Владислав Крапивин - Бриг «Артемида»
– А не скажет ли Петр Афанасьевич, в чем причина возникшего доверия? – спросил лейтенант Новосельский. Кажется, со спрятанным раздражением (или подозрением).
– Прежде всего, он ненавидит французов, – ответил за доктора капитан. – Говорит, что есть причины…
Мичман Сезаров потер гладко выбритые щеки.
– Но ведь говорить можно что угодно… А если он затащит нас в ловушку, из которой мы ни туда и ни сюда?
– Но мы и так в ловушке, – возразил Гарцунов. – Какой смысл Полковнику жертвовать своей, пускай и совсем старой жизнью, чтобы загнать нас еще глубже? Ведь он отдает себя нам в заложники и понимает, что в случае измены живым не уйдет… Понятно, если бы у него были счеты с русскими, но он видит нас впервые. За что же ему губить нас?
– Чужая душа – потемки, – заметил штурман Иван Данилович. – И путь по Ривьер-Сале – тоже потемки. Еще неизвестно, пройдем ли…
– Если старик честен, то, видимо, пройдем, – вмешался доктор. – А быть нечестным нет у него никакого резона…
– То есть? – спросил лейтенант Новосельский.
– Дело как раз в причине, которая движет им… – проговорил Гарцунов.
Новосельский хмыкнул:
– Он что, много запросил в награду?
Капитан чуть поморщился.
– Доктор, объясните вы… Я же говорю, этот вопрос для знатоков человеческой натуры.
– Какой я знаток… – поморщился доктор. – Да и вопрос не столь уж сложен. Полковник не просит ни денег и… ничего такого. Он сказал: «Спасите ребенка…»
Естественно, все молчали – с удивлением и вопросом. И доктор продолжил:
– Речь идет о мальчике, которого привел старик… За мальчиком охотятся… Помните, я рассказывал о событиях восемьсот второго года, когда триста солдат – негров и мулатов – под командой полковника Луи Дельгре взорвали себя в форте на склоне вулкана Матуба? Часть родных полковника, видимо, погибла, но кое-кто – из тех, кого не было в форте – остались живыми. Не знаю, какая уж там степень родства, но этот мальчик – один из потомков Луи Дельгре. Кажется, единственный из оставшихся в живых…
– И кому он помешал? – недоверчиво спросил мичман Сезаров.
– Трудно это понять из короткого рассказа нашего гостя. Дело, кажется, вот в чем… Многие на Гваделупе чтят погибших в форте – и прежде всего Луи Дельгре – как героев. Но похоже, что это почитание такое… официальное, что ли… А есть люди – то ли секта какая-то, то ли клан, – которым ненавистна память о Луи Дельгре. Они убеждены, что он – виновник гибели трехсот человек. Мол, то ли он вынудил их пойти на самоубийство своим командирским приказом, то ли толкнул на этот шаг каким-то колдовским внушением… Здесь немало намешано фанатизма и суеверий. Люди эти считают, что с той поры виновником всяких бед на острове стал дух Дельгре. Иначе они называют его «Матуба» – по имени вулкана. В ураганах и плохих урожаях, во вражде разных групп и эпидемиях, в неудачной рыбной ловле и несчастных случаях – во всем виноват Матуба. А существует Матуба этот не сам по себе, он воплощен в потомках того злосчастного командира форта. И пока хоть кто-то близкий по крови полковнику Дельгре живет на острове, людей будут преследовать всякие беды. Так утверждают эти «охотники за Матубой»… Это длится уже полвека. Охотники, видимо, не дремали все это время, и «носители Матубы» повывелись. Но всякий клан ищет жертв для своей веры. Если нет настоящих, их придумывают… Едва ли мальчик – настоящий потомок мятежного полковника. Скорее всего, фанатики избрали его случайно – для поддержки, как говорится, угасающего вдохновения… Началась охота по всему острову. Добрые люди прятали ребенка, а изверги выслеживали… Подробностей наш гость не излагал, мало времени. А суть такова. Какое-то время назад мальчик оказался у старика. Полковник – авторитет у местного населения. Пока он жив – для ребенка прямой опасности нет. «Но, – сказал Полковник, – жив я буду уже недолго. И, когда меня не станет, не станет и моей власти над здешними людьми. Их страх перед „охотниками за Матубой“ станет сильнее желания рисковать ради чужого ребенка. В конце концов, кто он такой для них?…»
– Ну а мы-то… чем можем быть полезны этому туземному полковнику и мальчику? – как-то кисло спросил старший офицер Стужин. В голосе его так и слышалось: «Мало того, что вляпались в ловушку, так еще должны заниматься всякой ерундой…»
– Полковник просит, чтобы мы увезли мальчика с Гваделупы, – сказал доктор.
– Куда? – спросил Стужин, сдерживаясь.
– Куда угодно. Подальше от острова. Он думал, что мы пойдем в Европу, и говорил о каком-нибудь монастырском приюте для детей в одной из европейских стран. В Испании, в Италии… А когда узнал, что наш путь на Кубу, обрадовался: «Это не составит для вас труда. Устройте там мальчика в какую-нибудь обитель. Там его не будут искать. Да он и не станет никого интересовать, если покинет остров…»
– Мало нам других забот, – сказал лейтенант Стужин и дернул себя за бакенбарды.
– Но Александр Гаврилович, – тихо сказал штурман. – Ребенок же…
"Сейчас Стужин скажет: «Мало нам хлопот с одним ребенком…» – мелькнуло у Гриши. Но вмешался капитан:
– Условие не столь уж трудное. И его следует учитывать, если принимать предложение Полковника. Вопрос в ином: следует ли это предложение принимать?
– Думаю, что не следует, – веско произнес лейтенант Новосельский. – Мальчишка может быть просто уловкой, чтобы разжалобить наши чувствительные души. Кончится же тем, что мы въедем в заросшую джунглями протоку, а из джунглей попрыгают на бриг две сотни размалеванных воинов в банановых юбках, с копьями и этими… тамтамами… Я не хочу быть съеденным живьем. И в жареном виде не хочу…
– Но Илья Порфирьевич… здесь все же не Новая Гвинея, – вмешался доктор. – Все же христианская цивилизация…
– Оно и видно, – сказал мичман Сезаров. – Матуба всякая…
– Ну, дикость встречается везде, – возразил доктор. – Даже у нас на родине.
– Но там меня ни разу не ели, – вспомнил Новосельский.
– Но и здесь пока не ели, – усмехнулся доктор.
– Вот именно, что пока…
– Господа, – сказал Гарцунов. – Давайте к делу, а?
– А мы о деле, Николай Константинович, – тряхнул рыжей шевелюрой Новосельский. – Взвешиваем обстоятельства… Лично у меня не вызывают доверия темнокожие полковники в драных штанах… Этакие аристократы из туземных племен…
– И напрасно, Илья Прокофьевич, – возразил доктор. – Полвека назад освободительные войны на Антилах подарили истории немало выдающихся личностей с темной кожей. В том числе полковников и генералов. На острове Гаити был даже император-негр, Дессалин. И правил весьма недурно, пока его не убили белые плантаторы…
– Мир праху его, – сумрачно добавил Гарцунов. – Однако же вернемся к нашим делам…
– Да ведь решение-то принимать вам, Николай Константинович, – напомнил мичман.
– Естественно… Однако до того момента мне хотелось бы выслушать ваши здравые суждения… а не анекдоты. Извините, господа… Кстати, сейчас ваши сомнения еще более усилятся. Полковник сказал, что для уменьшения осадки полезно будет сгрузить карронады на туземные лодки, которые пойдут впереди брига…
– А потом уйдут далеко вперед, расставят наши орудия у выхода из пролива и встретят нас салютом. Из картечи, – закончил Стужин. Он уже не прятал раздражения.
– Как они без станков-то… – напомнил штурман.
– Как-нибудь, – разъяснил Новосельский. – Дикари изобретательны… Ну, в самом деле, Николай Константинович! Какие гарантии, что это не западня?
– Никаких, – сказал Гарцунов. – Кроме честного слова старого полковника и его честных глаз. И его тревоги за мальчика, которая показалась мне большой и искренней…
Тревога за мальчика заставляла страдать и Гришу. Тревога за маленького кудлатого Павлушку. И уж он-то, Гриша, ни на миг не усомнился в благородстве полковника Шарля Шато. Поль, конечно же, должен быть спасен! Мало того, у Гриши глубоко внутри царапнулась одна догадка – она тут же скомкалась, забылась, но оставила похожий на солнечное пятнышко след. Стараясь ухватить эту догадку, как желтую бабочку, в ладони, Гриша перестал на минуту слушать офицеров. А потом спохватился, вновь навострил уши.
– …Если кого-то интересует мое мнение, – по-мальчишечьи звонко говорил гардемарин Невзоров, – то я все же предпочел бы сражаться с французами…
Капитан опять постучал пальцами по столу. И наконец выговорил:
– Я тоже… Но при одном условии, гар… дорогой мой Митя… Если вы съедете на берег, купите у рыбаков лодку с парусом, возьмете пакеты, которые мы везем в Гавану, пройдете через Караибское море и доставите документы по месту назначения… Боитесь, что не получится? И я боюсь… Мы все время забываем о нашей главной задаче, господа. А без ее выполнения все, что мы делаем, теряет смысл…
– Оно так… – после общего недолгого молчания сказал штурман Иван Данилович.
