом тропические бабочки, живущие в лесах Амазонки, где путешествовал Александр Гумбольдт…
Таня догнала Ваську.
– Чего же ты сразу не сказал? – упрекнула она. – Скрывал зачем-то.
– Я хотел…
Он правда хотел сказать сразу. Когда пламя охватило палочки и расползлось среди сучьев, он бросился, наконец, следом за всеми на выручку Леху.
Он бежал очень быстро и скоро услышал голоса.
– Он же первый раз один… – говорил Лех. – Он там от страха помрет…
И ничего не сказал Васька. Ведь подумают, что сжег он палочки, потому что испугался.
А он не боялся. Некогда ему было бояться.
Да, ничего не с казал Васька. Только сказал одно слово:
– Горит.
Это когда Сеня спросил о костре. Ответил Васька и только тут понял, что наделал! Нет у него палочек! Значит, не барабанщик он. Барабанщики не бросают палочки в огонь, это их оружие. И если случится тревога или надо будет дать важный сигнал, что станет делать Васька?..
Когда совсем стемнело, Васька выломал две березовые ветки, оборвал с них листья. Но разве это настоящие палочки? Это все равно что деревянный наган вместо настоящего пистолета.
Никому не показал он эти два березовых сучка. А когда не признаешься в чем-нибудь сразу, потом в сто раз труднее…
14. Картошка будет в мундире
– Алексей! – сказал Сеня. – Иди-ка сюда.
– Не пойду, – сказал Лех.
– Ну!
– А зачем кулак показывал?
– Иди.
Лех перестал копаться в рюкзаке. Вздохнул. Пошел.
– Свинство это, – тихо проговорил Сеня. – Все из-за тебя. Извинись перед Васькой.
– Буду я еще извиняться… – хмуро сказал Лех. – Новости. Привет с Камчатки… Кастрюлю таскай да еще извиняйся…
Он ушел. Далеко ушел, за деревья.
Васька, сгорбившись, сидел у шалаша.
Сеня вытащил плащ-палатку, начал скручивать в пакет.
– Сеня, – тихо окликнул Васька, подняв глаза. – Сеня… Я теперь барабанщик или так просто?
Сеня помолчал. Он мог бы, конечно, ответить сразу, но решил иначе.
