Эхуд Токатли - Дети острова Таршиш
— Все это звучит хорошо,— проговорил Шмиль с обидой,— но ведь вчера вечером все были усталыми. Почему тогда ты не заменил Гилада?
Наступило тяжкое молчание. Дани посмотрел на друзей и наконец проговорил:
— Вы видите, что здесь происходит? Я предлагаю запретить подобные сделки.
— Что? Это не твое дело! Гилад и я обо всем договорились!
— Он прав,— сказал Рон,— все могут поступать, как хотят со своими деньгами.
— Нет! — вскричал Дани, сжимая кулаки в карманах.
— Рон прав,— пробормотал Шалом.— Они имеют право заключать между собой любые сделки, а ты имеешь право считать, что так поступать нельзя. Но ты не можешь навязывать им свое мнение.
Дани был обижен. Он понимал, что другие не поддерживают его. Дани замолчал и отошел. Он вдруг почувствовал, что среди друзей он уже не пользуется таким авторитетом, как раньше.
Шалом озабоченно посмотрел на ребят и подумал: как бы приободрить Дани? Как убедить его в их уважении к нему? Как восстановить былую мирную атмосферу на Таршише?
И тут его осенило!
34. Бар-мицва
В то утро после молитвы Шалом решил попросить Дани провести религиозный урок. Каждое утро Дани помогал Шалому надевать тфиллин в преддверии бар-мицвы этого хрупкого начитанного мальчика. Накануне дня своего совершеннолетия Шалом вспомнил все, чему его когда-то учил отец, рассказывая о заповеди тфиллин. Но как следует надевать тфиллин и что находится в этих маленьких черных коробочках? Об этом ребятам должен рассказать Дани. Тот с улыбкой согласился. Так начал осуществляться замысел Шалома — вернуть Дани ощущение того, что он нужен детям Таршиша.
Дани сидел среди мальчишек и рассказывал им то, что помнил. Перед своей бар-мицвой Дани ходил с отцом в мастерскую, где изготовляли черные кожаные ремни и коробочки — батим. Оттуда они пошли домой к сойферу, писцу, который переписывает соответствующий текст Торы на тонких листках пергамента. Дани вдохновенно рассказывал о том, что он чувствовал при этом, ребята внимательно слушали его.
На следующее утро на острове царило праздничное настроение. Шалом проснулся на заре, надел тфиллин на руку и голову, губы его шептали молитву. Ребята с интересом наблюдали за ним и отвечали радостным «Амен». В то утро Шалом присоединился к тем на Таршише, кто уже достиг совершеннолетия, достиг возраста мицвот!
После чтения молитв ребята уселись за праздничную трапезу, во время которой Шалом встал, чтобы произнести речь.
— Дело в том,— начал он несколько смущенным голосом,— что мы, йемениты, не соблюдаем эту традицию... Мой отец говорил мне, что в Йемене никто из евреев не празднует день бар-мицвы. Но если есть повод устроить праздник, то почему я должен этому противиться?
Ребята добродушно засмеялись и начали петь, но Шалом поднял руку и попросил тишины:
— Подождите минуточку! Я еще не все сказал! Дайте мне договорить!
Мальчики замолчали, а Шалом продолжал:
— Вчера я думал о бар-мицве своего брата,— говорил он, поправляя очки на носу.— Все наши родственники пришли послушать, как мой брат ведет молитву, а также отведать угощение, которое приготовила по этому случаю мама. Она плакала, а моя сестра все время ее спрашивала: «Почему ты плачешь! Разве ты не рада, что пришел день бар-мицвы!» Шалом прервался на минуту, судорожно проглотил подступивший к горлу комок и задумчиво продолжал:
— Я надеюсь, что моя семья не сидит и не думает с грустью обо мне в тот день, когда мы празднуем здесь.
Шалом снова заколебался, подбирая слова, которые могли бы точнее передать его мысли. Он говорил со скрытым волнением:
— Обычно при наступлении бар-мицвы принято благодарить родителей. Я хочу поблагодарить их за все, что они для меня сделали, начиная со дня моего рождения. Я надеюсь, что они это чувствуют, хотя они сейчас меня и не слышат. У меня все время такое чувство, как будто наши родители знают, что мы живы и здоровы. Вы помните историю из Торы об Иакове и Иосифе? Там говорится, что Иаков никак не мог поверить в смерть сына, даже увидев рубаху Иосифа в пятнах крови. Он не видел сына много лет, но все это время продолжал верить, что он жив. И в конце концов ему все же удалось увидеть сына! Я уверен, наши родители действительно могут чувствовать сердцем, что происходит с их детьми...
Когда Шалом закончил говорить, все молчали. Его искренние слова растрогали ребят сильнее, чем самые красноречивые проповеди.
— Но есть и другая семья, которую я хотел бы поблагодарить сегодня,— неожиданно продолжил Шалом, и широкая улыбка осветила его лицо.— Здесь, на Таршише, у меня теперь тоже есть семья. Мы здесь все братья. И я хочу поблагодарить всех вас за все то, чему вы меня научили, и за верную дружбу, которой вы меня осчастливили.
— Мазл тов! — крикнул Дани с улыбкой.— Желаю тебе долгих и счастливых лет жизни!
— Мазл тов! — повторили все растроганному до слез Шалому.
Но вдруг все изумленно замолчали. Из леса донесся странный звук. Ничего подобного они никогда еще не слышали на Таршише.
Мальчики с удивлением переглянулись. Что это? Может быть, это им снится? Но нет! Это не сон! Из глубины леса доносилась музыка.
— Да это Шмиль! — воскликнул Дани, улыбнувшись друзьям.
И правда, Шмиля среди них не было. Во время речи Шалома он ускользнул в лес и только сейчас появился среди деревьев.
— Он играет на флейте! — закричал Нафтали.— Как здорово!
Шмиль вышел из леса с маленькой флейтой в руках. Он дул в мундштук, а его пальцы проворно двигались по маленьким дырочкам. Это был сюрприз, специально приготовленный для Шалома. Шмиль срезал тростник у ручья и ночью, пока был один на пляже, вырезал мундштук и проделал дырочки. Так и появилась эта маленькая флейта, наполнившая их сердца радостью. Только теперь они поняли, как им не хватало музыки!
Шмиль уже стоял рядом с героем дня, играя и пританцовывая. Дани и Гилад схватили Шалома за руки и потащили танцевать вместе с Шмилем-музыкантом. Казалось, само солнце улыбается им с яркого неба.
В это самое время родители Шалома сидели дома и молча смотрели друг на друга. Оба думали о дне рождения пропавшего сына, о пропущенной бар-мицве. Но Шалом угадал их чувства — в глубине своих сердец они знали, что сын жив и скоро вернется домой.
В дверь позвонили. Отец поспешно открыл ее и приветствовал семью Гилада. Они первыми пришли на встречу родителей пропавших мальчишек. Быстро подошли и остальные, и вскоре все внимательно слушали сообщение господина Леви о ходе поисков. Это была первая встреча после возвращения Леви в Израиль. Они взволнованно осматривали спасательный жилет и пластиковый контейнер, найденные на скалистом острове. Господин Леви рассказывал о расчетах океанографа и показывал карту той группы островов, где могли находиться их дети.
— Но именно теперь наши деньги кончились...— вздохнула мать Шмиля.— Когда мы их почти нашли...
— Да,— проговорил отец Ашера,— но мы не можем бросать поиски! Мы должны снова обратиться ко всем, кто давал нам деньги на спасательную экспедицию. Покажем им эти находки и карту. Я уверен, что это убедит их в том, что еще не потеряны все шансы найти наших детей!
— Я уже пытался это сделать...— пробормотал отец Гилада.— Я показывал все это одному богатому бизнесмену. Но он не поддержал меня...
— Может быть, стоит пойти к раввинам,— предложила мать Рона,— возможно, они помогут нам убедить людей?
— Может быть,— проговорил отец Шалома,— но это займет слишком много времени... А нам нужно очень много денег, чтобы оплачивать судно...
— Друзья,— сказала мать Дани.— Мой муж и я пришли сюда, чтобы сообщить вам наше решение. На минуту она сделала паузу, а потом продолжала: — Мы решили продать свой дом. Полученных денег будет достаточно, чтобы продолжать поиски еще два месяца.
— Нет! — запротестовал отец Шмиля.— Не продавайте свой дом! Что будет с вашей семьей? Где вы будете жить?
— Для нас наши дети дороже,— сказал господин Леей.— Зачем нам дом, если с нами нет наших детей? Мы сможем снять квартиру поменьше, А-Шем нам поможет...
— А что будет, если и эти деньги кончатся? — спросил отец Ашера.— Как мы сможем продолжать поиски, если не найдем их за эти два месяца?
— Тогда я тоже продам свой дом! — объявил отец Шалома.— Господин Леви прав! Если со мной нет моего Шалома, то и дом мне не нужен! Мы его продадим! Мы не прекратим поиски!
Родители замолчали, а потом заговорил отец Шмиля:
— Я предлагаю немного подождать. Мы продадим свои дома только в том случае, если не достанем никаких других средств...
— Правильно,— согласилась мать Рона.— Я уверена, мы сможем найти кого-нибудь, кто нам поможет. Мы должны попытаться.
