Александр Власов - Полыновский улей
Наблюдательный пункт — место, как правило, неспокойное. Противник постоянно охотится за наблюдателями. Никому не хочется, чтобы чужие глаза выведали тайны обороны. Дом с высокой крышей, отдельные возвышающиеся над лесом деревья, высотки, господствующие над местностью, — все так называемые объекты, удобные для наблюдателей, почти ежедневно подвергаются обстрелу.
Был у гитлеровцев прекрасный наблюдательный пункт — колокольня. Расположенная на бугре, высокая, она давала возможность глубоко заглядывать в расположение советских войск. И, как ни странно, в эту колокольню ни разу не попал ни снаряд, ни мина. Фашисты не понимали, в чем дело, пока кто-то из офицеров не объяснил, что колокольня древняя и представляет для русских историческую ценность.
Наблюдатели и корректировщики поселились за старыми каменными стенами прочно и удобно. Они чувствовали себя в полной безопасности.
Когда взвод наших разведчиков проник подземным ходом в подвал колокольни, свободные от дежурства на НП гитлеровцы и повара трех кухонь, прятавшихся за колокольней, собирались ложиться спать. Один из фашистов уже лежал и пиликал на губной гармонике. Остальные подпевали хриплыми, нестройными голосами.
Капитан Чухнин подождал, пока последний солдат взвода не пролез через узкий лаз тайного входа. Разведчики бесшумно окружили центральный отсек, в который вели четыре низкие сводчатые арки.
— Прекратить концерт! — негромко, но внятно произнес по-немецки капитан, появляясь в центральном отсеке.
И разом все четыре арки ощетинились дулами автоматов. Фонари, висевшие под сводом, освещали спокойные лица разведчиков.
— Будет шум, — перестреляем всех! — просто, по-домашнему, предупредил капитан и добавил: — Руки!
Ошеломленные гитлеровцы подняли руки, а тот, что играл на гармошке, вытянул их перед собой. Гармошка осталась во рту и попискивала в такт порывистому испуганному дыханию.
Капитан посмотрел на гармошку, усмехнулся, ткнул фашиста автоматом в живот и спросил:
— Сколько солдат наверху?
Гитлеровец вытолкнул языком гармошку.
— Трое...
— А вокруг колокольни?
— Часовые... Два...
Капитан подал знак. Часть разведчиков исчезла в темноте. Оставшиеся собрали оружие гитлеровцев и вывели их из подвала в подземный коридор. Вскоре приволокли туда же двух часовых и трех наблюдателей. Ни одного выстрела не раздалось под сводами старинной колокольни. У телефонных аппаратов уселись переводчики, специально присланные из штаба дивизии для участия в операции. На редкие вызовы зуммера они отвечали по возможности односложно:
— Яволь!..
Разведчики капитана Чухнина заняли вокруг колокольни круговую оборону, а прибывшие саперы соорудили легкий помост, лестницу и все это опустили в колодец. Теперь переход из нижней галереи в верхнюю стал удобным и более надежным, чем веревка, привязанная Васей.
Операция началась ровно в полночь. А к двум часам в тылу врага сосредоточился довольно большой отряд автоматчиков. В 2 часа 30 минут дружно заговорила советская артиллерия. Били точно, первыми залпами накрывая цели, отмеченные разведчиком Смоляковым. В три часа началась атака. Гитлеровцы ожидали ее, зная, что артподготовка обычно предшествует штурму. Сотни осветительных ракет взмыли в небо над передним краем. Заработали фашистские пулеметы. Но неожиданный удар в спину, со стороны колокольни, заставил их замолчать. В гитлеровской обороне образовалась брешь, в которую устремились штурмующие подразделения советской пехоты.
С каждой минутой расширялся прорыв. Командир дивизии вводил в бой все новые и новые части.
* * *Артиллерийская канонада долетела и до пещеры, где лежал Смоляков. Глухо, затаенно загудела земля. Разведчик приподнял голову.
— Стреляют! — успокаивающе произнесла Люба. — Может, даже и наши... Вася с Ериком, может, дошли...
Смоляков не верил в такую возможность. Да и Люба не верила. Когда фашисты застрелили Дарью и подожгли дом, девочка подумала, что Вася пойман. Но где же Еремка? Почему не тронули его родителей?
Люба ничего не сказала Смолякову. Она даже находила силы, чтобы подбодрить раненого.
— Как жиманут километров на десять, — мечтательно сказала она, — так мы с вами у своих и очутимся!
Разведчик вздохнул и опустил голову. Далекая канонада взволновала его. Ему не лежалось. Он проклинал свое бессилие. Чтобы хоть чуточку забыться, он попросил Любу рассказать что-нибудь.
— А что? — оживилась девочка. — Я, кажется, все вам рассказала! А выдумывать не умею... Вот Вася — тот на ходу может придумать любую историю.
— Это верно, — согласился Смоляков, вспомнив, как Вася ловко врал солдатам про самогон, про Стоедова. Мысли вернулись к событиям прошлой ночи. — Что же он делал на улице? — спросил разведчик.
— Вася?.. А это у него такая привычка: как шум в деревне, так он на улицу выбегает.
— Зачем?
— Так... На случай!.. Однажды солдаты еще за кем-то гнались. А Вася как заорет страшным голосом! Гитлеровцы побежали на крик. Вася — раз, и домой! А тот, за кем гнались, успел скрыться.
Под звуки спокойного голоса девочки Смоляков забылся тяжелым, тревожным сном. А Люба так и не прилегла всю ночь. Время от временя она подносила свечу к руке раненого я смотрела на часы. Ранним утром она собралась сходить домой. Подвинула поближе к разведчику узелок с едой, банку с водой и... замерла. Ей почудились отдаленные голоса. Она шагнула к раненому, чтобы разбудить его. Но Смоляков уже открыл глаза. Превозмогая боль в спине, он выставил вперед автомат. Люба подала ему диск. Разведчик выдохнул:
— Свет!
Девочка фукнула на свечку.
— Ложись за мной! — прошептал разведчик.
Голоса приближались и становились все отчетливее. Потом они затихли где-то неподалеку.
— Дядя!.. Это я, Вася! — долетело из темноты пещеры.
— Смоляков! — крикнул другой, странно знакомый голос. — Свои! Капитан Чухнин!.. Слышишь?
* * *О смерти сестры Вася узнал от Любы здесь же, в пещере. Теперь у него не осталось в деревне никого. Даже изба и та сгорела дотла. Мальчик выслушал это известие с сухими глазами. Он пережил слишком много, чтобы плакать еще раз.
— И Ерика нет! — чуть шевеля губами, произнес он.
— Не грусти, парень! — грубовато сказал капитан Чухнин. — Сиротой не останешься... Будешь с нами жить, с разведчиками! У нас и Мамка есть. Он тебя в обиду не даст — по себе знаю!
ТРИ СЕМЕРКИ
Загер преклонялся перед астрологией, по вечерам составлял картотеку примет и любил высокую дородную Диану, носившую на ошейнике три медали. Во всем остальном он ничем не отличался от профессиональных палачей, возглавлявших фашистские концлагери.
Свою карьеру он начал в Польше, получил железный крест за руководство одной из «фабрик смерти» и был переброшен с повышением в Баварию.
Ему предложили лагерь, где содержались только женщины и дети.
В центре баварских гор, вдали от населенных пунктов, строился подземный завод. Гитлеровское командование придавало ему огромное значение. Были приняты все меры, чтобы сохранить строительство в строгом секрете. Фашистам пришлось отказаться от даровой силы пленных мужчин. Они сочли это слишком рискованным. На стройку согнали женщин и детей, отобранных специальной комиссией в различных концлагерях Европы. Даже Загеру не сказали, что это за завод, какую продукцию он будет выпускать.
В Берлине ему дали подписать особые условия. Из них он узнал, что за побег из лагеря хотя бы одного человека он, Загер, будет лишен звания и предан военному суду. Но зато предотвращение побега расценивалось как высокая заслуга перед фатерландом.
Накануне отъезда к месту нового назначения Загер обратился к астрологическому справочнику, который предсказал ему долгую жизнь, чины и увеличение семьи. Над последним пунктом предсказания Загер задумался. Семьи у него не было. К любым наследникам он испытывал глубокое отвращение.
Но астрология не могла ошибиться, и Загер испытующе посмотрел на Диану.
— Ты помнишь мое правило? — сухо спросил он. — Никаких наследников! Это относится и к тебе. Принесешь щенков — утоплю...
Загер прибыл в лагерь днем.
Караул у временных казарм, выстроенных метрах в трехстах от густой колючей проволоки, встретил его машину привычными возгласами:
— Ахтунг! Ахтунг!
На дорогу высыпал весь офицерский состав охраны.
Загер встал в открытой машине, обвел холодным взглядом лица почтительно остановившихся в отдалении людей и гаркнул:
— Хайль Гитлер!
— Хайль! — проревели офицеры.
Когда он вышел из машины и направился к казарме, впереди пробежала кошка. Он остановился, как-то по-особому чмокнул губами. Диана выскочила вперед, в несколько прыжков настигла кошку, подмяла ее под себя и кусанула, звучно чавкнув челюстями. Выполнив приказ, она вернулась.
![Андрей Балабуха - Когда врут учебники истории. Прошлое, которого не было [без иллюстраций]](/uploads/posts/books/168497/168497.jpg)
