Елена Арсеньева - Большая книга ужасов 63 (сборник)
Хотя параллельные пространства – это тоже из области ненавистной физики…
Нет. Самое тяжелое, оказывается, – это ощущать свою ответственность за каждое слово, каждый поступок. Лёлька этого раньше не понимала! Ведь если бы она тогда не посмеялась над Данилой, может быть, он не дернул бы ее за косу. И они бы не подрались. И ничего страшного бы не произошло! А так…
Как же все исправить?! Как все вернуть?
Лёлька знала, что теперь будет думать об этом постоянно…
И вдруг ее осенило!
Преступление совершено во сне. Значит, и наказание – только сон!
Все это один общий, долгий, страшный сон – Лёлькины кошмары, Корректор, изготовление стрел и прочее, ветролов – и весь этот странный мир…
Сон!
И теперь все дело только в том, чтобы проснуться!
Как же она раньше не догадалась?!
Счастье от этой догадки было таким безмерным, что Лёлька громко расхохоталась. Она посмотрела на лес, который только что казался наполненным ужасами, и снисходительно пожала плечами.
Чепуха. Все это сон! И Лина-нелюдь, и какие-то птицеглавые, и летающие собаки, пронзенные стрелами, и ветролов, и голубоглазый угрюмый человек, недоверчиво взиравший на нее, и Данила, и этот каменный парапет, на который она опирается, – все только сон.
Как проснуться? Элементарно. Если во сне они с Данилой кого-то убили – значит, и сами должны умереть! Кровь за кровь, смерть за смерть, и все такое.
На самом деле смертная казнь в цивилизованных странах отменена, но это ведь происходит во сне!
Она посмотрела через парапет.
Как высоко… Башня примерно с девятиэтажный дом… смотришь вниз – и голова кружится…
Внезапно кто-то сильно схватил ее за плечи и повернул.
Данила!
Лицо белое, глаза сплошь черные – а были вроде серые… Кажется, он здорово перепугался.
Сказал осипшим голосом:
– Не надейся. Это не сон. Я сначала тоже так думал – еще в Корректоре! – и даже тоже хотел… проснуться. Еще там. Но мне объяснили: чтобы все исправить, нужен подвиг, только подвиг!
– Подвиг? – тупо спросила Лёлька. – Какой?
– Пока не знаю. Может быть, как в войну – броситься на амбразуру, чтобы подавить вражеский огонь. Или с гранатой под танк…
– Под какой танк? – испуганно воскликнула Лёлька.
– Не знаю я! – дернул плечом Данила. – Надеюсь, когда придет время, не струшу.
– А я, может, струшу… – пробормотала Лёлька.
– Поживем – увидим, – вздохнул Данила.
– А кто тебе все объяснил – там, в Корректоре? – спросила Лёлька робко. – Ну, про подвиг.
– До меня там был старостой Омар, – нехотя ответил Данила. – Он вызвал Сопровождающего. Мне разъяснили, как и что… – Он посмотрел в Лёлькины перепуганные глаза и тяжело вздохнул: – Ладно, на пустой желудок всего этого не понять. Давай поедим, что ли.
Оглянулся – и начал подбирать валявшиеся вокруг лепешки, вареные яйца, кусок жареной курицы, большое красное яблоко, пластиковую бутылку с водой.
Лёлька поняла, что все это Данила нес ей, но уронил, когда бросился оттаскивать ее от парапета.
Лёлька заметила, что он не только раздобыл еду, но и надел на себя безрукавку из такой же светлой замши, как его штаны, и даже немного пригладил волосы.
Теперь вид у него был не такой дикий, как при первой встрече в лесу.
– Ешь давай, – буркнул Данила, подавая Лёльке продукты.
Открутил крышку бутылки, плеснул немного воды себе на ладонь и размазал по лицу.
Типа, умылся.
Лёлька опустилась на теплые от солнца каменные плиты и принялась механически жевать, запивая водой из той же самой бутылки.
Курицу она не любила, зато съела все три яйца.
Курицу в два счета уплел Данила.
Лепешки и яблоко они разделили пополам, воду тоже.
– Неужели в этом лесу можно найти безвредные яблоки? – вяло удивилась Лёлька.
– При форте устроена довольно большая система теплиц, – пояснил Данила. – Их охрана, поливка и все такое жрут чертову уйму энергии, но без свежих овощей и фруктов тут бы все от цинги померли.
– Ты так обо всем говоришь… привычно… как будто здесь давным-давно! – удивилась Лёлька. – А на самом деле сколько?
– Да недели две-три, – неуверенно сказал Данила. – Но тут вмиг ко всему привыкаешь.
– Значит, я тоже привыкну? Слабо верится! – покачала головой Лёлька. – Стюарт говорил, я к Корректору привыкну, но я не успела…
– Ну, может, здесь успеешь, – пожал плечами Данила. – Ты поела? Теперь я попытаюсь что-нибудь объяснить, хочешь?
– Ну давай, – прошептала Лёлька. Дыхание вдруг перехватило от страха…
– В общем… – с усилием выговорил Данила. – Скажи, ты веришь, что человек произошел от обезьяны?
– Ты дурак, и шутки у тебя дурацкие! – рассердилась Лёлька. – Нашел время!
– Это не шутки, – покачал головой Данила. – Это серьезный вопрос. Просто если ты веришь в дарвинизм, тебе будет гораздо труднее понять то, что я расскажу.
– Ну ладно, предположим, не верю, – буркнула Лёлька. – И что тогда?
– Тогда придется поверить, что человечество создал кто-то другой, – решительно ответил Данила. – И не просто так создал, но и присматривает за ним, и наставляет на путь истинный.
– И кто это? Бог, что ли? – усмехнулась Лёлька.
На самом деле ей не было смешно… Не далее как сегодня, несколько часов назад, она спросила у Стюарта, кто такой Корректор, и Стюарт ответил: «Я думаю, что он Бог».
И теперь Данила про то же!
От этого совпадения мурашки побежали по спине.
– Присматривает, наставляет на путь истинный, – повторил Данила, словно не слыша ее вопроса. – Иногда наказывает, иногда помогает что-то понять, иногда заставляет исправить какую-то ошибку. Важную, страшную ошибку, которая имела роковое значение для всего человечества…
– Исправить страшную ошибку? Это… ты про ту машину говоришь? – спросила Лёлька, чувствуя, как у нее вдруг похолодели руки, в то время как саму бросило в жар. – Про ту машину, в которой кто-то погиб?.. Кто там был? Ты знаешь? Скажи!
Но Данила не успел ответить. Внезапно загудела сирена, и раздался усиленный громкоговорителем голос:
– Внимание! Коменданта к воротам! Под стенами люди. Непосредственной опасности для форта нет. Внимание! Коменданта к воротам!..
* * *– Потом поговорим! – вскочил Данила. – Бежим к воротам! Что-то случилось! За мной, за мной!
И прыгнул в люк.
Лёлька бросилась за ним, стараясь не отставать и в то же время с любопытством озираясь по сторонам.
Они бежали по бревенчатой мостовой небольшого городка. Только его стены да Диспетчерская башня, на которой остался ветролов, были сложены из камня, остальные же постройки оказались деревянными, с причудливыми лесенками и деревянными мостками, мягко пружинившими под ногами.
Стук шагов по деревянным настилам гулко отдавался вокруг.
Множество людей спешили куда-то, но Данила легко проскальзывал мимо них, таща за собой Лёльку, и они почти первыми начали подниматься по крутой лестнице, ведущей на стену форта.
И вот они оказались на высоте примерно третьего этажа – на широкой смотровой площадке. Под ногами хрустело битое стекло, вокруг перил обвивались оголенные провода. В одном месте провода были изолированы и уходили под настил.
Данила, безбоязненно подойдя к перилам именно здесь, низко наклонился, чтобы увидеть, что же происходит под стенами форта.
Запыхавшаяся Лёлька встала рядом, тоже наклонилась – и увидела внизу двух человек.
Они еле стояли, поддерживая друг друга.
Один из них был инвалид на деревянной ноге, а другой так сильно изранен, что вся одежда его пропиталась кровью.
Ветер трепал их непокрытые волосы.
В тишине, царившей вокруг, в тишине, которую нарушал только таинственный шелест ветра, и даже в свете солнца, которое клонилось к закату, ощущалась какая-то обреченность.
Такая же, как в этих двух молчаливых фигурах.
Они не били кулаками в створки ворот, не кричали, не молили о помощи. Без сомнения, они пришли издалека, чудом прорвавшись через лес, и неизвестно, сколько их товарищей полегло по пути.
И вот теперь они покорно ждали решения своей судьбы от тех, кто смотрел на них сверху.
А ворота все не открывались.
– Почему их не пускают? – прошептала Лёлька, ткнув Данилу в бок. – Ты посмотри, в каком они состоянии!
– Я вижу, – мягко ответил Данила, отводя ее руку, и Лёлька вдруг заметила, что глаза его устремлены вовсе не на двух несчастных, смиренно замерших под стенами форта, а за пределы пустой поляны, в сомкнутые ветви леса.
Только тут Лёлька поняла, что еще слышала она все это время, кроме ветра.
Лес тоже не безмолвствовал! Стоило лишь напрячь слух – и можно было уловить и треск валежника, и шум ветвей, и еще какие-то звуки, напоминающие то еле сдерживаемый рык, то дальний гомон потревоженной птичьей стаи.
И еще было ощущение немигающего ледяного взгляда, устремленного на тебя со всех сторон…
– Ничего себе – угрозы для форта нет! – пробормотал кто-то неподалеку, и Лёлька увидела того самого голубоглазого хмурого мужчину, который встретил их на башне.
