Василий Смирнов - Ребята Скобского дворца
Немедленно его примеру последовали и остальные. Оторопевший Цветок, подняв руки, загораживаясь, беспомощно вертелся среди ребят. Каждый считал своим долгом заклеймить кляузника.
— Х-хватит! — приказал Царь.
Скобари расступились. Цветок, съежившись, удалился домой, а ребята с Царем остались на дворе.
СКОБАРИ ПИШУТ СВОИ СМЕРТНЫЕ АДРЕСАВанюшка в этот день тоже спал долго. В школе последнее время занятия прекратились. Спешить было некуда.
На лестничной площадке ему попалась сияющая Фроська. Не утерпев, она похвасталась:
— У меня мать забастовала. Сидит сегодня дома. «Все равно, говорит, пропадать будем».
Ванюшка не успел ничего ответить, как Фроська снова осведомилась:
— А у тебя мать? Тоже будет бастовать?
— Где ей!.. Она не умеет, — неуверенно ответил Ванюшка, думая, смогут ли дед и мать забастовать, оставив в чайной одного Дерюгина. По всему выходило, что не смогут. Утром, как и обычно, они шли в чайную.
— Сговариваемся идти на Невский. Пойдешь? — спросила Фроська.
Ванюшка немедленно согласился.
Слух о том, что на центральных улицах полиция ружейным и пулеметным огнем расстреливает демонстрантов, поднял на ноги не только взрослых, но и ребят.
Толпы людей уже с утра повалили из дворца на улицу, направляясь в центр. Настроение у всех было боевое. Рабочие шли сражаться с полицией. «Хлеба будем требовать! Мира!» — кричали они.
Скобари толпились на дворе. Шел горячий спор: идти сражаться с городовыми на Большой проспект или прямо махнуть на Невский? Окруженный своими верными друзьями, Царь снова главенствовал. К нему обращались, ждали решающего слова. Но он пока не вмешивался в спор. Ждал, когда соберутся все ребята.
Ванюшка подоспел как раз вовремя. Он показал Царю свой адресок, написанный ночью студентом, расстегнув рубашку и вытянув гайтан с крестом.
— Видишь? Если меня убьют, то сразу отыщут.
Ванюшка подробно рассказал, что было ночью в чайной. У скобарей загорелись глаза. Смертный адрес Ванюшки ходил по рукам. Каждый жаждал иметь точно такой же квадратик бумаги.
— Хотите, я напишу? — услужливо предложил Ванюшка.
— П-пиши, — распорядился Царь, окидывая взглядом свое многочисленное войско и удивляясь, как ребята за это время повзрослели.
Ванюшка сбегал домой, принес две тетрадки в клеточку, пузырек с чернилами, ручку и промокашку.
Тут же, внизу, в подъезде, на подоконнике, Ванюшка расположился со своими письменными принадлежностями. К нему выстроилась очередь. Так же как и накануне взрослые в чайной, скобари один за другим подходили к Ванюшке. Нахмурившись и успев уже перепачкаться в чернилах, он трудился не покладая рук. Вокруг слышались не по-мальчишески серьезные голоса:
— Сашка Бушев...
— Никита Ковалев...
— Яшка Кукушкин...
— Дунечка Пузина...
Ванюшка перестал скрипеть пером. Скобарихи тоже вклинились в очередь.
— А девчонкам тоже писать? — нерешительно осведомился он у Царя, который стоял рядом и внимательно следил за его работой.
— Попробуй только не напиши! — угрожающе заявила Фроська, а девчонки отчаянно загалдели.
— Вы, дамочки, не шумите! — вежливо предостерег девчонок Копейка. — А то по шее накостыляем и домой спровадим.
Шум усилился.
— Маракуй всем, — распорядился Царь, взглянув на пылавшую румянцем Фроську.
— Маракуй! — повторила Фроська, почти вплотную придвинувшись к Ванюшке.
Неохотно Ванюшка написал адрес белобрысой смешливой Дунечке Пузиной. При этом он упростил свою работу — вместо подробного адреса стал на обороте просто и кратко писать: «Скобской дворец».
Вслед за Дунькой такой же адресок он написал и Фроське. За ней стояли другие девчонки и, нахально оттесняя мальчишек, торопили Ванюшку.
Он продолжал трудиться. От усердия на лбу даже выступила испарина. Очередь на лестничной площадке не уменьшалась. Вместе со скобарями стояли и гужееды. Откуда они всё так быстро разузнали — приходилось только удивляться. Адрес своих соседей и союзников Ванюшка тоже упростил, кратко писал: «Моторный дом (гужеед)». Гужееды давно уже перестали обижаться на свое не слишком звучное прозвище.
Заминка у Ванюшки вышла, когда к нему приблизился, точно соблюдая очередь, Копейка. Ванюшка написал на квадратике бумаги: «Серега Копейка», его адрес и вручил Сереге.
— Ты что, хмырь, очумел? — обидчиво спросил Копейка, прочитав свой «документ», и сунул его обратно под нос писарю.
Ванюшка сразу спохватился. Фамилию Сереги Копейки за несколько лет дружбы в Скобском дворце он так и не удосужился узнать. Копейка сердито приказал:
— Пиши новую: Сергей Краюшкин. Понял?
Получив другой, настоящий «документ», Серега удовлетворенно отошел. У кого имелся крест, свертывали свой адресок в трубочку и привязывали к гайтану. А у кого не было креста, думали, как лучше запрятать адрес.
— А зачем он нам? — спрашивали запоздавшие.
— Ежели убьют, по адресу сразу найдут, — пояснял Серега Копейка, застегивая свой суконный, в клочьях ваты малахай.
Новое затруднение на этот раз вышло у Ванюшки с Кузькой Жучком. Тот стоял в очереди наравне со старшими ребятами и, когда приблизился к писцу, заискивающе произнес:
— Теперь я... Жучок.
— Ну-у, — спросил Ванюшка, — как писать-то?
— Кузька Жучок.
— А фамилия?
— Не... не знаю... — признался Кузька, еще не ходивший в школу и не подозревавший, что у него должна быть какая-то фамилия.
Ванюшка растерялся. С одной стороны, ему было жаль Кузьку Жучка, с другой — все же требовался порядок.
Снова пытливо взглянув на вспотевшего от непривычного размышления Кузьку, Ванюшка обратился за разъяснением к Царю:
— Мелюзгу тоже писать?
— Куда их! Пускай нос утрут прежде, — запротестовали старшие скобари.
— М-малы еще... Не пиши, — распорядился и Царь.
Снова взглянув на кровно разобиженное лицо своего верного слуги Кузьки Жучка, на выступившие в его глазах слезы, Ванюшка все же написал на лоскутке бумажки: «Кузька Жучок. Скобской дворец» — и торопливо сунул в жаждущие руки Кузьки.
Кузька отошел осчастливленный, крепко сжимая бумажку, не вполне еще сознавая, для какой цели она предназначается.
Фроська тоже сжалилась над Кузькой и помогла ему привязать свернутую в трубочку бумажку на гайтан креста.
ЛЕДОВЫЙ ПЕРЕХОД— Д-долго ты, писарь, канителился, — сказал Царь Ванюшке, когда тот, отдав последний адресок, облегченно вздохнул.
Ванюшка ничего не ответил, но черная несправедливость обожгла ему сердце. «Попробовал бы сам написать...» — подумал он.
И тут же по всему двору пронесся призывный клич Царя:
— Ж-живо-о! У-уходим!
Началась беготня в подъезды и обратно. Одни уходили самовольно, другие со скандалом в семье.
Вслед за Царем по почерневшему от копоти и сажи снегу мостовой потекла вереница скобарей. За Моторным домом их уже поджидала большая группа гужеедов во главе с высоким, плечистым Спирькой Орлом в черной круглой шапке и золотоволосой Королевой в розовом капоре. Поздоровавшись со своими соседями, Царь повел ребят дальше. По сторонам угрюмо чернели безлюдные, притихшие заводские корпуса. Застыли на стапелях, словно огромные обглоданные рыбины, скелеты недостроенных судов. Отдыхали заводские трубы. Лишь люди оживляли улицу. Шли они торопливо и все в одну сторону. Где-то далеко впереди гремела стрельба.
Царь вел ребят кратчайшим путем — через лед Невы.
— А почему это на Невский идут? — спрашивал Жучок, бежавший вприпрыжку рядом с Царем, который, несмотря на хромоту, по-военному печатал свой шаг.
— На Невском вся власть квартирует, — пояснил Царь.
А Серега добавил:
— Там живут господа.
— А к немчуре ты в тыл ходил? — допытывалась Фроська.
— Х-ходил.
— А из пушки стрелял? — интересовался Жучок.
— Н-нет.
— А в плен немцев брал? — спрашивал Спирька Орел.
— Н-не, не приходилось.
На Царя восторженно глядело не менее полусотни любопытных. Скажи, что он один брал немцев в плен, ему поверили бы. Только Ванюшка держался в стороне, ничего не расспрашивая, но подмечая, что Фроська преследует Царя по пятам, не сводя с него своих большущих сияющих глаз.
За поворотом в белесой морозной изморози блеснула торосистая поверхность Невы. Ребята увидели толпу на набережной, кучки смельчаков на ледяных просторах Невы. Царь смело спустился на лед и тут же, оступившись, чуть не провалился в заснеженную полынью.
— Эй вы, аховые! Куда вас, чертей, понесло! — кричали вслед скобарям взрослые.
— Г-гляди под ноги! В сторону не отходи! — в свою очередь покрикивал Царь на своих, осторожно обходя опасные места.
Вереница разношерстно одетых скобарей и гужеедов в этот светлый, седой от мороза и сиявшего на небосклоне скупого, холодного солнца день далеко растянулась во льдах по всей ширине Невы.
