Вячеслав Имшенецкий - Подмена
— Тебя берет с собой?
— Нет. Просил только проводить до вокзала. Ты, говорит, поможешь мне чемодан отнести.
— Какой чемодан?
— С документами пропавшей экспедиции. При мне он его загружал.
Петька задумался:
— А где он покупал чемодан?
— В магазине на Арсенальской, а в каком, не знаю.
Петька посмотрел на стенные часы — урок кончится через двадцать минут.
— Иди, Шурка, по Арсенальской и заглядывай во все промтоварные магазины.
— Понятно, не в хлебные.
— Не перебивай. Как увидишь такие же чемоданы, посмотри цену, выходи на улицу и стой недалеко. А мы через полчаса к тебе навстречу придем.
Черные чемоданы с никелированными уголками на медных заклепках Шурка обнаружил только в самом конце улицы. Он запомнил цену, спросил продавца, когда закрывается магазин и вышел в скверик. Оттуда увидел бегущих Тимку и Петьку.
— А где Таня?
— Дома. Старые книги в пачки связывает.
— Зачем книги?
— Сейчас купим чемодан, набьем книгами, а утром на вокзале подсунем Гарновскому, а его чемодан с документами унесем.
Они зашли в магазин, выбрали чемодан, дважды проверили замки,
— И что в этих чемоданах, — сказала пожилая кассирша. — Целый год лежали, никто их и не смотрел, а сегодня третий чемодан покупают. Мода, что ли, на черное пошла. — Она пересчитала деньги, разложила по ящичкам. — Утром интеллигентный мужчина купил. В обед невысокий такой, со шрамом на щеке. — Она подала чек. — А теперь вот вы.
С чемоданом пошли домой по окраинам улицы,
— Кто он, человек со шрамом?
— Я думаю, Тимка, совпадение.
Глава 16
В двенадцать часов ночи последним трамваем Петька с Тимкой прибыли на железнодорожный вокзал. Дежурный милиционер сразу обратил на ребят внимание.
— Куда едем, молодые люди?
— В Читу, — не моргнув глазом, ответил Петька, — на поезде Большереченск — Катушевск.
Милиционер уставился на чемодан.
— Чехол-то из одеяльца сами шили?
Рядом проходила женщина. Одной рукой она тащила по снегу узел, другой держала за руку ребенка, закутанного в матросский бушлат. Малыш запинался и падал в снег. Милиционер бросился помогать женщине.
Пользуясь моментом, Петька с Тимкой обогнули здание вокзала, проскочили через щель в заборе и вышли на железнодорожное полотно. Поезд Большереченск — Катушевск стоял на запасном пути. Двери вагонов были закрыты. Паровоза не было. На ближнем вагоне висела красная дощечка: «Состав к рейсу подготовлен».
Из-под вагонов вынырнул охранник в черной шинели.
— А ну назад. Запретная зона!
— Мы на берег! — ответил Петька и побежал через рельсы к дощатому забору. Заскочил за сарай и стал высматривать калиточку, через которую еще весной команда «Таежницы» носила груз на баржу.
Кажется, она! Петька с чемоданом в руках перелетел через кучу щебня, пнул ногой в покосившуюся перекладину. Калитка открылась. Послышался шум поезда. Петька оглянулся. Между ним и отставшим Тимкой из темноты возник товарняк. Замелькали цистерны, платформы, вагоны. Временами притормаживая, состав тянулся бесконечно. Петька спрятался за штабель новых шпал и стал наблюдать за перроном.
Рельсы опустели. Петька увидел Тимку. Его вел под руку в свою будку охранник. Тимка не сопротивлялся. Он шел охотно, словно сам хотел погреться в тепле. Свободной рукой он что-то сигналил. Но что, не понятно. За ними закрылась дверь сторожевой будки. Петька видел через огромное окно, что охранник повернул в замке, ключ и положил его в карман шинели.
«Надо действовать теперь одному», — подумал Петька. Он решил спуститься через калитку под старую пристань, развести костер и ждать утра, а как только начнется посадка, проскочить в вагон. Вспомнил Шуркино сообщение: «Вагон четыре, купе три, место первое». Петька отсчитал от начала поезда четвертый вагон. Запомнил, как раз под семафором.
За калиткой Петька оторопел и чуть не выпустил из рук чемодан — рядом с пристанью, вмерзшая в ледяной припай, стояла «Таежница». Окна в трюме светились. Из тонкой жестяной трубы шел дым. Со столба в каюту баржи спускался тонкий телефонный провод. Петька подхватил чемодан и пошел по льду к «Таежнице». Через окошко увидел Федора Ивановича, он рисовал цветными карандашами.
На корме залаяла собачонка. Прыгать на лед она побоялась, бегала вдоль борта и звонко лаяла. Показалась голова Федора Ивановича.
— Эй, кто там?
— Я, Петька Жмыхин, пустите переночевать, Федор Иванович, больше мне негде.
Старый капитан бухнулся через борт, схватил Петьку в охапку и вместе с чемоданом занес по трапу на палубу.
— А где Таня? Живая?
— Живая, здесь в городе. Мы на курсах учимся.
Спустились в каюту. Все так же, как раньше. Чистота. Большой пузатый фонарь на потолке. Старое ружье в углу. На столе школьная контурная карта. Тепло.
От волнения Федор Иванович не знал, что и говорить.
— Карту вот закрашиваю. Любке завтра сдавать ее. Болела Любка. Я здесь сторожем на зиму устроился. А где вы живете?
— В городе.
— Понимаешь, Петька, кто-то спалил наш дом на Байкале, Там у меня хранились старинные карты-лоции всех сибирских рек, так вот выкрали карты, а дом сожгли. В нашей экспедиции, я скажу по секрету…
Послышался собачий лай. Петька вскочил:
— Наверное, друг меня ищет, Тимка Булахов, его охранник задержал за то, что мы по путям бежали.
— Какой охранник? Булахова я знаю. На радиста учился.
Гулко загудела от тяжелых шагов промороженная палуба. Открылась дверца, и на лестнице показался… охранник. Загудел басом прямо с лестницы:
— Федор, я здесь парня поймал. Разговорился с ним, он, оказывается, тебя знает. Назвался Булаховым. Толковый парень, селектор мне чинит.
Федор Иванович пропустил бороду через кулак:
— Отпусти его, Ганя. Пусть идет сюда. Наши они, из экспедиции.
Охранник виновато посмотрел на своего друга:
— Ты, Федор, извини, что задержал, но нашу смену предупредили: сегодня быть особо бдительными.
— А пока ты здесь, Ганя, нарушители там шастают по перрону.
Охранник занервничал, торопливо поднялся на палубу.
— Петька, а почему ты с чемоданом, — спросил Федор Иванович.
— Хочу вместе с Тимкой съездить к его родственникам в Тунку.
Обмана старый капитан не заподозрил.
— Билеты-то у вас есть? Первый пассажирский утром идет, в одиннадцать сорок.
— А на Большереченск — Катушевск разве нельзя?
— Не посадят Петька — «экспресс». — Он посмотрел в темное окно. — В общем, я сейчас с Ганей договорюсь. Тут ехать недалеко, у проводника в закуточке посидите, Пища с собой есть?
— Спасибо, Федор Иванович, есть.
В маленькой каютке резко зазвенел телефон. От неожиданности Петька вскочил с табуретки. Федор Иванович не спеша прошел за переборку, поднял трубку.
— Вахта номер два слушает. Обстановка нормальная, не спим. — Федор Иванович положил трубку. — Начальник нашей ведомственной охраны проверяет.
— По этому телефону можно в город звонить?
— Звони, если надо, а я пойду объект обойду.
Петька набрал номер и сразу услышал Танин тревожный голос:
— Слушаю, это ты, Петька?
— Почему не спишь?
— Кто-то ко мне ломился через замурованную дверь. И звал тебя! Я выпустила собаку и сразу двери на все крючки. А тот, кто ломился, назвал собаку по имени «Отель, Отель, нельзя», и она перестала нападать. Я, Петька, выстрелила в потолок из нового ружья. За стенкой закричали: «Петька, ты с ума сошел, Таню с Тимкой разбудишь!» И побежал тот человек. Я его видела.
— Не Гарновский?
— По-моему, не он, больше на Жухова походит.
— А сейчас что-нибудь подозрительное слышишь?
— Второй час уже ничего не слышу. Собака только под дверями сопит.
— При первом же подозрительном шорохе стреляй и звони в милицию,
— Знаю! Как у вас дела?
— Пока хорошо.
Таня положила трубку.
Заскрипел снег. В клубах морозного воздуха появились Федор Иванович, Тимка и старик охранник.
— Вот твой друг. Золотые у него руки. Федор мне рассказывал, что вам надо в Тунку к тетушке. Я вам помогу, потому что исправить селектор мне никто не мог. А без него хуже, чем без телефона на моей-то службе.
Охранник пришел за час до отправки поезда. Прямо сверху загудел:
— Быстро, пока контролеры не собрались да посадку не объявили.
Вышли на улицу. Мороз сразу обжег щеки. Луны не было. Но и рассвет не наступал. В темноте вышли к калитке. На столбах слабо поблескивали фонари, засыпанные игольчатым куржаком. Подъездные пути были битком забиты грузовыми поездами. Чуть ближе к берегу маленький паровоз расформировывал состав. Цистерны отталкивал к складу, а платформы с коксом тащил в тупик. Светились большие окна экспресса Большереченск — Катушевск. Паровоз был уже подогнан и попыхивал паром.
