Анна Кальма - Вернейские грачи
Фэйни язвительно усмехнулся.
— Нечего меня колоть, красавчик! Тебе тоже не слишком-то повезло. Только не на спортивной площадке, а…
— Что? Да как ты смеешь? — вспыхнул Рой.
— Джентльмены, джентльмены, что я слышу? Такие друзья — и вдруг личные счеты? — вкрадчиво вступился Хомер. — Так вы говорите, Фэниан, что они здесь вовсе не так самостоятельны?
— Даже слепому это ясно, — отвечал тот. — И вот еще что, сэр, — голос Фэйни понизился до таинственного шепота, — я уверен, что все они здесь — от самых старших до малышей — красные, настоящие красные! Во-первых, я видел сам, своими глазами в спальне мальчиков красный флаг. И они даже не скрывают, что носят этот флаг, когда празднуют Первое мая. и Четырнадцатое июля, и разные другие революционные праздники. Во-вторых, они кичатся тем, что их Тореадор был на испанской войне. А вы знаете, сэр, что это была за война? На свою начальницу, так называемую Мать, они чуть не молятся. В ее комнату они меня ввели на секундочку, как в храм какой… Только я успел заметить там портрет какого-то мужчины со шрамом на виске. «Кто это?» — спрашиваю. А они говорят: «Это один друг, казненный фашистами». Но как я ни расспрашивал их, что это за друг, они мне так и не сказали. Ну, да я это узнаю, — уверенно добавил Фэйни.
— А об их начальнице вы не спрашивали, Фэниан? — не утерпел Хомер. — Конечно, это она внушает им разные идеи и она посылает их с «Тетрадями Мира».
— Насчет идей не знаю, сэр. А о тетрадях я спросил у одного здешнего рыжего парня, так он меня прямо на смех поднял. «С какой луны, спрашивает, ты свалился? Весь мир, говорит, подписывается против войны, а ты, говорит, кажется, в первый раз услыхал? При чем здесь, спрашивает, наша Мать? Это мы сами все ходили». И пошел и пошел… Еле от него отвязался, — добавил Фэйни.
— М-м-м… Впечатления у вас небогатые, — разочарованно пробормотал Хомер. — Я думал, вы наблюдательней, Фэниан…
. — Да я же ничего еще не сказал! — возмутился Фэйни. — Вот, например, видели вы здесь малышей в синих фартучках?
— Ну, видел, — проворчал Хомер. — Так что же?
— А то, что это не здешние сироты, а дети рабочих из города. Кажется, с завода «Рапид», мимо которого мы проезжали. Вообще у грачей с тамошними рабочими дружба. При мне какие-то женщины из Заречья приходили к госпоже Берто. А вчера грачи постарше ездили туда на велосипедах — навещать какого-то больного.
— Не слышали, Фэйни, о чем шла речь у госпожи Берто с этими женщинами? — спросил Хомер. — Вы поняли бы, например, если бы она занималась какой-нибудь пропагандой?..
— Да я же знаю французский куда лучше вас, cap! — дерзко отвечал Фэйни. — Конечно, понял бы! Только она просто показала этим женщинам отметки их ребятишек. — Он помедлил припоминая. — Еще мне удалось узнать, что все грачи — сироты…
— Это было давно известно. Еще до того, как мы сюда приехали, — пренебрежительно бросил Хомер.
— Да, но вам неизвестно, кто были их отцы и матери и почему они остались сиротами! — с торжеством провозгласил Фэйни. — Так вот, сэр: их родители были коммунистами, партизанами. Я расспросил тут одну девочку, нюня такая, слезливая. Она сразу мне все выложила. Как ее папа был механиком на заводе, коммунистом, как гестапо явилось за ним и он больше не вернулся домой. А потом забрали и ее мать… И плакала же она, когда все это рассказывала! — добавил Фэйни, и по тону его было непонятно: сочувствует он плакавшей или презирает ее.
Между тем на лице Хомера все сильнее проступало выражение разочарования. Нет, не то он хотел бы услышать от своих мальчиков. Может, Мэйсон окажется наблюдательнее и умнее?
— А вы что скажете, Ройяль? Какие у вас впечатления?
— Мои впечатления вам вряд ли пригодятся, сэр. — У Роя был на редкость ясный и какой-то сухой голос.
Хомер удивился, собрался было возразить, но его перебил Фэйни:
— Спросите-ка его о девочках, сэр, — захихикал он. — Пускай он расскажет вам о Клэр Дамьен.
— О Клэр Дамьен? — бурно обрадовался Хомер. — В самом деле, Рой, вы, кажется, с ней очень подружились?
— Не… не очень, — пробормотал Рой, стараясь не замечать гримас Фэйни. — Они, видите ли… они все здесь очень заняты. Им некогда. Клэр Дамьен у них, правда, за старшую. У нее поэтому особенно много дел. Например, эти занятия с малышами… Кажется, они действительно дети рабочих, которых здесь приютили. Вот и вчера сюда привез несколько малышей один парень. Его зовут Этьенн. Этьенн Кюньо, — добавил он.
— Как вы его назвали? Кюньо? — поспешно переспросил Хомер.
— Этьенн Кюньо, сэр, — подскочил Фэйни. — Мне Жюжю сказал, что он сын одного бывшего моряка, живет в городе, в Заречье, и Клэр постоянно там бывает. Отец его теперь что-то делает в профессиональном союзе. — Он повернулся к Рою. — Что ж ты не выкладываешь уж все до конца? Не стесняйся, красавчик! Расскажи, что было вчера вечером, когда мистер Хомер уехал в город. Расскажи, как Клэр спровадила тебя к младшим грачам, как ты позвал меня, и мы сидели, точно два идиота, и слушали их песни и играли в щетку. А пока мы там валяли дурака, старшие ребята с Клэр и Корасоном о чем-то совещались. А потом Клэр ходила с Этьенном и целый вечер с ним шепталась…
— Шепталась с Этьенном?! — вскричал Рой, невольно выдавая себя дрожащим голосом. — Ты сам это видел?
— Не я — Лори Миллс, — отвечал Фэйни. — Он увидел их, когда они сидели за гаражом, среди лопухов. Лори хотел послушать, но они сидели рядышком и говорили очень тихо, и Лори побоялся, что они его увидят.
— Твой Лори — известный трус, — бросил Рой. Видно было, что он вне себя.
— Все-таки Лори удалось кое-что увидать, — продолжал Фэйни, будто не замечая волнения Роя, а сам между тем втайне наслаждаясь впечатлением от своих слов. — Оба голубочка держались за руки и прямо-таки таращили глаза друг на друга. А когда парень собрался уходить, Клэр ему сказала, Лори хорошо слышал: «Ты настоящий, Этьенн! Ты очень настоящий, не то что этот американский франт!»
— Она так сказала? — вырвалось у Роя. — Врешь, Фэйни!
Фэйни поднял руку.
— Клянусь знаменем бойскаутов!
— Если так, считаю себя свободным, — рванулся Рой. — Сэр, эта девочка — дочь коммуниста, франтирера, известного всей Франции. И она сама, сама говорила мне, что разделяет все идеи отца. В церковь она не ходит, в бога не верит, а верит только в коммунизм. Она тоже собирала деньги и подписи в «Тетрадях Мира». Жюжю даже хвалился, что она собрала больше всех. Жюжю и младшие грачи состоят в организации «отважных». Это у них вроде наших скаутов, только красных, — торопился выкладывать Рой. — У Клэр над кроватью, я сам видел, висит фото русской девушки. Такая стриженая, с большими глазами, похожа на нее. Клэр говорит, эту девушку казнили во время войны нацисты за то, что она была партизанкой. Ее имя Зоя, а фамилию я забыл. Ну, да это неважно. Словом, Клэр мечтает во всем следовать примеру этой девушки.
— Ага, вот как! — усмехнулся Хомер. — Что же, госпожа Берто поддерживает такие идеи? Не говорила вам девица?
— Этого не знаю! — отмахнулся Рой. — Знаю только, что в пансионе сестры учится девочка Лисси Бойм. Она давно дружит с Клэр, и сестра говорит, что Лисси таких же убеждений.
Изящная сдержанность слетела с Роя Мэйсона. Он был возбужден, злая гримаса уродовала его черты. Оскорбленное самолюбие, ревность, злоба бушевали в нем, требовали мести — немедленной, полной.
— Как, значит, и в пансион Кассиньоль это проникло? — с некоторым даже удовольствием воскликнул Хомер. — Очень любопытно!
— Да и у нас я бы не поручился, сэр, за всех ребят, — осторожно заметил Фэйни. — Я вам уже говорил: Тэд Маллори и Дэв Ванами уж слишком восторгаются всем, что видят здесь.
Хомер хлопнул его по плечу.
— Чепуха, Фэниан! — самоуверенно объявил он. — Мои мальчики никогда не станут увлекаться такими идеями! Для этого они слишком американцы. — Он хотел было хлопнуть по плечу и Роя, но не решился.
— Должен сказать вам, Ройяль, что ваши соображения любопытны и подтверждают кое-какие мои впечатления. А вам, Фэниан, — повернулся он ко второму любимцу, — вам еще не хватает иногда наблюдательности и умения делать широкие выводы.
Фэйни пренебрежительно фыркнул и завистливо посмотрел на Роя. Но тот, отвернувшись, молчал.
«МЫ УЖЕ НЕ ДЕТИ!»
Это стало отныне боевым кличем. Это стало как бы лозунгом старших грачей. Рамо в первую минуту даже растерялся и не знал, что ответить. Еще бы! Целая делегация во главе с Корасоном и Клэр явилась к нему и прямо спросила: «Как и чем будут помогать грачи в подготовке того народного собрания, о котором говорилось в доме Жерома Кюньо?»
— Так… Значит, вам уже известно? — Тореадор медлил, собираясь с мыслями.
— Но мы же не дети! Мы читаем газеты! — звенящим голосом крикнула Клэр. — И потом нам все рассказал Корасон.
