Владимир Корчагин - Тайна реки Злых Духов
Мать посмотрела в его блестящие, широко раскрытые глаза и тихо спросила:
— Ну что, Сашок, хорошо?
Он молча кивнул головой. Бескрайний простор, полей и тонкие белые березки так поразили его детское воображение, что он боялся даже говорить, чтобы не спугнуть навеянного ими очарования.
Этот день запомнился Саше на всю жизнь. И ничего с тех пор не было для него приятнее, чем поездки за город, а маленькая березовая рощица стала любимым местом, куда он частенько наведывался вначале с матерью, потом — с друзьями-мальчишками. В последние же годы она была для него тем заветным уголком, где он любил бывать наедине со своими мыслями. Но особенно дорогой эта роща стала ему после одного памятного дня.
В этот день Саша, как всегда, сошел с автобуса у одинокой покосившейся будки. Но на этот раз он был не один. С ним приехала Наташа. Он уже давно обещал показать ей «самое красивое место за городом». И вот в тот день, весенний солнечный день, когда они только что получили табеля по окончании седьмого класса, он решил наконец исполнить свое обещание.
— Вот здесь… — сказал он тихо и торжественно, когда они остановились перед белыми шелестящими березками. — Это место мне нравится больше всего на свете.
— Что же здесь красивого? — сказала она с искренним удивлением. — Несколько березок и… все. По-моему, наш городской парк куда лучше.
Саша с любовью посмотрел на светлую рощицу.
— Так то парк! А это…
— А это? — повторила Наташа с улыбкой.
Саша замялся. Он не мог еще выразить словами, что именно эта скромная красота и казалась ему особенно привлекательной. Ведь Саша и сам еще не понимал, почему так волнует его огромный солнечный простор и эта крохотная рощица, которая будто парила в струящемся весеннем воздухе, подобно маленькому облачку в бездонной синеве неба. Поэтому он растерянно развел руками и, неуверенно подбирая слова, смущенно взглянул в насмешливые глаза Наташи.
— А это совсем другое… Ты посмотри, какие они белые и… чистые… И все время шепчут о чем-то… — Он немного помолчал, словно прислушиваясь к тихому шелесту листьев, и тихо добавил: — Наверное, о чем-то очень, очень хорошем.
Она рассмеялась.
— Какой ты смешной!..
Лицо Саши вытянулось.
— Нет, не смешной, — быстро поправилась Наташа, — а…
Но, так и не найдя подходящего слова, она вдруг ласково взъерошила его густые волосы и, почему-то смутившись, быстро, вприпрыжку взбежала на пригорок.
— А здесь в самом деле хорошо! — воскликнула она веселым звонким голосом, и ее синее платье замелькало между стволами.
С тех пор прошел — не один год. Наташа больше ни разу не была с ним в светлой рощице. Но всякий раз, когда он подходил к знакомому пригорку, ему казалось, что там, между деревьями, мелькает что-то синее-синее, а в шелесте листьев ему слышался ее голос…
И вот теперь, в далекой сибирской тайге, на крутом мрачном утесе, возвышающемся над грозной рекой Злых Духов, он снова встретил стайку берез. Они шумели листвой точно так же, как на его далекой родине, и ему так же показалось, что он видит за ними легкое синее платье…
Между тем плот медленно приближался к берегу. Утесы становились все выше и выше. А березки все так же шелестели листвой, и синие просветы неба проглядывали из-за чистых белых стволов.
Саша по-прежнему смотрел на вершину утеса, но не видел уже ни рощи, ни неба: только девичьи глаза, большие девичьи глаза сияли перед ним в этот тихий предвечерний час.
А скалы были уже совсем рядом. Их гигантские разломы и трещины смотрели теперь в упор на приближающихся путешественников. В памяти Саши невольно воскресли все ужасы последних дней.
И со всем этим может встретиться она!.. Тревога закралась в душу мальчика. Глубокий страх за ее жизнь сжал его сердце.
Наташа!.. Никогда еще она не казалась ему такой родной и близкой. А ведь он так часто бывал к пей несправедлив в последнее время. Как-то прошлой зимой она попросила его пойти с ней на лыжах. Но он, не задумываясь, ответил:
— Нет, сегодня я не могу. У меня… срочное дело в музее.
Наташа грустно улыбнулась.
— Я знаю, что у тебя всегда все срочное. Но сегодня у меня такой день, что ты мог бы оставить свои дела.
— Нет, нет! Прости, но это невозможно, — отрезал Саша, даже не поинтересовавшись, что же за день был у Наташи.
А она усмехнулась как-то невесело и тихо сказала:
— Ну, что ж… Если это так невозможно, иди в музей…
И только на другой день он вспомнил, что у Наташи был день рождения…
И так было не раз. Саша взъерошил свои волосы. Да, так было не раз! А вот теперь она где-то далеко-далеко и, может быть, с ней случилось какое-нибудь несчастье…
Плот мягко коснулся бичевника. Петр Ильич бросил шест и скомандовал:
— Разгружаем!
Через полчаса у подножия скал выросла палатка и задымил большой костер. Петр Ильич и Саша занялись осмотром утесов. Они оказались сложенными темно-серыми мраморизованными известняками, сильно разрушенными происшедшими здесь подвижками земной коры. Пласты их были вздыблены почти вертикально или смяты в огромные складки, изгибающиеся подобно сказочным аркадам, воздвигнутым богатырями-великанами.
Но больше всего поражали не сами складки, а те гигантские разрывы и сбросы,[24] которыми были безжалостно исковерканы эти причудливые сооружения. Огромные разломы, уходящие в неведомые глубины земли, зияли в них зловещей чернотой, напоминая пасти фантастических чудовищ. Бесчисленные трещины рассекали пласты во всех направлениях, точно глубокие морщины на лице столетнего старца. Казалось, будто невиданной силы пресс сдавил и разломал эти мощные толщи крепкого камня, который с трудом поддавался даже тяжелому геологическому молотку.
— Петр Ильич! Что же это такое? Почему здесь все так разломано? — воскликнул Саша, с удивлением осматривая титанические разрушения, произведенные беспощадной природой.
— Всему виной — гранитный массив. Точнее, та магма, за счет которой он образовался, — ответил геолог, отрываясь от карты.
— Гранитный массив? Но он же на другом берегу.
— Ну и что? А как ты представляешь образование такой громады?
— Вы же говорили…
— Я говорил о том, как образуется гранит. А массив?
— Ну как… Поднялась магма из земли и застыла в виде горы…
— С почти отвесными склонами?
— Да…
— Так почему же магма не растеклась по земле?
— Почему не растеклась?.. В самом деле, почему же так получилось?
— Потому что на дневную поверхность[25] она здесь не изливалась. Если бы магма вышла из недр земли и застывала на воздухе, то образовался бы не гранит, а совсем другие породы. Ну, скажем, липориты или трахиты. Их так и называют — излившиеся породы. А гранит — порода глубинная. Он может образоваться только на большой глубине.
— А как же здесь?
— И здесь то же самое. Когда-то все эти места были значительно выше. Здесь были горы. И пласты известняков не обрывались по берегу Ваи, а уходили дальше, за реку. Впрочем, никакой реки тогда, конечно, не было. Одна сплошная толща известняков на многие километры! И вот в эту мощную толщу начала внедряться магма. Она шла из невероятных глубин и крушила на своем пути все. Твердые массивные породы разламывались в щебень и плавились, как ледышки на огне. Пласты их с чудовищной силой сдвигались в сторону, наползали друг на друга, вздымались вверх, скручивались в складки. Но толща известняков была слишком большой. Магме не удалось пробить их до конца. Температура ее становилась все ниже и ниже, и наконец она застыла в гранит, так и не вырвавшись из недр земли.
А на поверхности земли шла другая титаническая работа. Вода и ветер, жара и стужа, корни деревьев и трав медленно, но непрерывно, изо дня в день, из года в год, разрушали известковые горы. И то, что оказалось не под силу могучей магме, сделали эти как будто ничтожные силы природы. Горы были срезаны до основания, и гранитный массив оказался на поверхности. Теперь он тоже разрушается. Но известняки разрушаются быстрее, и потому массив как бы растет в вышину. Немало способствовала этому и Вая со своими притоками. Сейчас она словно отделяет массив от известняков. Но на дне ее и поныне проходит тот «передний край», на котором столкнулись магма и камень. А здесь ты видишь его вторую линию. Впрочем, и ее потрепало как следует.
Но дело не ограничивалось разрушением известняков. Внедрившаяся магма разогревала их, пронизывала раскаленными газами, вследствие чего в этих породах должны были образоваться совершенно, новые минералы. Ты пошарь-ка хорошенько! Нет ли здесь чего-нибудь интересного.
Саша взял молоток. и принялся тщательно осматривать известковые утесы. Но всюду был лишь монотонный темно-серый камень, кое-где покрытый грязно-зеленым налетом лишайников. Наконец он отыскал глазами широкую, косо идущую расселину и решил взобраться на вершину скалы. Это оказалось совсем не трудно. Но не успел он подняться и на несколько метров, как заметил у себя под ногами небольшие желтоватые пятна, смутно поблескивающие на потемневшей поверхности известняков. Сильным ударом молотка Саша отбил кусок породы и невольно залюбовался внезапно открывшейся картиной. Вся поверхность свежего скола была усеяна мелкими продолговатыми зернышками, казавшимися крохотными оконцами, из которых струился мягкий золотистый свет.
