Эдуард Веркин - Большая книга летних приключений
– Соответствия! – тоже заорал я. – Ваша нутрия соответствует предъявляемым к ней требованиям?
– Каким это требованиям?
– Гигиеническим! А вдруг у нее ящур?!
– Ящур? – Коростылева была поражена.
– Ящур. Эфиопский.
Коростылева поглядела на нутрию с опаской, затем понимающе хмыкнула.
– Ага, – сказала она, – у моей нутрии ящур, так, значит... А вы за небольшую сумму закроете на это глаза, да?!
– Ну... – я замялся. – Если, конечно...
– Вон отсюда! – крикнула Коростылева. – Вон из моей квартиры! Взяточники! Я буду жаловаться! Я до прокуратуры дойду!
– Вы препятствуете осуществлению полномочий... – пытался отбрыкиваться я.
Но Коростылева перешла в неуправляемое состояние. Хорошо хоть колуна у нее не было. Под рукой.
– Вон! – орала она. – Вон! Вы не имеете права! Ущемление достоинства...
Мы медленно отступали.
– У нас в стране свобода! У нас в стране демократия! Опричники! Я вам покажу дератизацию!
– Как? – удивилась Коростылева-старшая на выходе. – Вы их что, оставляете? Вонючек?
– Они не представляют никакой опасности, – сказал я. – Можете спокойно жить дальше.
Глава 9
Элвис жив
Через четыре часа позвонила Тоска. Взял трубку.
– Да? – раздраженно буркнул я.
– Феликс, это я, – сказала Тоска.
Будто я мог ее не узнать.
– Феликс, ты чего молчишь? – осторожно спросила Тоска.
– Да так, голова болит...
– Так ты таблетку выпей! – посоветовала Антонина. – Или у тебя нет? Я могу в аптеку сбегать!
Какая, однако, услужливость!
– Да есть у меня таблетка, – огрызнулся я.
– Да...
– Да.
Тоска замолчала, полминуты я слышал в трубке только скорбные вздохи и невеселые ахи.
– Антонина, – не вытерпел я, – ты что-то хотела мне сказать?
– Ну да, – снова вздохнула Тоска. – Ну да. Я хотела сказать, чтобы ты не расстраивался...
– А я не расстраиваюсь.
– Не расстраивайся, Феликс, ты же старался...
Я промолчал.
– Не расстраивайся, – сказала она в очередной раз, было слышно, что Тоске меня жалко. – Это ничего... Ну, как ты мог найти такого маленького крысенка в таком большом городе? Ведь даже Снежок не смог, а он собака. Да даже милиция его бы не нашла...
Я молчал. Тоска меня утешала. Как могла. Мне вдруг как-то неудобно стало – Тоска была такая искренняя...
Все-таки она молодец. Конечно, с вывертами, однако все-таки молодец. Хорошо, что у меня есть Тоска.
Утешала Тоска меня тоже долго, не жалела ни сил душевных, ни времени тарифного.
– ...Такое со всеми бывает, – закончила она уже с оптимизмом. – Поражение – это диалектическая сторона победы.
– Да ладно, Антонина, я в норме. Не запариваюсь. Все сознаю.
– Ну и здорово. Ты сейчас как, занят?
– Так... Не знаю. Наверное, не занят. Хотя настроение не очень...
– Питер хочет попрощаться.
– Да? – спросил я. – Как трогательно. А что, он уже уезжает?
– Да. Уже время. Он хочет пожать руку, обменяться адресами...
– У меня голова... Ну ладно, приходите. Обменяемся.
Я отключился и растянулся на диване. Стал ждать. Хорошо было бы еще немножечко вздремнуть, однако сейчас вряд ли получится. Хотя... Нельзя отказываться ото сна. Я укрылся пледом и погрузился в дрему. Баю-бай.
Проспал, наверное, минут двадцать, потом в носу зачесалось, и я чихнул. Три раза, все как полагается. Правда, третий чих был так себе, не из глубины души, но тут уж ничего не поделаешь – Тоска шла не одна, а с князем Питером.
В дверь позвонили, я открыл.
– Заходите, – сказал я гостеприимно.
Тоска и Питер зашли. Проследовали ко мне в комнату, сели на диван. Рядком. Питер одет по-походному – широкие рэперские штаны, широкий болтающийся свитер. Как вчера, когда мы встретились в школе.
– Жаль, – сказал Питер, – жаль, что Элвиса так и не нашли.
– Да уж, – согласился я. – Это серьезная брешь в мировой культуре...
– Зачем ты так, Феликс? – с укором сказала Тоска. – Может, для мировой культуры, как ты говоришь, это и не большая потеря, но для Мэри большая. Она вся заплаканная ходит...
– Вся?
Тоска отвернулась и стала разговаривать вполоборота ко мне. И разговаривала как бы и со мной, и вместе с тем и с Питером, одним словом, держала речь.
– Так уж получилось, – говорила она, – никто не виноват, да. Мы приложили все силы для того, чтобы разыскать Элвиса, но не получилось. А Феликс мне сразу сказал, что шансов мало, но я надеялась... Знаете ведь как бывает? Трудолюбивым помогает случай. Вот и я думала, что он нам поможет. Но что-то не срослось...
– Да уж, – сказал я. – Не срослось...
– Ничего, – меня пустился утешать уже Питер. – Все бывает. Даже у самых лучших случаются провалы...
Питер замолчал. Замолчал, схватился за горло и покраснел.
– Что с ним? – спросила Тоска.
– Может быть, подавился? – предположил я. – Слишком сильно меня утешал, разволновался – и на тебе, готово. Надо его по спине стукнуть.
– Как?
– Вот так. – Я отодвинул Тоску и несколько раз хорошенько стукнул американца по спине, даже зубы у того лязгнули.
– Воды... – прохрипел Питер. – Это... спазм...
– Сейчас-сейчас... – И я еще пару раз приложил Питера кулаком между лопатками – а вдруг на самом деле подавился?
После чего не спеша отправился на кухню за водой, не стоило спешить. У нас в холодильнике всегда есть холодная кипяченая вода, но ее на князя мне было расходовать жалко, и я стал набирать воду из-под крана. Но не торопился, сначала долго сливал, затем набирал медленной струйкой.
Прибежала растерянная Тоска.
– Он говорит, что еще соды надо в воду!
– Соды даже? – ухмыльнулся я.
– Да, соды. И чуток лимонной кислоты.
– А капельку бренди не плеснуть? – поинтересовался я. – Или лучше виски. С содой хорошо виски идет, американцы должны знать в этом толк...
– Брось шутить, человек задыхается!
Человек задыхается, но соды с капелькой лимонной кислоты все-таки требует.
Я бухнул в стакан ложку соды, тщательно размешал. Добавил чуть кислоты. Размешал еще более тщательно.
– Готово, – сказал я.
Из комнаты послышался негромкий вскрик.
Тоска подхватила стакан и шустро упорхнула в комнату. Тоже мне колибри. Колибри и князь. Как красиво.
Я также не спеша вернулся в комнату.
Питер выглядел странно. Настороженно. Напряженно. А краснота сменилась бледностью. Просто даже синевой какой-то. Руки держал за спиной.
– Выпей! – Тоска подавала ему стакан, а он, судя по всему, от целебной влаги отказывался.
Однако, завидев меня, Питер взял стакан левой рукой, попробовал, поморщился, но пить не стал все равно.
– Как заказывал, – сказал я, – сода, лимонная кислота, все как надо.
– Да, спасибо... – промямлил Питер. – Мне уже легче...
И уставился на меня, как... Как крыса – носитель инфекции на старшего дератизатора Бердыкумандаралиева.
– Спазм прошел? – спросил я. – Все в порядке...
– Д-да... – растерянно ответил Питер. – Прошел...
– Как хорошо. – Я улыбнулся. – Теперь ты будешь жить. Долго и счастливо.
– Д-да... – Питер оглядывался.
– Что-то не так? – спросил я.
– А... – Питер начал опять краснеть.
– Ты чего-то не нашел здесь?
– Т-то есть?
– Ну, ты ведь тут искал кое-что. Пока нас не было.
– Я... – Питер снова краснел просто стремительно.
– Что ты такое говоришь? – спросила Тоска. – Что Питер мог тут искать?
Я театрально пожал плечами.
– Действительно, – сказал я, – что же Питер тут мог искать... Мой томагавк? Или мои записи? Или смысл жизни? Или еще что-нибудь невероятно ценное.
– Да ничего я не искал... – Питер резко вспотел. – Ничего...
– Покажи правую руку, – потребовал я.
– Зачем? – съежился американец.
– Как это зачем? Просто. Покажи.
– Я не хочу...
– Пит, давай не усугублять, а? – попросил я. – Или ты хочешь испытать, кто кому круче морду набьет? Так я могу тебя заверить, что я это сделаю лучше, и быстрее, и даже больнее. Тебе, Питер, хоть раз в жизни морду чистили? У вас там в Америке жизнь спокойная, а у нас тут, знаешь ли, варварство. Чуть что – сразу в глотку друг другу вцепляемся. Раша, ничего не поделаешь. Начищение морды – довольно неприятная процедура, могу тебя заверить. При этом может нос сломаться, могут зубы выскочить – и все усилия зуботехников быку под хвост... А кровищи бывает – море!
– Что тут происходит?! – занервничала Тоска.
– Покажи руку, – повторил я ласково. – Не вынуждай. Я человек крайне миролюбивый, Антонина знает. Но в случае вооруженного конфликта... Короче, беспощаден бываю.
Питер нерешительно помотал головой.
– Покажи... – прошептала Тоска.
Питер вытащил из-за спины руку. Поперек пальцев краснела неглубокая бороздка. Как будто по этим пальцам ударили чем-то. Хорошо так ударили, с чувством.
– Что это?
– Это, Антонина, след, – ответил я. – А теперь я тебе покажу, от чего этот след.
Я подошел к старому фамильному комоду и сунул руку в широкую щель между стеной и комодом.
