Кеннет Оппель - Локомотив «Бесконечный». Последний костыль
Он снова и снова смотрел на мистера Дориана, пытаясь заставить свои глаза обводить и ощупывать неподвижную модель, но глаза эти отказывались даже смотреть на инспектора манежа. Голова Уилла была набита волнениями и переживаниями, зудевшими, как бесконечное воронье карканье.
– Уильям, пожалуйста, поторопись, – произнес мистер Дориан и опять поморщился от боли.
Уилл понимал, что нужно было накладывать краски быстрее, но боялся все испортить, постепенно закрашивая рисунок.
Он вытер кисть тряпкой и набрал темно-коричневый, чтобы приступить к волосам мистера Дориана. Затем он сменил кисть и проработал тени вокруг носа и глаз инспектора манежа. Аккуратными мазками он выписал ввалившиеся щеки.
– Уилл, – позвала его Марен, – ты в порядке?
Он посмотрел на холст и увидел, что все происходило как всегда.
– Картина умирает, – пробормотал он.
– Он умирает! – напомнила ему Марен.
– Прекрати осторожничать, Уильям! – поморщившись, приказал мистер Дориан. – Смотри на меня и пиши меня.
Уилл внимательно посмотрел на инспектора манежа. Тени углублялись, и его бледное лицо казалось подвешенным в пространстве. Не было видно ничего, кроме светящейся в темноте головы. И внезапно Уилл увидел мистера Дориана таким, каким он был, помимо плоти и крови. Как будто вся его жизнь выплеснулась из него, и Уилл разглядел все его отчаяние, и страх, и страсть, и чудовищную жажду жизни, как огонь, пожиравшую все на своем пути.
Лихорадочно вылив краски на крышки, Уилл быстро смешал их. Он составил нужные цвета и теперь не стал их разбавлять. Он работал мокрым по мокрому и наносил на холст все больше краски, стараясь накладывать густые мазки. Полотно казалось голодным и требовало еще и еще.
Инспектор манежа уже хрипел в агонии.
– Быстрее! – просила Марен.
Уилл накладывал на картину большие, жирные мазки, и вдруг что-то внутри него словно раскрылось. Теперь он как будто ощупывал кистью лицо мистера Дориана. Он торопливо смешивал краски, забывая вытирать кисть, и все продолжал бросать краску на полотно.
– Готово! – наконец объявил он.
Броган рассматривал сцепки позади вагона-мавзолея.
– Ты не можешь этого сделать, – сказал Маки. – Не в движении.
– Все возможно, – ответил Броган и показал Маки флакон с нитроглицерином, который носил в мешочке с песком.
Маки теперь был его единственным сообщником. Чисхольм исчез в тоннеле, но у Маки хватило ума спрятаться, когда налетела кавалерия со своими ходулями и метательными ножами. Они оба переждали заварушку, скрывшись за вагоном-мавзолеем.
– Мы уже слишком далеко зашли, чтобы останавливаться, – внушал он Маки, ощущая его сомнения. – Ты или со мной, или против меня. Решай сейчас, но знай, что впереди у нас кровавая дорога.
– Да с тобой я, – раздраженно огрызнулся Маки. – Или я разбогатею, или отправлюсь в ад.
Броган долгие годы работал подрывником. Он бурил дыры в скалах, закладывал туда порох или нитроглицерин и протягивал запал. Много раз у него на глазах людей разрывало на части, но на нем не было ни царапины. У него, как у кота, было девять жизней.
– Мы взорвем сцепку и оставим позади остальную часть «Бесконечного», – объяснил он Маки. – У нас в руках окажется вагон-мавзолей, а потом мы захватим локомотив.
– Как? Там же кочегары и машинисты!
– А мы велим им спрыгнуть, и они нас послушаются. – Он достал пистолет и показал его Маки.
– Так в нем патронов нет, – напомнил тот.
– Они-то этого не знают. Ты бы рискнул? А если не спрыгнут, получат ножом. – Маки ничего не ответил. – Потом отгоним локомотив в предгорье, к Прощальной. Взорвем на куски вагон-мавзолей, достанем золото. А потом сплавимся по реке и перейдем границу раньше, чем полиция коней оседлает.
Он прекрасно понимал, что делал. Броган был порядком потрепан, но не побежден.
– И глянь с другой стороны, – натужно улыбнулся он Маки. – Теперь меньше народу в доле.
Уилл смотрел на картину. Она вышла хорошо. Он написал хороший портрет. Несмотря на неряшливое смешивание, цвета казались ошеломляюще яркими. Портрет был неаккуратным и нереалистичным – никто бы не похвалил его за фотографическое сходство. Но у него каким-то образом получилось схватить и удержать самого человека, его душу.
– Покажи мне, – прошептал мистер Дориан.
Уилл повернул картину, это яростное столкновение цветов и текстур. Лицо мистера Дориана оставалось неподвижным, пока он созерцал свой портрет, но затем он улыбнулся и кивнул.
– Да, – проговорил он. – Это оно. Он глубоко вздохнул.
– Вам лучше? – спросила Марен.
– Да, – ответил инспектор манежа.
Он попытался подняться, но внезапно все его тело содрогнулось, он вскрикнул и схватился за левую руку, как будто обжегшись.
– Мистер Дориан! – воскликнула Марен, но он не услышал ее, застонав.
Стон его жалобен и душераздирающ – Уилл никогда не слышал ничего подобного. Лишившись сил, мистер Дориан обмяк, и Уилл с Марен смягчили его падение.
– Что не так? – подбегая, крикнул Роальд.
– Не работает, – сказала Марен, в отчаянии посмотрев на Уилла. – Почему портрет не работает?
– Я иду за доктором! – объявил Роальд.
– Нет… нет… – простонал мистер Дориан, но юноша уже вышел из вагона. – Ничего нельзя сделать.
– С портретом что-то не так? – убито спросил Уилл.
– Не с портретом, – с гримасой боли ответил мистер Дориан. – С холстом.
– Что? – спросила Марен.
Мистер Дориан покачал головой. Глаза его закатились, губы посинели. Он пробормотал что-то, что Уилл не смог разобрать, потом поморщился и выдохнул:
– Обманщик обманут…
Его тело несколько раз дернулось и неподвижно замерло.
– Он умер? – спросила Марен.
Уилл коснулся холодного запястья мистера Дориана, попробовал нащупать пульс, но не нашел его.
– Его сердце остановилось, – сказал Уилл.
– Я не понимаю, – прошептала девушка.
– Холст, – объяснил Уилл, поняв наконец последние слова мистера Дориана. – В нем не было ничего чудесного. Он ошибался. Его обманули.
Вагон подбросило, и в тот же момент Уилла оглушил грохот взрыва, такого сильного, что ему показалось, будто поезд сошел с рельсов. Вагон резко наклонился вправо, но удержался и вернулся в исходное положение.
Уилл залез по лестнице на крышу. Впереди он увидел вагон-мавзолей и по расстоянию до него понял, что «Бесконечный» оказался разорван на две части. Паровоз медленно утягивал свой тендер и вагон-мавзолей все дальше от остального состава. Задняя стена вагона Ван Хорна была искорежена взрывом, краска содралась, декоративный плюмаж оплавился. По крыше по направлению к локомотиву бежали Броган и Маки.
– Как они это сделали? – ахнула Марен, подтянувшись на крышу рядом с Уиллом.
– Нитроглицерин, – ответил он.
Он попытался на глаз определить все увеличивавшееся расстояние между служебным вагоном, в котором они находились, и вагоном-мавзолеем. Если у Брогана была взрывчатка, кто мог знать, что еще он задумал. Отец Уилла был на локомотиве.
Резкий гудок разрезал горный воздух – раздался сигнал о необходимости срочной остановки поезда. Уиллу оставалось только надеяться, что в отрезанной части было достаточно ответственных кондукторов, чтобы суметь остановить состав, теперь обезглавленный, ведь впереди было множество крутых поворотов и эстакад.
Броган и Маки перепрыгнули на спальный вагон, где кочегары и машинисты отдыхали между сменами, за которым высилась задняя стенка массивного тендера, наполненного углем и водой. Пройти по его верху было невозможно, но справа были узкие мостки, позволявшие команде передвигаться между локомотивом и спальным вагоном.
Уилл, пригнувшись, побежал вперед.
– Уилл, – окликнула его Марен. – Что ты делаешь?
– Я должен перебраться, там мой отец, – ответил ей Уилл.
Он добрался до конца служебного вагона. До вагона-мавзолея было уже больше пятнадцати футов, и расстояние продолжало увеличиваться. Уилл понимал, что перепрыгнуть его он не мог.
– Ты сможешь меня перевести? – спросил он подбежавшую к нему Марен.
Она посмотрела вперед. Уилл видел под собой длинную полосу прямых рельсов. Марен молча достала свою катушку проволоки и начала быстро разматывать ее через разрыв. Зацепив ее за лестницу на изуродованной стене вагона-мавзолея, она закрепила свой конец за край крыши.
«Бесконечный» на короткое время вновь оказался соединен. Проволокой.
– Мы сейчас на расстоянии пятнадцати футов, – сказала девушка. – В катушке всего тридцать. У нас мало времени. Ты должен будешь идти со мной. Ты должен мне довериться, Уилл. Сможешь?
– Да. Ты правда сможешь это сделать?
– Я носила как-то наковальню. Тебя я удержу. Иди.
Я должна быть позади тебя.
На мгновение Уилл потерял решимость.
– Иди! – скомандовала Марен. – Иди и не останавливайся. Не смотри вниз. Я сделаю все остальное.
